Удивительно, но, пожалуй, только подленькие людишки способны уловить тот опасный момент, когда им угрожает кто-то гораздо сильнее их, и когда нужно что-то предпринять, чтобы обезопасить себя. Только они тонко ощущают ту грань, до которой можно довести человека, сгорающего от нетерпения.

– Антон, – ответил Павел, поняв, что дальнейшее промедление может для него плохо кончиться.

Борис едва не ударил его по лицу. Если бы это случилось, то Павел оказался бы в глубоком нокауте. Глаза Бориса вспыхнули, но он сдержал себя, и, чтобы не избить Павла прямо здесь, резко развернулся и ушел.

Тут, я думаю, будет не лишним сказать несколько слов о внешности обоих мужчин. Борис был высокого роста шатеном с темно-карими и одновременно немного зеленоватыми глазами. Правильный овал лица с прямым носом, выдающимися скулами и широким лбом, делали его похожим на древнеримского патриция. В то же время, своей атлетической фигурой Борис, думаю, ничем не уступил бы знаменитым гладиаторам (окажись он на арене древнеримского Колизея), отличавшимся силой и красотой своего тела. В свои сорок лет он старался поддерживать хорошую физическую форму, посещая тренажерный зал и занимаясь самбо. Самбо он впервые начал заниматься в армии. Этим видом спорта его увлек один сослуживец, прямо-таки помешанный на нем. Впрочем, сейчас я не буду об этом распространяться (всему свое время), а лишь скажу, что Борис и после службы в армии продолжил занятия спортом и сейчас находился в прекрасной физической форме.

Павел не уступал в росте Борису и даже был немного выше его. Однако он не служил в армии и никогда не занимался никаким видом спорта, ну, разве что шахматами. Его долговязая, худощавая фигура резко контрастировала с крепкой, сбитой, налитой силой фигурой Бориса. И если бы между ними случилась драка (если это можно было назвать дракой), то победитель был бы очевиден.

Почти бегом Борис направился к своей машине. Мойщик, молодой парнишка, застилал в машину коврики. Он уже практически закончил свою работу, когда Борис, не говоря ни слова, отодвинул его в сторону, сунул в руку чаевые, и сел в машину.

Двигатель взревел, и старенький, но верный «Мерс» рванул с места.

Сердце Бориса бешено стучало, вена на правом виске яростно пульсировала, выдавая сильнейшее волнение, широко раскрытые глаза смотрели вперед, но плохо различали дорогу. В столь ранний час машин на проезжей части почти не было, и Борис без помех промчался через несколько светофоров, не создав никаких проблем другим водителям. Проехав несколько километров, Борис осознал, что не знает, куда он направляется. Свежий утренний ветерок, врывавшийся в открытое окно автомобиля, несколько остудил разгоряченную голову, и мужчина начал понемногу соображать. «А что, если Павел мне солгал?» – подумал Борис. От этой неожиданной мысли ему вдруг стало легче. Острая боль в груди несколько утихла. «Да, что, если он мне солгал?» – с отчаянной надеждой повторил его внутренний голос. «Но зачем ему это?» – словно со стороны спросил его кто-то посторонний. Борис даже вздрогнул, настолько явственно он услышал чей-то незнакомый голос. Он прислушался. И действительно, из динамиков магнитолы доносилась речь. По радио передавали запись интервью с одним из известных оппозиционеров. Ведущий, по своему обыкновению, пытался добиться от гостя каких-то очередных, существующих на самом деле или выдуманных им, обвинений в адрес действующей власти. Оппозиционер довольно грамотно и складно говорил о том, о чем и хотел услышать ведущий. «И все же вы не ответили на мой вопрос, – снова заговорил ведущий. – Зачем ему это?»

«Так вот в чем дело, – облегченно вздохнул Борис. – А то я уже подумал, что схожу с ума». Он остановил машину на обочине. С минуту посидел, глядя бессмысленным, но в тоже время задумчивым взором прямо на баранку. Затем тряхнул головой, и вышел на свежий воздух. В лицо пахнуло прохладой. Солнце поднялось еще невысоко, осветив верхушки огромных тополей и раскрасив их пылающим красным огнем. По мере того, как небесное светило поднималось все выше и выше, этот неземной огонь перебегал с одного дерева на другое, потом на третье, четвертое, распространяясь все быстрей и быстрей. Затем ярко-алая полоска перекинулась на крыши домов, одарив их небесным нимбом. Вскоре весь горизонт, состоящий из огромных деревьев, домов, труб был охвачен прекрасным утренним сиянием. Зрелище было великолепное, но Борис ничего этого не замечал.

На улицах города было свежо. Конечно, этот воздух большого города нельзя сравнить с тем деревенским, неповторимым, легким и ароматным воздухом, бодрящим и восхитительно чистым, который так приятно вдыхать, находясь на берегу какой-нибудь маленькой, неглубокой, мерно несущей свои воды, реки. И все же утренняя свежесть, еще не заглушенная запахами большого города, не успевшего проснуться, сделала свое дело, и мужчина стал понемногу соображать.

«Так зачем ему меня обманывать? – продолжил размышления Борис. – Как зачем? Он знает, как я к нему отношусь. Думаю, что и он не испытывает ко мне нежных чувств. Но я не сделал ему ничего такого, что могло бы побудить его на такой шаг. Нет, не похоже, чтобы он врал», – заключил Борис, вспомнив побледневшее лицо Павла, и страх, промелькнувший в его светлых, несколько калмыцких глазах, когда он едва не отправил того в нокаут.

Удивительно, но иногда люди умные и смекалистые, оказавшись в подобной ситуации, почему-то теряют присущую им сообразительность. Вещи, которые со стороны кажутся очевидными, не сразу приходят на ум. Так случилось и с Борисом. Возможно, здесь всему виною была любовь.

Пожалуй, не стоит быть к Борису слишком требовательными в его положении. А положение его было незавидным. Весть об измене жены любого мужчину способна свести с ума, а уж такого любящего как он, и подавно.

Несмотря на нынешний разрыв с Ниной, Борис продолжал ее любить. Их любовь была долгой, она продолжалась вот уже почти десять лет. На протяжении всей совместной жизни, Борис даже представить себе не мог того, что рядом с ним может оказаться другая женщина. Он любил Нину всем сердцем, и был уверен в том, что они с женой проживут долгую и счастливую жизнь. Забегая вперед, скажу, что так и было до недавнего времени. Но потом как-то так случилось, что их отношения изменились. В худшую сторону.

Впрочем, сейчас не об этом. Я хочу лишь сказать, что в ситуации, когда задеты самые дорогие и глубинные чувства, когда разум отказывается понимать и признавать произошедшее, даже очень уверенные в себе люди, а Борис, безусловно, был именно таким человеком, даже они способны, что называется «потерять голову». Постепенно, однако, мысли в его голове все же стали выстраиваться в определенном порядке. Наконец, его осенило.

«Ведь это не трудно проверить. Нет ничего проще! В самом деле! – он хлопнул себя по лбу. – Сейчас же поеду к Нине и все узнаю».

Борис подъехал к дому в тот момент, когда Нина выходила из подъезда. Несмотря на раннее утро, она куда-то спешила. Не замечая Бориса, она направилась вдоль дома. От машины до подъезда было метров тридцать. Борис посигналил. Никакой реакции. Мужчина снова нажал на клаксон. По-видимому, Нина была чем-то сильно озабочена и не обращала на окружающих никакого внимания. Дождавшись, когда она выйдет на дорогу, Борис подъехал к ней и остановился. Нина, наконец, заметила Бориса. Их взгляды встретились. Внимательно посмотрев на жену, Борис не заметил ничего странного, кроме удивления, отразившегося на лице. Но в ее взгляде промелькнуло что-то необычное, что-то такое, чего Борис никогда раньше не видел. Впрочем, это продолжалось лишь мгновение.

Нина натянуто улыбнулась, видимо, от неожиданной встречи. Борис мотнул головой, приглашая ее в машину. Она открыла дверь, села и посмотрела на него с каким-то непонятным удивлением.

Борис не видел ее неделю. За это время Нина немного изменилась. Уход Бориса из семьи сказался на ее внешнем виде. Вокруг глаз появились едва заметные, тщательно замазанные, но все-таки видимые темные круги. Мужчина обратил внимание на морщинки в уголках ее прекрасных, темно-зеленых глаз. Нет, их не стало больше, но, как показалось Борису, они проявились явственнее. Морщинки стали чуть шире и длиннее. Лицо сделалось бледнее, а некогда искрящийся взгляд потускнел. Борис понял, что Нина, также как и он, переживала их расставание, но виду старалась не подать. С минуту они молча смотрели друг на друга.