– Вы вышли на испытание, поминая отмороженного инструктора-идиота, а сами как себя показали? Демон, гончие, древний скрипящий мех даже без нейроинтерфейса – это противники, кого вы должны разбирать играючи на атомы, а вы мокрыми тряпками сюда уже приползли. Против вас было пять неасапиантов, а вы даже защиту щитов ни у одного на пару процентов не сняли. Это провал, детишки… что ты сказал? – резко повернувшись, поймал мой взгляд Андре.

– Это печально, – повторил я фразу, которую только что произнес одними губами.

– Ты прав, мой друг Артур. Это печально, и это печально потому, что мне вас надо учить, а я не ожидал настолько низкого уровня. До кафедры целителей сами дойдете, ножками. Считайте это бонусом за вашу непроходимую тупизну. Завтра встречаемся снова, в то же время, в том же месте. Свободны.

Судя по виду, Андре едва удержался, чтобы не сплюнуть. Развернувшись, он ушел по коридору в сторону лестницы наверх. Исподлобья переглядываясь, мы двинулись следом. Не так быстро – Валеру пришлось почти нести. С одной стороны я поддерживал, закинув его руку себе на плечо, с другой – Модест. Илья с Эльвирой также подхватили Надежду, которая во время монолога Андре с трудом держалась на ногах. Когда мы покинули локацию Молла и вышли в парк, через главный зал малого полигона, Илья и вовсе взял на руки ослабшую девушку.

Дело близилось к ночи, и в парке практически никого не было. Хотя мы все же наткнулись на нескольких гимназистов, что сидели на скамейках с ассистантами. Нас провожали заинтересованными взглядами, но с расспросами не лезли. Да и сильного удивления никто не выказал. Да и действительно, шесть окровавленных учащихся в разодранной форме, двое в полубеспамятстве – чего тут удивляться?

На кафедре целителей было достаточно оживленно. Высокомерной наставницы, которую зеленоглазая подруга Анастасии назвала Адольфом, не наблюдалось. Как и самой подруги. Но присутствовало не менее десяти гимназисток-практиканток, из которых три точно пятого года обучения. Нас здесь, как оказалось, ждали целенаправленно – пока Надежду и Валеру приводили в себя, по обрывкам услышанных фраз я понял, что Андре оставил заявку на обеспечение целителями своего обучающего занятия. Предусмотрительный какой у нас инструктор.

Когда Валера и Надежда были приведены в порядок и вышли на своих ногах из кабинетов, где проходило лечение, пришла очередь «легкораненых». Ко мне подошли сразу две девушки и проводили в отдельную комнату, где я с интересом осмотрелся. Никаких ассоциаций со стерильной операционной или больничной палатой помещение не вызывало. Скорее игровая комната в детском саду, только без буйства вырвиглазных красок – много живой зелени, растительный орнамент на стенах, дерево в отделке, мягкое освещение.

Прежде чем лечь на кушетку, получил указание раздеться. Потом, скрывая смех, меня попросили не стесняться и снимать уже штаны быстрее. А потом началась работа целителей, с которой я сталкивался в этом мире в первый раз. Сталкивался вот так, в сознании и при памяти. Одна из гимназисток-целительниц концентрировала энергию. Она держала руки так, словно напряженно сжимала невидимую полусферу. А вторая, оперируя предоставляемой силой, изменяла мои раны. Именно что изменяла – меняя мертвое на живое, как мне показалось.

Через несколько минут я был цел и здоров. Только вставать не хотелось – по всему телу разлилась истома тянущей усталости. Вот только едва я глубоко вздохнул, собираясь с силами, как совсем рядом вдруг оказались необычайно яркие зеленые глаза, и я почувствовал на своих губах едва ощутимые касания чужих. Против своей воли потянулся вперед, но и целительница подалась назад. Я так и поднялся за ней, словно привязанный, едва-едва касаясь ее губ своими. Когда сел, полностью выпрямившись, девушка резко отпрянула.

– Поцелуй жизни, – подмигнув, улыбнулась мне она. И только сейчас я понял, что все то время, пока поднимался, в меня вливалась теплая и ласкающая жизненная энергия. Приятно, однако. Причем я заметил это, только выпрямившись. Удивительное ощущение.

– Ну все, теперь жениться должен, – веселым голосом произнесла вторая юная целительница. Заметив мое смущение, они обе звонко рассмеялись и упорхнули, не прощаясь.

«Что за день-то, а?» – в сердцах поинтересовался я про себя. Сначала навалилось разного семейного, потом Андре на дно показал, сейчас вот совсем молодые девчонки смутили и посмеялись. Хорошо хоть по-доброму, без издевки. «День как день, – философски отметил внутренний голос, а когда я хотел было возразить, добавил: – То ли еще будет…»

Сдержав накатившее раздражение, я не торопясь оделся. Штаны с прорехами на ноге, на рубашке подсыхающая кровь, пиджак драный. Красавчик. Остальные, впрочем, выглядели не лучше – когда я вышел в холл приемного покоя, четверо моих сокомандников лицами показывали, насколько им хорошо и весело. Через несколько секунд появился Илья. Его закончили латать последним. Эльвира с его приходом сразу поднялась, жестом показывая нам на выход.

– Может, принтер найдем? – поинтересовался я в спину остальным, когда все по жесту девушки потянулись к выходу.

– Угу, еще один, – хмыкнул Валера, посмотрев на Надежду. Эльвира осталась бесстрастной, а Модест усмехнулся. Как и дежурная целительница за стойкой лечебницы, явно завершающая рабочий день.

– Господин Андре Смирнофф дал указание не разрешать вам пользоваться прет-а-порте принтером кафедры целительных искусств, – улыбнулась гимназистка, блеснув ярко-зелеными глазами.

– Спасибо господину Андре за очередной важный урок, – только и хмыкнул я.

Выйдя из здания, мы прошли немного и, не сговариваясь, остановились в тени раскидистого платана. Постояли, помолчали немного.

– Давайте договоримся, – произнесла свои глубоким голосом Эльвира, – это было два раза. Первый и последний.

– Так точно, командир, – ответил после короткой паузы Валера. Несмотря на полушутливый тон, произнес он это с достаточно серьезным видом. И после этого все остальные – кроме Эльвиры – посмотрели на меня. Ну да, на кого же еще смотреть. Я внимательно вгляделся в широкоскулую девушку с русой косой, потом посмотрел в серые глаза Валеры.

Да, Боливар двоих не выдержит. И наше начавшееся с ним, пусть и необъявленное, соперничество не дало бы мне признать его главенствующую роль. Как предполагаю, и ему мою. Тем более он принц, самый настоящий, а я пока вообще черт знает кто. Хм, двусмысленно как-то получилось. Тогда уж «я пока вообще архидемон знает кто».

Подчиняться сопернику – унизительно. И в этом случае признанное лидерство и командная роль Эльвиры – компромиссный вариант, лучший для всех. Тем более девушка-валькирия вовсе не проста, по поведению видно. Взять хоть момент, как она проявила инициативу после уничтожения меха, а потом наверху в дыму.

Вслух я ничего не сказал, просто прикрыл глаза и кивнул в знак согласия.

На этом наш даже толком не начавшийся разговор закончился, и мы гурьбой двинулись дальше по аллее. Не прощаясь, вскоре разошлись. Остальные пошагали в сторону выхода, я же направился к главному корпусу. Мне надо было найти фон Колера – потому что прошло уже достаточно много времени после разборок с «делом семейным». И если в стенах гимназии я огражден от лишнего внимания со стороны родственников вбитого в скамью гимназиста, то, когда покину территорию альма-матер, могут начаться сюрпризы. Поэтому лучше подстраховаться. Все же фон Колер мой опекун, пусть решает вопрос.

Сильно по этому поводу не переживал – потому что был уверен в тех эмоциях, что считал с гимназиста-воздушника. Это был засланный казачок, выполнявший поручение. А с таким кланом, члены которого состоят у кого-то на побегушках, разобраться хватит авторитета барона. Даже наверняка без тяжелой артиллерии покровителей из тайной канцелярии.

В некоторых своих догадках я не ошибся. К фон Колеру действительно уже прибыли разбираться. У широкого крыльца главного здания гимназии стояла черная представительская машина, на капоте которой были закреплены флажки с гербами клана. Знакомая лазурь неба, белая крепостная стена с башнями и рука с мечом из облака – знак, получается, Власовых. Если я правильно понял слова Андре о том, что я унизил одного из Власовых.