Птички в клетке

– Мое почтение, дамы и господа, – произнес слуга и склонился перед нами в учтивом поклоне.

– И наше вам, с кисточкой, – как всегда, опережая всех, ляпнула Милица и присела перед слугой в комичном реверансе.

Теперь в близи стало видно, что он был не молод, высок, как оглобля и худощав. А седой парик на его продолговатом черепе, с массивным подбородком и заостренным носом, вызывал у меня ассоциацию с волком из Красной Шапочки, который для маскировки переоделся в бабушку.

– Его светлость, герцог Маркус Лакруа, несказанно рад приветствовать вас в своих владениях и великодушно приглашает вас к себе на обед. Я надеюсь, вы не откажете ему в такой малости, разделить с ним скромную трапезу.

– Что вы, с радостью, – облизнулась Милица, потирая лапки в предвкушении изысканных угощений.

Судя по всему, ей было хорошо известно, чем себя потчуют высокопоставленные вельможи и благородные господа, которые заботились о том, чтобы их вкусовые рецепторы не притуплялись, а праздная жизнь не казалась обыденной и пресной.

Но тут Анна легонечко наступила ей на хвост. Лиса моментально умолкла, и вместо гримасы боли изобразила натянутую улыбку. Анна вышла вперед и тайным жестом из-за спины дала ей понять, чтобы та не высовывалась и впредь следила за своим языком.

– Мы очень признательны герцогу за его гостеприимство, – со сдержанной вежливостью обратилась она к слуге, – и почтем за честь вместе с ним отобедать.

– Благодарю вас, мадам, – слуга поклонился и попросил нас следовать за ним к поместью. – На другой ответ его светлость и не рассчитывал. Я полагаю, вы в наших краях впервые?

– Да, – ответила Анна за нас всех.

– Оно и заметно.

Слуга смерил нас оценивающим взглядом, при этом особое внимание он уделил Вениамину. Коту это не понравилось, и он намеренно замедлил шаг и переместился в конец процессии.

– Хочу вас поздравить, вы поступили благоразумно, когда согласились принять приглашение милорда. Потому, как его светлость терпеть не может, когда ему отказывают.

– И как он поступает в таких случаях? – поинтересовалась Анна.

– Всех, кто ему отказывает, его светлость объявляет смутьянами и бунтовщиками.

– И что, объявив их бунтовщиками, он сажает их в тюрьму? – с легкой долей иронии спросила Анна.

– Что вы, – усмехнулся слуга, пряча ладонью улыбку, словно услышал остроумную шутку. – Зачем в тюрьму? Заключенных нужно кормить, содержать… а это, сами понимаете, дополнительные расходы. Так что, помилуйте, никакой тюрьмы.

– Тогда, что же он с ними делает?

– Как что? – слуга чуть не сбился с шага, его удивило такое непонимание очевидного. – То, что и положено. Он их казнит. Ведь это намного выгодней.

– И в чем же выгода, стесняюсь я вас спросить? – настороженно поинтересовалась Анна.

– Да, абсолютно во всем, – и тут слуга на ходу начал загибать пальцы и перечислять: – Во-первых, казнь проходит в городе на главной площади, что привлекает уйму горожан, а также крестьян с окрестных деревень и гостей столицы. Во-вторых, там, где суетно и многолюдно, должно быть вдоволь всевозможных напитков и угощений. Вы, наверное, слышали выражение, когда «народ требует хлеба и зрелищ». А это значит, что подобные казни способствуют процветанию уличной торговли. А отсюда и третья выгода: торговля дает возможность реализовать себя мануфактурщикам и ремесленникам – флажки, свистульки, значки с портретами его светлости и прочая сувенирная продукция. Все это пользуется огромным спросом. И это еще не все. Переходим к следующей выгоде. В-четвертых: там, где хорошая торговля, там и собирают приличные налоги. А налоги, как вы сами понимаете, это основной источник пополнения казны. Теперь-то вы согласитесь со мной, насколько выгодными могут быть такие казни?

– Да уж, – сказала я.

Но тут Анна меня одернула и поспешила перевести разговор в другое русло, чтобы ни я, ни Милица в очередной раз не сболтнули ничего лишнего.

– А как сегодня себя чувствует его светлость, – осторожно стала она прощупывать почву. – В каком он настроении? И не следует ли нам готовиться к чему-нибудь эдакому?

– О, его светлость герцог Маркус Лакруа сегодня пребывает в бодром и приподнятом настроении, – как бы по секрету проинформировал нас слуга. – Он недавно с загонщиками вернулся с удачной псовой охоты, добыл кабана секача, вот с такими огромными клыками. Отчего напевает себе под нос фривольные песенки и находится в превосходном расположении духа. Впрочем, вы и сами сейчас в этом убедитесь.

Он забежал проворно по широким мраморным ступеням и распахнул перед нами высокие витражные двери. Это были не двери, а настоящее произведение искусства – кристально прозрачное стекло, ажурные рамы инкрустированы позолотой. И все это на белоснежной глянцевой эмали. Слуга низко поклонился и торжественным жестом предложил нам войти.

Затем вдруг он, видно, что-то вспомнил, хлопнул себя по лбу и виновато улыбнулся.

– Прошу простить глупого старика, так увлекся разговором, что забыл вас спросить о самом главном. Как мне представить вас его светлости? Не соблаговолите ли назвать мне свои имена, титулы, звания, род занятий?

Из всего перечисленного у нас были только имена и род занятий. Но выглядеть в глазах герцога простолюдинками в сопровождении говорящего зверинца нам не хотелось. Благо, Анна не растерялась и быстро сообразила, как представить себя и всю нашу компанию. Ведь в подобных случаях не важно, что блюдо состоит из обычных простых продуктов, и совсем не беда, что у повара руки растут не из плеч – главное это придумать блюду красивое название с претензией на вершину гастрономического чуда, да подобрать к нему подходящий соус, и успех будет вам обеспечен.

– Я Анна Андреевна Соболевская, – представилась она, в соответствии с этикетом. – Художница, специализируюсь на скульптуре, графике и живописи, преподаю изобразительное искусство юным дарованиям. Кстати, это моя ученица Аня, очень талантлива, подает большие надежды. Ко всему прочему, мы еще и путешественницы. А это наши верные спутники и проводники: лису зовут Милица, а кота… Вениамин…

Услышав, как Анна произносит его имя, он нервно зафыркал и несколько раз чихнул, словно борясь с приступом аллергии. И тут она вспомнила, он чем недавно нас просил…

– Как-как, вы говорите его зовут? – переспросил слуга, он намеренно сделал вид будто не расслышал.

Повисла неловкая пауза. Анна смотрела то на кота, то на внезапно обеспокоившегося чем-то слугу.

– Ве-ни-амин, – произнес кот, громко и по слогам, с каким-то необычным иностранным акцентом.

Пока мы шли по дорожке к поместью, он так поработал над своей внешностью и настолько перевоплотился, что теперь изменился до неузнаваемости. Вместо привычного нам бодрого, энергичного кота, сейчас перед нами стоял сутулый, обрюзгший котяра с обвисшими усами и зализанными бакенбардами. В общем, Вениамин приложил все усилия, чтобы его не узнали. И у него это не плохо получилось.

– А скажите, любезный, некий кот по имени Бенджамен, вам случайно не родственник? – поинтересовался слуга, как бы невзначай.

Кот повернул к нему голову и близоруко прищурился, словно хотел разглядеть его получше.

– Нет. К сожалению, на этом свете я одинок, как перст, – он тяжело вздохнул, словно вопрос навеял ему грустные воспоминания. – О таком, как вы его назвали, Бенджамен, впервые слышу. А вы с какой целью интересуетесь?..

– Да, так… ни с какой, – по тому, как забегали его глаза, стало заметно, что он намеренно хочет уйти от ответа. – Просто, был тут когда-то на службе у его светлости один кот, кстати тоже рыжий… Вот я и спросил. Но раз он к вам никакого отношения не имеет, то вы можете не переживать.

Что касается службы у разных господ и всяких там высокопоставленных особ, то это было вполне в духе Вениамина. В какие только переделки и авантюры он не ввязывался, путешествуя по разным мирам. И почти отовсюду ему удавалось выходить сухим из воды, да зачастую еще и с неплохим наваром. Только вот об этом герцоге Маркусе Лакруа он нам ничего раньше не рассказывал. Видно, на то была какая-то особая причина.