Она очень любила лето в Москве. Летом тут всегда немноголюдно. Станции метро полупустые, в магазинах на кассах нет очередей. Одним словом, дышится легко.

Девушка зашла в метро на Новокузнецкой. Было такое впечатление, что в московскую подземку кто-то специально добавил огромное количество кислорода. Она сделала глубокий вдох и проглотила большой кусок московского лета.

Станция метро «Улица 1905 года». Вот эскалатор выводит из глубины очередную волну пассажиров. Но люди не рассасываются, а толпятся возле выхода. В один момент было даже непонятно, входят они или выходят. Элла замедлила шаг, пытаясь протиснуться между людьми сквозь стеклянные двери наружу.

– Это манифестация, митинг. Вот ведь не ожидала увидеть тебя здесь. Давно ты переехала? Эллочка-а-а-а!!!

Это была Зара Микаелян. Зара из 7-го «Г». Человек из прошлой жизни! Иногда даже не знаешь, радоваться такой неожиданной встрече с прошлым или ждать чего-то нехорошего. Но Элла редко искала негативный смысл в знаках, поэтому обрадовалась не менее искренне, чем её подруга. Девушки так крепко обнимались и визжали, что невольно стали объектом всеобщего внимания.

– Представляете, мы не виделись с 94-го года! – крикнула Зара в толпу и снова кинулась обнимать подругу.

Они вышли. Было настоящее московское лето. Но оно в одночасье стало таким, как в детстве. Хоть и было совсем в другом месте, в другом веке. Подул сухой ветер, кофта больше не липла к телу, в воздухе запахло акацией, грушами, рано созревшим инжиром и всеми сладостями на свете.

– В июне? Ты ведь улетела в июне? – спросила Элла, взяв подругу под руку слева. В правой руке Зара держала сигарету. Ветер дул в её направлении, и она периодически отмахивалась от сигаретного дыма.

– Да, 4 июня 1994 года. Накануне мы пили портвейн, купленный в магазине на Терьяна на разлив, помнишь? И дочитывали «Эдичку». А ты ещё зацепилась за фразу про безответную любовь и что-то долго рассказывала.

– Не, не совсем так, – улыбнулась Элла. – У него была фраза:

«Я любил сильно и страшно, но оказалось, что я хотел ответной любви и это уже нехорошо, когда хочешь чего-то взамен».

– Точно! Всё-то ты помнишь, совсем не измен…

– Смотри! – резко перебила Элла подругу и показала направо. Там собрались человек 200–300, и помост был, и громкоговорители.

– Это мне кажется или действительно сегодня такой странный день? – продолжила Элла, и не отрывая глаз смотрела в ту сторону, откуда доносились голоса митингующих.

– Я же говорила тебе, митинг это, манифестация.

– Да, но ты не видишь кто там?!

– Лимонов! Матерь божья! Лимонов! – Зара завизжала ещё громче, и её хриплый прокуренный голос слился с летним запахом и засел глубоко среди беспорядочных мыслей Эллы, предвещая что-то очень необычное.

31 июля 2019 года на площади Краснопресненской заставы состоялся митинг несистемной оппозиции – партии «Другая Россия». Её лидер Эдуард Лимонов выступал за соблюдение статьи 31 Конституции России, то есть за свободу мирных собраний, митингов, шествий, демонстраций и пикетов.

Сегодня Элла не пошла в обувной магазин. Они с Зарой решили выпить по чашке кофе. Они сидели в кафе, где никого не было, но на всех столиках стояла табличка «резерв». И это летом, в Москве, в закрытом помещении. Смешно. Пока Элла изучала обстановку вокруг, Зара рассказывала о своём псе по кличке Эдди, которого Элла на самом деле отлично помнила. Эдди нет уже лет 15, и Зара до сих пор очень переживала. Потом она рассказала, что вышла замуж, что у неё сын и вот недавно появился любовник. Что любовник её очень умный и с ним приятно проводить время и есть о чём поговорить. А с мужем у неё только секс.

«Всё встало с ног на голову. Любовник для разговоров, муж для постели…», – подумала Элла, но вслух только улыбнулась.

– А я развелась, вот уже больше трёх лет в разводе. Но мы не в ссоре. Да и ты сама знаешь, я не ссорюсь с людьми. И надо очень постараться, чтобы я на кого-то обиделась и не общалась. А вот любовника нет, – с нескрываемой иронией сказала Элла, но Заре нужно было бежать, и она обещала, что в следующий раз обязательно представит ей подробную инструкцию о том, как завести хорошего любовника.

Старые подруги тепло попрощались, добавились друг к другу в друзья в Facebook, и дали друг другу слово в ближайшее время встретиться и собрать по возможности «всех своих».

– Арам тут, Мария тоже, Тата, Лева. В общем, можно прекрасно провести время и… почитать Лимонова! – торжественно бросила напоследок Зара и выбежала из кафе.

Элла осталась одна. Её мучило осознание того, что происходит что-то, не поддающееся объяснению. Что-то кипит, бурлит и вот-вот взорвётся фонтаном куда-то вверх, высоко, обжигая всё, что попадётся по дороге. Надо было опередить этот взрыв, взять контроль над происходящим. Над всеми этими совпадениями, нет, знаками. Элла не верила в совпадения, она доверяла знакам.

Что же было в руках Лауры Бабаян, и что она уронила? Элла закрыла глаза и мысленно опять проделала тот же путь-по набережной до дома. Вот она идёт, слева проезжая часть, справа река. Идёт, никого нет. Идёт ещё медленнее, как бы в ожидании, что старушка опять вырастет из-под земли… Вдруг её правая нога натыкается на что-то, лежащее на неровной заасфальтированной поверхности набережной. Она нагибается поднимает этот предмет. Книга! Элла поворачивает её лицевой стороной. «Это я – Эдичка».

– С вами всё в порядке? Может воды? – поинтересовался официант, видя, что девушка вздрогнула и рукой опрокинула чашку с остатками кофе.

– Ой, простите, нет, нет, ничего не нужно. Я просто задумалась. Вы, извините.

Её взгляд упал на бейдж с именем официанта: Эдик.

– Вы что-то хотели?

– Принесите мне, Эдик, пожалуйста, латте, безо всяких добавок. И рассчитайте, пожалуйста, сразу.

Элла нащупала в сумке ручку, не нашла бумагу, взяла салфетку со стола и пыталась систематизировать те сведения, которые на сегодня у неё имелись. Ручка не поддавалась, царапала и рвала салфетки одну за другой. Эд поставил перед ней кружку с латте, потом положил стаканчик с пробитым чеком. Элла обернулась к нему, но тот, не дожидаясь её обращения, положил перед ней блокнот. Элла была счастлива. Это хороший знак, подумала она и принялась писать.

Итак, из её систематизации следовало, что мать Марка Лаура Рубинян, в девичестве Бабаян, тяжело больна, а его, Марка, несостоявшаяся личная жизнь и лишённая каких-либо достойных доходов финансовая жизнь, добавляют ей переживаний. «Почему я?», – спрашивала себя Элла. Почему Лаура выбрала именно её. Ответ, который преследовал девушку с утра появился не сразу, а лишь после того, как она систематизировала цепочку: Зара, митинг, Лимонов, книга, фраза. Вот она цепочка.

«…Я хотел ответной любви и это уже нехорошо, когда хочешь чего-то взамен».

«Тётя Лаура знает, что я взамен ничего не хочу, по крайней мере от Марка», – подумала про себя Элла и уже ничего не написала в блокноте. Всё было и так понятно. На неё возложили миссию помочь Марку. Любила ли она Марка? Однозначно. Любила той любовью, о которой говорил апостол Павел. Любовью, которая долготерпит, милосердствует, не завидует, не ищет своего, никогда не перестаёт. Её любовь к нему проявлялась, прежде всего, в отсутствии эгоизма. Ей было достаточно того, что он жив-здоров. Очень редко она писала ему, просто справиться о здоровье и показать свои фотографии. Да, она увлекалась фотографией и ему нравилось, как это у неё получается. Ничего лишнего она ему не писала. Не писала, что скучает, не писала, что иногда ей бывает так больно, что она, съёжившись, лежит под одеялом в одежде, и плачет подолгу. Ком в горле неделями не рассасывался. Но это всё прошло. Её любовь очистилась от эгоизма и теперь она как кристалл – прозрачная и твёрдая. Часто люди больше придают значение первой любви, но это несправедливо по отношению к последней. Человек в 22 один, а в 32 уже совсем другой. На тот момент, в молодости, все принятые решения кажутся верными, но потом ты меняешься.