Мерзкий ангел-хранитель напомнил о себе на следующий день, но зато в устрашающем объеме. Была суббота, и мы вместе с мужем пошли за дочкой в школу, а забрав ее, отправились в небольшой ресторанчик недалеко от дома. Сейчас ведь не поймешь, то ли ресторан, то ли кафе. По ценам, конечно, ресторан, а все остальное явно уровнем ниже.

Сделали заказ. Дашка счастлива от того, что сама по меню выбирала, как взрослая. И вот за десертом она вдруг нам говорит, что хочет поделиться секретом. Мы даже не насторожились, вечно у детей какие-то страшные тайны.

– Ну конечно, – отозвался муж, – мы внимательно слушаем. А секрет-то от кого?

– От вас. Я онемела, а муж продолжил.

– Если от нас, зачем же ты рассказывать будешь?

Я пихнула его ногой под столом.

– Это не то чтобы секрет, то есть, конечно, секрет… – начала путаться Дашка. – Но мне совет нужен, а посоветоваться не с кем.

– Так давай уже!

– Я так колебаюсь, так колебаюсь…

Я пихнула мужа еще раз, но уже чтоб он не засмеялся.

– Ты не колебайся, – сказал муж с серьезным лицом. – С кем еще советоваться, как не с родителями?

Дашка отставила от себя креманку и поинтересовалась:

– У меня грехи есть?

– В смысле? – не сдержалась я.

– Ну какие-нибудь ужасные вещи я делала в своей жизни?

– Ты знаешь, что такое грех?! – удивилась я. В нашем лексиконе такое слово не присутствовало, во всяком случае при общении с дочкой.

– Объяснили, – не по-детски вздохнула Дашка. – Вот я теперь и думаю, в чем каяться.

– Кому? – хором спросили мы.

– Какому-то святому отцу.

В очередной раз врезав мужу ногой под столом – на этот раз, чтоб он молчал – я принялась за детальный опрос.

– Дашка, давай сразу определимся. Откуда ты взяла «святого отца», и почему собралась каяться?

– Да это все просто: ко мне на большой перемене Зина приходила, сказала, что завтра каяться пойдем в грехах. Так есть у меня грехи?

– Нет у тебя грехов. Совсем нет, – уверенно сказала я. – Грехи есть у Зины, это ей придется каяться.

– Так что, не идти? – поинтересовалась дочь. – А в магазин?

– При чем тут магазин?

– Зина сказала, что потом мы пойдем в магазин покупать мне парик.

У мужа открылся рот. Но я сообразила, что это фокусы верующих евреев насчет того, что женские волосы может видеть только муж, поскольку шевелюра – самое большое богатство. Мой ангел-хранитель был к тому же полным дебилом: у нее в голове все перепуталось. Зину надо было не в еврейскую школу отдавать, а в коррекционную.

С Дашкой мы все вопросы решили по дороге домой, но что предпринять относительно диверсантки Шляпник – колесовать, четвертовать или пойти к ее родителям, – мы придумать не успели, так как телефонный звонок начал заливаться, когда мы открывали дверь. Муж взял трубку и я только слышала, как он хмыкал, а потом сказал: «Жду. Сейчас». Положив трубку на базу каким-то зловещим движением он посмотрел на меня такими глазами, что сразу стало ясно: катаклизмы еще не закончились.

– Ну? – выдохнула я.

– Уведи Дашку.

– Куда?

– Куда хочешь! – заорал муж.

А дочка, быстренько сориентировавшись, сказала:

– Я к Мишке на пятый этаж, – и выскочила за дверь.

Муж закурил и торжественно сообщил мне, что сейчас прилетит мой ангел-хранитель, чтобы рассказать, как я шляюсь с мужиками по гостиницам.

– У тебя есть ровно десять минут, чтоб признаться самой.

На волеизъявление мужа я не успела среагировать, потому что завизжал домофон. Пока подлючая Зина поднималась в лифте, мы открыли дверь в квартиру и заняли места на кухне, как в зрительном зале.

Увидев меня, Шляпник вспыхнула так, как будто к ней поднесли спичку, а я сказала:

– Вот сейчас ты и отчитаешься за то, как оберегаешь меня. Снимай крылья и проходи.

Слава богу, у мужа хватило ума и сил, чтобы сразу заткнуть ей рот по поводу моей нафантазированной измены.

– Допустим, я бы не знал, а зачем ты решила меня просветить? Чтобы мы развелись? Чтобы ребенок остался без отца?

Зина потупилась.

– Нет, я должна была помешать вашей жене поступать опрометчиво. Развода я не хотела ни в коем случае. Вы бы с ней поговорили… меры …

– Какие меры? – полюбопытствовал муж. – Побить, убить, соперника на дуэль вызвать?

– Можно из дома выгнать… – посоветовала добрая Зина.

Муж схватился за голову и попросил:

– Разговаривай дальше с ней сама.

А у меня уже давно язык чесался.

– Значит так, Зинаида. Слушай очень внимательно и запоминай. К Дашке не приближаться ни под каким видом, иначе я сдам тебя в милицию! Про наш дом забудь, как про страшный сон, иначе твоя явь будет ужасней любого кошмара. Адрес моей работы забудь навсегда – я специально предупрежу охрану. И про меня забудь, и про свои охранные функции, которые ты себе насочиняла!

– За что?

– Как это «за что»?! Ты в кратчайшие сроки чуть не успела разрушить мою семью и лишить меня работы! Я ведь интерн, я еще, считай, учусь – ко мне претензий больше всего!

Ангел-хранитель поднял ко мне свое смазанное лицо:

– Но я ведь тоже только интерн…

Наташа взлетела на свой пятый этаж к массивной двери, рядом с которой крепились два звонка: один, скорее всего дореволюционный, в виде медной ручки, не работал, и второй, самый обычный, с кнопкой, – возле него висела табличка, указывающая фамилии проживающих и сколько раз кому звонить.

Тогда, в 60-х годах, многие жили в коммунальных квартирах. Счастье, если соседи хорошие попадутся, но обычно всегда была хоть одна «паршивая овца», которая портила все «стадо».

В их квартире – та же история. Приличная, по всем анкетным данным, тетенька по фамилии Попкова (иначе как Попихой ее никто не называл) изводила всех. С того момента, как ввели подушную оплату света и газа, она принципиально ходила по длинным коридорам со свечкой в руке и готовила у себя в комнате на керосинке.

Вот и сейчас, когда Наташа открыла дверь, первой, на кого она наткнулась, была Попиха, неразличимая в длинном черном платье при еле колышущемся пламени свечи. Девушка тихонько ойкнула и помчалась в кухню, стаскивая по дороге пальто. Пробежав извилистый коридор – мимо кафельного камина, книжного стеллажа, кованого сундука и висевших на стенке детских велосипедов, – она ворвалась в огромную кухню, ожидая увидеть там маму. Было столько событий, о которых надо было срочно рассказать!

Мама, и правда, возилась возле кухонного стола – посыпала сахарной пудрой через небольшое ситечко гору только что испеченного «хвороста».

Рядом крутилась младшая сестренка: она была причудливым манером завернута в мамин шелковый халат, который все время поддергивала, на голове высился тюрбан из махрового полотенца, а на ушах болтались Наташины клипсы. В другое время ей бы наверняка попало за то, что хватает украшения, но сейчас было не до воспитательных мер. Наташа быстро цапнула с блюда парочку «хворостинок» и стала одновременно жевать и говорить.

– Иди руки помой, – остановила мама, – потом все расскажешь. Тебя в комнате ждут.

Втроем они двинулись обратно по тому же пути, мимо сундука, стеллажа, велосипедов и незатопленного камина. Ирка шла позади и мамин халат волочился по полу.

– Ну что ты не спросишь, в кого я сегодня играю? – обиженно обратилась она к старшей сестре.

– Я тебя другое спрошу: ты уроки сделала?

– Нуу-у… – заныла Ирка.

– Ладно, – смилостивилась Наташа, которая безумно любила младшую сестренку, – кто ты у нас сегодня?

– Шамаханская царица!

– Поэтому ты с банным полотецем на голове?

– Это чалма!

– Тогда другое дело, – одобрила Наташа.

Вошли в комнату, где за круглым столом сидела вся семья с чашками наготове. Помимо папы и бабушки с дедушкой присутствовал и вечный Наташин поклонник, Роман. Он, как всегда, читал какую-то книгу и даже головы не поднял. Такие вот были ухаживания! Каждый вечер он приходил и читал. Бывали, конечно, и другие варианты – походы в театр, в филармонию, даже к общим друзьям. Роману прощалось все за его интеллект, высокую эрудицию и постоянство.