Прохладный воздух в комнате покусывал его кожу, поэтому он встал и натянул мешковатые пижамные штаны и безразмерную футболку. Остановился понаблюдать за бушующей за окном грозой; стекло дрожало под ударами ветра и дождя, который смыл весь снег.

Грейнджер это не понравится.

Выйдя из спальни и заметив Гермиону, он остановился как вкопанный; изогнул бровь. Она стояла, склонившись над котлом, и с бормотанием отмеряла ингредиенты; волосы в полном беспорядке обрамляли раскрасневшееся лицо. Она всыпала в зелье пурпурный порошок и удовлетворенно кивнула, подняла голову и наконец-таки заметила его. Драко еле заметно улыбнулся в ответ.

— Доброе утро, — тихо сказала она, — точнее, день.

— День? — повторил Драко и взглядом поискал часы: начало первого. — Нужно было меня разбудить.

— Я подумала, тебе надо отдохнуть, — она пожала плечами, — ты довольно беспокойно спал этой ночью.

Проигнорировав ее комментарий, он кивком указал на котел.

— Что там?

— Еще одна порция Зелья Сна без сновидений, — объяснила она, помешивая варево. — Еще я приготовила немного Эссенции Акнерыса [1] и Антиожоговой мази, — она запнулась, — Драко, может, тебе дать немного Зелья Сна?

— Я в порядке, — проворчал он, раздраженно нахмурившись, — возможно, это тебе стоит его принять, особенно учитывая, что ты всю ночь глаз не сомкнула, составляя заметки о протекании моего сна.

— Я просто предложила…

— А не нужно было, — спокойно перебил Драко, морщась, когда резкий запах зелья ударил в нос. — Воняет дерьмом.

— До этого я варила Костерост. Кухня еще не совсем проветрилась.

— До этого? Ты вообще спала?

— Дождь разбудил меня довольно рано, — пробормотала она. — Да все равно мне нужно было закончить…

— Ты выглядишь разбитой, — заметил он, подходя ближе и обращая внимание на темные круги под глазами. — Тебе нужно лечь в постель и…

— Все хорошо. Я должна вернуться и помочь.

— Ну, конечно, — протянул он, закатывая глаза.

Малфой ожидал, что она начнет защищаться, но ему уже давно пора было знать, что в Грейнджер нет ничего предсказуемого. Вместо этого она просто изучала его из-под полуопущенных ресниц всезнающим взглядом. Он терпеть не мог этот взгляд; Драко винил себя за клятву, принесенную прошлой ночью, что он не будет снова служить Волдеморту. Теперь она относилась к нему иначе, словно он стал… лучше; ощущая неудобство, он переступил с ноги на ногу.

Она ничего не понимала.

Неужели она искренне верила, что клятва была принесена после какого-то нравственного откровения? Что ему стало не наплевать на Поттера и его шайку беспомощных глупцов? Он почти фыркнул. Его мотивы были абсолютно эгоистичны: поскольку теперь он признался себе, что Грейнджер была ему небезразлична, то не мог допустить, чтобы ее поранили или убили. Все просто. Кроме того, они делили врага в лице Волдеморта; она могла на любой лад расспрашивать о возможности его возвращения на темную сторону, дело было в другом: этот душевно помешанный психопат никогда не славился своей всепрощающей натурой.

Малфой решил придерживаться только беспристрастных, целесообразных решений. Единственной проблемой стало положение его родителей, поскольку он не имел ни малейшего намека об их реакции на его исчезновение; также он не знал, были ли они по-прежнему верны Волдеморту. Снейп поведал, что примерно через месяц после произошедшего на Астрономической башне Люциус бежал из Азкабана наряду со многими другими заключенными. Драко хотел верить, что его родители сопротивлялись власти Лорда, но вызванное страхом отчаяние отца, заставляющее угождать Волдеморту, заставляло сомневаться в желаемом.

— Грейнджер, — нерешительно начал он, — насчет нападения на Мунго. Там были… мои родители?

Гермиона непроизвольно поежилась.

— Я не знаю, Драко. Все были в масках.

— Скорее всего, были, я понял.

— Драко, — вздохнула, — я действительно не знаю. Есть вероятность… случившееся с тобой могло их изменить…

— Но ты не знаешь, — осуждающе произнес он через сжатые зубы и оперся о кухонный стол. — Тогда что ты знаешь, Грейнджер? Что сейчас на самом деле происходит снаружи?

Малфой пристально наблюдал за тем, как она напряглась. Он видел, как она пыталась выстроить правильный ответ в своем без устали работающем мозге, размышляя, какое количество информации могла разгласить, просчитывала уровень доверия к нему. Сейчас динамика их отношений стала иной: он больше не был ее врагом, что изменило все, нравилось ему это или нет.

— Все становится только хуже, — наконец произнесла она. — До Рождества Министерству удавалось сохранить хоть какой-то контроль над ситуацией, но после того, как на Новый год погибли магглы…

— Новый год? — встрял он, прищурившись. — Это как-то связано с твоими родителями?

Он почти пожалел о вопросе, когда заметил выражение боли на ее лице, но его любопытство томилось в ожидании слишком долго, чтобы сейчас отступать.

— Были убиты родители магглорожденных, — дрожащим голосом произнесла Гермиона. — Я стерла родителям воспоминания о себе и отправила в безопасное место.

Она проглотила ком в горле и добавила:

— По крайней мере, надеюсь, они будут там в безопасности.

Драко стоял, не шевелясь и не произнося ни слова, пока чувство вины пробуждалось где-то в районе живота. Он не знал, откуда оно появилось. Он не имел никакого отношения к тому, что произошло с родителями Грейнджер, но вина все равно пожирала его изнутри. То неопределенное чувство, которое он испытывал по отношению к ней, немного сильнее начало разгораться в его костях, пока он наблюдал за Гермионой: она изо всех сил старалась не потерять лицо, сохраняя маску самообладания.

— А сейчас атаковали Мунго, — пробормотала она, возвращая их в хаос окружающей реальности. — На очереди Министерство, а после у него не останется никаких преград, — ее глаза заблестели от осознания, она осмотрела дортуар. — В Хогвартсе станет опасно. Как и везде.

Драко прищелкнул языком.

— Грейнджер, куда…

— Я не знаю, что с тобой станет, — сердито прервала она. — Нужно обсудить это с МакГонагалл.

— Я хотел спросить, куда ты тогда отправишься, — выпалил он, и его комментарий смутил их обоих. Быстро придя в себя, он надел маску сдержанности и вытянулся по струнке. — Мне просто любопытно, Грейнджер.

Гермиона моргнула раз. Другой.

— Я не знаю, — повторила она. — Скорее всего, я остановлюсь у кого-нибудь из Ордена.

— А после со своими гриффиндорскими товарищами по оружию бросишься в сражения, — рявкнул он резким тоном, морщась от отвращения. — Как же благородно и великодушно!

— Драко, не надо! — строго потребовала она, пригвоздив его осуждающим взглядом. — Не говори так!

— Что ж, прости, что пытаюсь отговорить тебя от миссии для смертника! Ты сама сказала, что они становятся только сильнее!

— Тогда мы станем еще сильнее!

— Черт, да прекрати быть такой наивной! — прокричал он, разочарованно жестикулируя. — Это не какая-нибудь гребаная сказка! Добро не всегда побеждает зло, Грейнджер! Тебе нужно смириться, что в этой войне вы можете проиграть…

— Тогда я умру, но не прекращу бороться! — с горячностью выпалила она, и хотя Драко знал, что должен испытывать отвращение к ее замечаниям, он почувствовал, как его грудь сжимается от симпатии к ее пылкому нраву.

— Нет! — жестко произнес он, ладонью ударяя по столешнице. — Ты не можешь…

— Но почему?

Потому что ты единственное, что у меня осталось…

— Потому что ты не можешь просто взять и свалить! — прорычал Драко, позабыв о гордости. — Ты не можешь!

Гермиона протянула руку, чтобы дотронуться до него.

— Я никуда не ухожу…

— Пока! — рявкнул он, отмахиваясь от ее прикосновения. — Но ты сказала, что когда Волдеморт захватит Министерство, ты присоединишься к Ордену! Я не тупой, Грейнджер! И понимаю, что не смогу отправиться с тобой, куда бы ты ни решила пойти, и что? Я останусь один, брошенный на произвол судьбы?