— Гермиона! — воскликнула Джинни.

Джинни бросилась вперед, и Гермиона отпустила руку Драко, чтобы заключить в ее крепкие, отчаянные объятия. Она встретилась взглядом с Роном через плечо Джинни и возненавидела то, как безнадежно он выглядел: опущенные плечи и отсутствующий, остекленевший взгляд, как будто он смотрел, как рушится мир, ничего не замечая перед глазами. Протянув руку, она нежно коснулась его щеки, нахмурившись, когда ощутила влагу.

— Это ошибка, — прошептала она в волосы Джинни. — Не иначе.

Рон шмыгнул носом и потер губы.

— А вдруг это правда?

— Рон…

— Вдруг это правда, Гермиона?

Гермиона открывала и закрывала рот, пытаясь сформировать невнятные слова утешения, которые не могла произнести. А вдруг... вдруг? Вдруг ее лучший друг мертв? Вдруг они проиграли войну? Что будет со всеми ними? Вопросы безжалостно гремели в голове, и она не могла найти ответы ни на один из них. Она потеряла дар речи. Повернув голову, посмотрела на Драко, который выразительно хмурился от беспокойства и молча смотрел на нее.

Джинни медленно высвободилась из объятий Гермионы и резким движением руки смахнула слезы с глаз.

— Гермиона права, — твердо сказала она. — Это должна быть ошибка. Гарри никогда бы не убежал, пытаясь спастись…

— Я в это не верю, — перебил его Рон. — Наверное, Волдеморт так говорит, чтобы мы усомнились в нашей верности, но... Гарри может оказаться... Я думаю, он…

— Нет смысла что-либо предполагать, — поспешила вмешаться Луна. — Нам нужно выяснить, что случилось. Похоже, все выходят на улицу.

Гермиона обвела взглядом Большой зал. Люди действительно двигались по направлению к дверям, все еще бормоча имя Гарри; одни плакали, другие предлагали поддержку, третьи выглядели разъяренными. Макгонагалл шла впереди, за ней следовали Помфри, Трелони и Слизнорт. За ними — Кингсли и Уизли; Джинни и Рон присоединились к семье, обмениваясь скудными репликами с угрюмыми родителями.

Гермиона не решалась последовать за ним: часть ее желала остаться позади, неуверенная, готова ли узнать правду о заявлении Волдеморта. Но Луна протянула руку, мягко сжала плечо, и Гермиона оцепенело двинулась вместе с остальными в неком кататоническом марше. В этот момент она чувствовала себя такой маленькой, как одинокая дождевая капля в огромном грозовом облаке. Все говорили, но их голоса были настолько тихими, что звучали как волны дыхания, колеблющиеся между каменными стенами.

Они были армией, поверженной армией. Армией страха, ужаса и сомнений.

Она почувствовала, как теплая, успокаивающая рука легла ей на спину, и, посмотрев в сторону, заметила внимательный, изучающий взгляд Драко.

— Грейнджер, — неуверенно начал он. — Ты... ты...

— Я напугана, — выпалила она.

На мгновение лицо Драко смягчилось, и он чуть сильнее прижал руку к ее спине.

— Тебе можно.

— Ты боишься?

— Скорее... нервничаю, наверное, — ответил он со вздохом. Он наклонил голову, чтобы Гермиона смогла заглянуть в его глаза и понять, что его следующие слова были искренними. — Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Понимаешь? Я не позволю им причинить тебе боль.

Она попыталась улыбнуться, но так и не смогла.

— Я тоже не позволю им причинить тебе боль. Не позволю им приблизиться к тебе.

Пылкость и сила в ее голосе на секунду лишили Драко дара речи, но затем он чуть притянул ее к себе, поцеловал в лоб и прошептал:

— Я знаю.

Они продолжали идти вместе с толпой, и Гермиона рассеянно прислушивалась к постоянному топоту ног. Или это сердце колотилось в груди? Неужели у всех сердца стучат так же громко, как у нее? Она была так напугана. Заглянув внутрь себя, обнаружила только страх. Он был повсюду, в каждой жилке, в каждой клеточке, в каждой частичке ее существа, и она хотела, чтобы он исчез. Она хотела быть храброй и встретить все с высоко поднятой головой, но она так устала и так сильно напугана.

Расстояние от Большого зала до главного входа в Хогвартс было совсем небольшим, но казалось, что оно растянулось на милю. Когда толпа высыпала из замка во двор, Гермиону впервые поразил едкий запах обугленного дерева и дыма. Она не понимала, как не заметила этого раньше, когда они с мальчишками вернулись в Хогвартс из визжащей хижины. Воздух был туманным и удушливым, и у нее пересохло во рту. Солнце вставало на заднем плане, и его лучи пробивались сквозь щели разрушенного замка; попадая в дым, свет становился тусклым. Вышагивая в толпе, она чувствовала, что в этой обугленной атмосфере есть какая-то ясность, но в ней не было никакого утешения. Совсем.

Когда она перешагнула через обломки камня, кто-то крикнул: «Смотрите туда!», и тишина охватила толпу, когда каждый устремил взор на дальнюю сторону моста. По темной одежде Гермиона поняла, что это была армия Пожирателей смерти, и могла только различить отдаленный гул их топающих ног. За ними следовали четверо или пятеро великанов, их шаги заставляли землю дрожать. Но среди Пожирателей была фигура, возвышающаяся над остальными, и Гермиона узнала Хагрида по растрепанным волосам. Пожиратели смерти подошли ближе, и тогда она увидела, что Хагрид нес что-то — нет! — кого-то на руках.

— Нет! — закричала Макгонагалл, и только тогда Гермиона поняла, что ее опасения подтвердились.

Джинни взвыла. Потом Рон. Затем ее собственный крик вырвался из горла, как режущие ножи:

— Гарри!

Она рванула вперед, но едва успела сделать пару шагов, как стальная рука обхватила ее за талию, останавливая. Она дернулась назад, столкнувшись с сильной грудью Драко. Она боролась в его объятиях, но потом почувствовала, как его губы прижались к ее уху.

— Успокойся, — прошептал он. — Держи себя в руках, помнишь?

— Он мой лучший друг! — пробормотала она, пытаясь вырваться из его захвата. — Они убили его!

— Я знаю, ты хочешь отомстить, но сейчас не время…

— Они убили его!

— И они убьют тебя, если бросишься на них, — прошипел он, все еще удерживая ее. Он на мгновение задумался, не причиняет ли ей боль, но не ослабил хватку. — Они убьют тебя. И что, черт возьми, мне тогда делать? Какого черта я буду делать без тебя? Я пришел сюда не для того, чтобы смотреть, как ты совершаешь самоубийство.

— Но я… они...

— Они убили и моего друга, Грейнджер. И ты помешала мне совершить что-то глупое. Ты можешь драться со мной сколько угодно, но я тебя не отпущу. Ты бы меня отпустила?

Гермиона перестала сопротивляться и склонила голову, наблюдая, как падают слезы, делая пятна грязи темнее. Она втянула сквозь зубы дымный воздух и напряглась всем телом. Горе, которое она чувствовала, душило, и она изо всех сил пыталась отдышаться; медленно собралась с мыслями и выпрямилась.

— Хорошо, — сказала она, проглатывая комок в горле. — Ладно, я… не стану ничего делать. Пока.

— Пока, — эхом отозвался Драко, нерешительно убирая руку с ее талии, и велел Грейнджер встать рядом, внимательно наблюдая за ней.

Когда Гермиона вернулась к реальности, она поняла, что армия Дамблдора теперь кричала, бросая оскорбления Волдеморту и Пожирателям, выстроившимся в линию. Рев возмущения эхом разносился по территории Хогвартса, возвращаясь еще громче и злее. Казалось, сам замок сотрясался от их гневных голосов.

— Молчать! — взревел Волдеморт. Он поднял палочку, и тут же последовала ослепительная вспышка света и грохот.

Их рты продолжали двигаться, но только слабый приглушенный шепот срывался с губ. Они смотрели яростными глазами, как Волдеморт приказал Хагриду положить Гарри на землю у его ног. Все горе Гермионы было забыто, на его место пришла огненная, обжигающая ярость.

— Видите? — сказал Волдеморт. — Гарри Поттер мертв! Теперь вы поняли, что вас обманули? Он был всего лишь мальчишкой, требовавшим от других, чтобы они жертвовали жизнью ради него!

— Он уже столько раз тебя бил! — выкрикнул Рон, и заглушающее заклинание развеялось, но Волдеморт повторил его, запирая всех за глухим барьером.