— Ты в порядке? — спросил он так тихо, чтобы его больше никто не услышал.

— Нормально, — упрямо ответила она.

Он усадил ее на свободный стул и сел рядом, внимательно изучил полуприкрытыми глазами, пытаясь определить настрой; осторожно взглянул на Блейза и Тео. Он увидел ее беспокойство, но также увидел дерзкий изгиб губ и понял, что она справится с ситуацией, но все равно незаметно под столом сжал ее колено в ободряющем жесте.

Гермиона прервала случайный зрительный контакт с Блейзом, опустила взгляд и, положив руки на стол, нервно сложила ладони вместе. Она ощутила, как в комнате сгустилась напряженная тишина, и когда подняла голову, чтобы узнать причину, заметила взгляды окружающих, сосредоточенные на уродливых буквах, выцарапанных на ее предплечье.

Грязнокровка.

Она поспешила натянуть рукав свитера, чтобы скрыть клеймо, но вырезанное слово повисло между ними тяжелым грузом; даже Луна приняла серьезный вид. Несмотря на поврежденные в ногах нервы, Гермиона сквозь джинсы почувствовала, как Драко сжимает ее бедро, и это принесло странное успокоение.

— Извините, — пробормотала она, ощущая необходимость нарушить невыносимую тишину.

— Тебе не за что извиняться, Гермиона, — строго произнесла Тонкс. —Уж точно не за это.

— Черт побери, Тонкс, — подал голос Тео, — наверное, ты хреново поработала Целебными чарами.

— Целебные чары здесь не помогут, — вмешался Блейз, глядя прямо на Гермиону. — Я узнаю заклятие. Метка исчезнет только со смертью волшебника, применившего его.

— Ох, — выдохнула она, не зная, что ответить. — Ну, эм-м… спасибо, я такого не знала, так что… да, спасибо. Теперь я хотя бы смогу его изучить.

Забини слегка кивнул в ответ, и все снова погрузились в тревожное молчание, пока Тео, откашлявшись, не протянул:

— Ну-у… в последние дни стоит прекрасная погода.

Блейз хмыкнул.

— В последние дни стоит прекрасная погода? — насмешливо повторил он. — Какого черта…

— По крайней мере, я хоть что-то сказал.

— Ты решил, что погода станет подходящей темой?

— Эй, я веду себя лучше, чем во время нашей встречи с Лавгуд у Дромеды, — Тео перешел в защиту.

— Это правда, — согласилась Луна. — Я бы с радостью обсудила с тобой погоду, Тео.

— Вот видишь, Лавгуд со мной согласна. Или вы бы предпочли так: «Привет, Грейнджер. Помнишь меня? Я ненавидел тебя в Хогвартсе, но давай начнем все сначала, ведь ты трахаешься с моим приятелем.»?

Драко презрительно ухмыльнулся.

— Блять, я тебя предупреждал, Нотт...

— Все в порядке, Драко, — перебила Гермиона, — им не нужно ходить вокруг меня на цыпочках. Я предпочитаю, чтобы они были честны.

— Грейнджер...

— Нет, Драко, — настояла она, одаривая его суровым взглядом. — Я в курсе, что в прошлом все было... сложно, но всем будет легче, если мы не станем это игнорировать.

— Значит, ты поощряешь их вести себя, как полнейшие задницы? — он нахмурился. — Да, блестящая идея.

— Я ни на что никого не поощряю, но я бы предпочла, чтобы мы не избегали темы прошлого или притворялись, что заинтересованы в чертовой погоде.

— Я никогда не говорил, что мы должны обсуждать долбаную погоду! — бросил он, не обращая внимания на смущенные взгляды, которыми обменивались присутствующие в кухне.

— Тогда пусть они просто скажут, чего хотят, и я с этим разберусь! — выпалила она. — Годрика ради, Драко, я большая девочка.

— Ладно, прости, что спасал тебя от оскорблений.

— Они вряд ли скажут то, чего я раньше не слышала! И в Хогвартсе ты сам, вероятно, обзывал меня чаще, чем Блейз и Тео вместе взятые!

— Это неуместно...

— Совершенно уместно!

— Чушь собачья...

— И мы не преодолеем этого, обсуждая погоду!

— Да прекрати уже упоминать эту проклятую погоду!

— Мы преодолеем это, будучи откровенными и беспристрастными...

— Обстоятельства совершенно не те! — прокричал он. — Салазар помоги, даже когда нездорова, ты та еще заноза в заднице, которую хлебом не корми — дай поспорить!

— А ты неисправимый болван!

Возможно, их спор еще продолжался, если бы звук стула, оттаскиваемого Луной от стола, не вырвал Гермиону из горячки разногласий; она снова почувствовала на себе множество взглядов. Щеки залил жаркий румянец; она смущенно заправила за ухо выбившуюся из прически прядь и посмотрела на Драко из-под опущенных ресниц — он повел плечами и нервно облизал зубы. Но на его губах играла едва заметная довольная улыбка, и она подавила желание улыбнуться в ответ. Она очень скучала по их безвредным перебранкам, после которых всегда ощущала нечто среднее между возбуждением и раздражением, но определенно была удовлетворена.

— Ладно, — выпалил Тео, нарушив еще одну тишину, — кто-нибудь еще мучается вопросом: чувствует ли он дискомфорт или же завелся? Или только я?

— Да Мерлина ради, Тео! — поругала Тонкс. — Что с тобой не так? Ты имеешь хоть какое-то понятие о приличиях?

— А что я? Грейнджер сама сказала, что ожидает от нас честности!

Драко был готов сорваться с места и врезать Нотту в челюсть, но тихий звук сбоку остановил его. Он посмотрел на Грейнджер и увидел, что та улыбалась, а ее тело слегка содрогалось; она очаровательно сморщила нос и засмеялась. Он озадаченно приподнял бровь и, не удержавшись, ухмыльнулся, ощутимо разрядив обстановку.

— Простите, — сказала Гермиона, успокоившись, — понятия не имею, почему решила, что это смешно.

— Не удивлен, — Тео самодовольно пожал плечами, — я весельчак.

Блейз хмыкнул и покачал головой.

— Твой юмор на любителя.

— Нет, это твое лицо на любителя.

Гермиона захихикала и задумалась, когда в последний раз она вот так смеялась, когда позволяла себе украсть момент для себя и побыть простым подростком, не обремененным весом проблем, балансирующих на плечах. Она почувствовала, как Драко вернул ладонь на ее колено, и потянулась, чтобы вновь переплести их пальцы; на краткий миг поймала его взгляд, чтобы показать, что ей достаточно комфортно в сложившейся ситуации.

Большая часть оставшегося вечера проходила в напряженном молчании, нежели разговорах, но Гермиона и не возражала. Ожидать немедленной дружбы с Блейзом и Тео было бы слишком самонадеянно; но между ними не было никаких злобы или намерений вызвать дискомфорт, а это уже можно было считать хорошим началом для конца дня.

— Драко?

— Хм-м.

— Ты спишь?

— Очевидно, нет.

Она повернулась на кровати, чтобы лечь к нему лицом.

— Ты читал «Теорию искривления времени» Вирджинии Феирхарт?

— Если я отвечу «да», ты захочешь поговорить об этом?

— Да.

Он вздохнул и открыл глаза.

— Нет, но помню, что видел ее в библиотеке. Что там?

— У автора была теория: поскольку время может быть изменено или обмануто при помощи маховика времени, значит существуют возможные бесконечные вселенные за пределами сфер измерения, в которых существуем самые различные мы, безграничные в своей вариативности. У магглов существует аналогичная теория, именуемая «Теорией мультивселенных»...

— Грейнджер, уже за полночь, — перебил он. — В этой небольшой лекции есть смысл?

Гермиона колебалась.

— Ты... Как думаешь, возможно ли, что где-то есть вселенная без войны, но в ней мы все равно вместе... без окружающего нас хаоса?

Он недоуменно нахмурился, посмотрел на Гермиону и пододвинулся ближе, коснувшись ее лба своим.

— Но это были бы не мы, — сказал он. — Они были бы лишь зеркальными отражениями...

— А кто сказал, что мы не зеркальные отражения? — возразила она. — Вдруг мы ненастоящие?

Драко пробежался пальцами по ее руке, спустился на талию, задержался на бедре, неспешно рисуя круги.

— Это ощущается вполне настоящим, разве нет?

Она не ответила, только подняла голову, чтобы подарить ему быстрый поцелуй прежде, чем спрятаться в его крепких объятиях.

— Интересно, существует ли вселенная, в которой вы с Роном и Гарри дружите.