Горло сдавило от подступившей желчи.
В этот момент он понял, что ее укачивал Уизли. Он беспрестанно бормотал что-то вроде «моя вина», слезы текли по его щекам. В любое другое время Драко был бы взбешен лишь от мысли о том, что Уизли посмел прикоснуться к ней, но сейчас он не реагировал... слишком ошеломленный, едва принимал его во внимание. Он сосредоточился исключительно на ней, выискивая какие-либо признаки жизни. Дыхание. Стон. Трепет ресниц. Хоть что-нибудь.
Она выглядела мертвой.
Он должен был отвести взгляд. Драко потерял равновесие и сделал несколько шагов назад, пока не уперся в стол; он ухватился за край, чтобы успокоиться, дыхание покидало легкие резкими выдохами. Глаза начали гореть, и он закрыл их. Сердце болезненно билось, эхом отдаваясь в ушах.
Она не могла.
Нет.
Он открыл глаза, зрение было затуманенным, но это не имело значения, поскольку Тонкс уже стояла на коленях возле Уизли, преграждая ему вид на Грейнджер. Если бы у него был голос, он бы крикнул ей отодвинуться, но вместо этого склонил голову и, блокируя все шумы в комнате, сосредоточился на голосе кузины, наблюдал, как она искала пульс.
— Нужно успокоиться, Рон, — размеренно бормотала она, но Драко слышал тревогу в голосе. — Держи ее неподвижно... мне нужно...
— Мне так жаль, — выпалил Уизли, — я не хотел...
— Успокойся.
— Это все моя вина, я...
— Я нашла! — с облегчением выдохнула Тонкс. — Нашла, я нашла пульс! Передай ее мне, Рон. Отпусти.
Драко подавленно вздохнул и почувствовал, как сила вернулась в его тело. Он наблюдал, как Тонкс с большими трудностями практически вырвала Гермиону из рук Рона и двинулась к столу, к которому прислонился Драко. Она осторожно положила Грейнджер на стол и внимательно изучила, оценивая ущерб и бормоча сквозь зубы комментарии.
Драко стоял и пялился на Гермиону — он сощурил глаза в попытке унять резь, каждый мускул был напряжен, чтобы скрыть дрожь. Он на ватных ногах медленно пошел вдоль стола, остановился возле Гермионы и отрешился от бормотания Тонкс и остального окружающего шума.
— Очнись, — прошептал он так тихо, что сам себя еле услышал.
Драко ощутил зуд в пальцах от ее близости, но разум отказывался узнавать ее в таком состоянии, и это погрузило его в нерешительность. Его Грейнджер всегда была полна энергии — будь то блеск в глазах, румянец на щеках или робкая улыбка — даже во сне. Эта Грейнджер выглядела так, словно ее вырезали из безжизненного камня, а после сбрызнули красной краской для усиления мрачного эффекта.
— Черт, — пробормотала Тонкс, вырывая его из транса, — Ремус! Где бадьян? И мне нужно Обеззараживающее зелье! И...
— На верхней полке в шкафу!
Драко снова отключился от действительности, когда Тонкс вернулась с несколькими фиалами. Уголком глаз — он был уверен — уловил движение пальцев Грейнджер, поэтому подумал, что теперь можно к ней прикоснуться. Он протянул руку, и в тот момент, когда большой палец дотронулся до нежной, но холодной кожи ее ладони, кто-то схватил его за плечо и резко дернул назад. Драко сделал пару шагов, обернулся и увидел Уизли, раскрасневшегося и кипящего от ярости.
— Держись от нее подальше! — выплюнул тот. — У тебя нет права...
— Проваливай с моего пути, Уизли! — прокричал Драко. — Ты понятия не имеешь...
— Имею! Она рассказала о тебе!
Драко удивленно приподнял бровь.
— Тогда ты должен знать, что тебе стоит оставаться в стороне.
— Ты к ней не приблизишься!
— Уизли, если придется, я оттащу тебя к чертям собачьим...
— Заткнитесь! — крикнула Тонкс, и все замолчали. — Рон, расскажи, что с ней произошло, чтобы я смогла помочь!
Уизли вздрогнул.
— Я не... я...
— Ну же, Рон, — подтолкнула она, — это был Круциатус? Зелье? Что-то еще?
— Круциатус.
Драко перевел шокированный взгляд на Грейнджер и снова ощутил непреодолимое желание прикоснуться к ней. Он никогда не подвергался этому заклятию, но знал о возможных разрушительных последствиях: внутреннее кровотечение, судороги, паралич, повреждение органов, потеря памяти, безумие... Он вздрогнул.
— Как долго? — спросила Тонкс. — Сколько раз?
— Я не знаю, — простонал Рон. — Мы были... Нас не было рядом, когда все случилось...
— Ремус! Ремус, мне нужна твоя помощь! Необходимо больше зелий!
Драко смотрел, как его бывший профессор извиняется перед Поттером, по-прежнему раскачивавшимся на полу с мертвым эльфом на руках.
— В дальней комнате есть еще, — сказал Ремус, осторожно подхватывая Гермиону на руки. — Давай переместим ее наверх.
Драко последовал за Люпином, когда тот покинул комнату, но Тонкс преградила путь, тыча ему пальцем в грудь.
— Убирайся с дороги, — прорычал он, — я должен быть с ней.
— Нет, — она покачала головой, — ты останешься здесь.
— Я хочу ей помочь!
— Если хочешь помочь, тогда не мешай! — приказным тоном отчеканила она и обратилась к Уизли. — Это и тебя касается, Рон. Вы оба останетесь здесь!
Драко зарычал от досады, когда Тонкс покинула комнату, и он снова оказался вдали от Грейнджер. Разочарование, ярость, негодование и страх кипели и пузырились в его груди, и в самой основе всех этих чувств было опустошающее стремление узнать, что Грейнджер в порядке. Но это не так. Ее снова оторвали от него, и он почувствовал, как теряет контроль; в конце концов, Уизли тоже сгодятся, чтобы выпустить пар.
— Ты сказал, что это твоя вина, — зловеще прошипел он, впиваясь темным взглядом в Рона. — Что ты имел в виду?
— Отвали, Малфой.
Кулак Драко сам собой устремился к лицу Рона, задел челюсть и заставил, пошатнувшись, отступить на пару шагов назад.
— Следи за своим гребаным ртом, Вислый!
— Не смей прикасаться ко мне, слизняк! — рявкнул Рон.
— Я задал тебе вопрос!
— Твоя семья сделала это с ней! — закричал он. — Твоя психованная тетка! Твои родители! В твоем доме!
Драко растерялся, открыл рот, но так ничего и не смог ответить. В этот момент он физически ощущал ненависть к Беллатрисе, вибрировал от отвращения, которое испытывал к собственной тетке. А его родители... он не знал... даже подумать не мог, что его мать истязала другого человека, маглорожденного или нет. Отец же... черт, он не знал. Его мозг был готов взорваться. Грейнджер... Гермиона... он никогда не сможет избавиться от этого образа — такая сломанная, но каким-то образом прекрасная.
Он не мог позволить разуму улететь в воспоминания. Уизли с размаха ударил его в лицо, заставляя голову Драко откинуться назад. Он хмыкнул и сплюнул, рассматривая росчерк красного в слюне; скула нещадно пульсировала. Драко потерял всяческое терпение и почувствовал магию, бушующую в венах, ощутил ее статичный жар, неприрученный и опасный. Она казалась нестабильной, как и сам Драко.
— Зря ты так, козлина, — произнес он и заметил нацеленную на него волшебную палочку Уизли.
Он полез в карман, чтобы вытащить свою палочку, но вдруг Лавгуд спокойно шагнула между ними, встала лицом к Рону, и Драко помрачнел.
— Луна, — Рон нахмурился, — что ты делаешь?
— Сегодня достаточно вреда было принесено враждебной магией, — тихо сказала она. — Разве ты не согласен?
— Это тебя не касается, Луна.
— Лавгуд, — ухмыльнулся Драко, — проваливай...
— Эй, — сказал Блейз, осторожно приближаясь к Драко, — да ладно, приятель. Тебе нужно остыть. Ты неясно мыслишь...
— Даже не пытайся, Забини.
— Сейчас не время и не место. Ты потерял контроль...
— Да заткнись ты, Блейз!
— Думаешь, Тонкс позволит тебе приблизиться к Грейнджер, если ты проделаешь дырку в груди Уизли? — спросил он настолько тихо, чтобы смог услышал только Драко. — Слушай, ты сможешь выбить из него все дерьмо в любой другой день, но ты же понимаешь, что Тонкс незамедлительно отошлет тебя к Андромеде, если ты сделаешь это сейчас. Ты ничего этим не добьешься.
Хоть Драко и презирал здравый смысл в словах Блейза, все равно ослабил захват на палочке. На него было нацелено слишком много глаз: Томас, Олливандер и даже Поттер, отвлекшийся от эльфа; он чувствовал себя обнаженным. Драко посмотрел на Уизли через плечо Лавгуд, пока та продолжала разговаривать с ним успокаивающим голосом. Мысли возвращались к Гермионе, и вся его ярость поглотилась заботой о ней.