И все же, когда он сидел, делая вид, что не смотрит на Гермиону Дирборн, Том не чувствовал вкуса еды во рту. Она чему-то улыбнулась, и ему ужасно захотелось узнать, что же в ней такого особенного. У нее есть собственная комната. Это было первым сообщением от Эйвери, он хорошо справился. Итак, секретная особенная комната для скрытной и необщительной девушки. Даже староста не заслужил такой привилегии.
Абсолютное признание со стороны каждого преподавателя. При этом ее воспитал знаменитый отец в отдаленной глуши Уэльса. Тайный ребенок, о котором никто не знал. Ничего не известно про обстоятельства ее рождения. Чертова сказка!
Все было неправильным, и он чувствовал это. Есть что-то еще, что-то, что скрывается за ее улыбками, когда она беседует или варит зелья. Было что-то в том, как ее улыбка никогда не касалась ее глаз, не считая вечера Слизнорта, где он на мгновение увидел ее настоящую. Теперь ничто не могло убедить его в том, что эта девушка была нормальной.
— Том? — он позволял друзьям называть себя так при других. Это имя соответствовало его характеру: тихий, храбрый и умный Том Риддл.
— Лестрейндж. Что такое?
— Не мог бы ты передать мне пирог с патокой?
Том проигнорировал его и осмотрел свою порцию безвкусной еды, прежде чем встать и пробормотать: «Я бы не стал утруждать себя, сегодня здесь всё гораздо хуже обычного. Я буду в библиотеке. И помните, что все оценки меньше «выше ожидаемого» за эссе профессора Дамблдора, я не оставлю незамеченными».
Библиотека должна была стать его убежищем от ее раздражающего присутствия (в конце концов, если у нее есть своя комната, зачем ей искать уединения в этом священном месте). Но каким-то образом, покинув Большой зал первым, он застал ее, сидевшей там, в лучшем углу, за чтением чего-то подозрительного похожего на магловскую книгу. Неужели она не понимает, что им нужно писать эссе?
— Дирборн, не забудь, что нужно проверить зелье. Я позволил Лонгботтому посмотреть за ним, но тогда туда не нужно было ничего добавлять. Поэтому сегодня вечером надо не забыть о пиявках, — он очаровательно улыбнулся, чтобы перевести все в шутку.
— Конечно. Я уже закончила эссе, так что могу сделать все сама, если тебе нужно заниматься.
— Нет, все в порядке. Я сопровожу тебя. Мы выйдем в половину десятого, — как будто он позволил бы ей взять на себя ответственность за приготовление зелья.
— Хорошо, я буду здесь.
Том замешкал. Ему хотелось узнать, какую книгу она читает. Но при мысли о том, что придется сидеть с ней вместе в библиотеке, у него скрутило живот. С другой стороны, она не получает удовольствия от общения с ним, что заставляет чувствовать его менее взволнованным и неуправляемым.
— Не возражаешь, если я присоединюсь? Здесь самое лучшее место для того, чтобы сосредоточиться: не слышно входную дверь и книги по зельям скрывают часть шепота других учеников.
Ему понравилось выражение ее лица и ее напряженные плечи в момент, когда она подвинула свою сумку. Том заметил ее эссе, которое ему не терпелось прочесть.
— Именно так я и подумала. Садись.
И он сделал это.
На удивление, он чувствовал себя спокойнее, сидя рядом с ней. Возможно, потому что он взял под свой контроль идею их взаимодействия или, когда она в пределах досягаемости, он не задается постоянным вопросом, что она делает. Или же она действительно была хорошей компанией для библиотеки.
Она не вздыхала, не флиртовала и не ерзала, просто тихо читала. После примерно двадцати минут приятного уединения он позволил себе взглянуть на то, что она читала. Но заголовок был слишком бледным из-за тени от лампы. Он вернулся к своему эссе. И опять почувствовал волнение.
Контролируй это.
Наконец она оторвала взгляд от книги.
— Что ты думаешь о теме эссе? Она было немного, ну, непонятной, если честно. Я не спала всю ночь, пока писала его. И мне кажется, что я ссылалась почти на всех, кого смогла вспомнить. Но все же — в чем цель человеческой трансфигурации? Серьезно? В каком это контексте? — немного с обидой сказала Гермиона.
Он осторожно отложил перо на стол.
— Очевидно, что цель трансфигурации человека зависит от обстоятельств, но я думаю, что на самом деле все сводится к силе. Если ты компетентен в трансфигурации, то естественным образом приобретаешь силу. Дреклер довольно точно объяснил это в 53-ей главе.
— Ммм, да, но я думаю, что это проверка. Мы можем ответить на этот вопрос только субъективно. Я просто знаю, что он рассердится, когда увидит лишние три страницы в моем эссе, никто не захочет проверять такое.
Она положила книгу в кожаную сумку, из которой раздался подозрительно глухой звук падения, покопалась в ней, а потом просто взяла палочку, невербально призывая чернильницу и перо, и взялась за свое эссе.
— В прошлый раз он сказал, что если я превышу лимит, то он вычтет баллы.
— Я могу взглянуть на эссе… если хочешь.
Она промолчала, словно приходя в себя.
— Я уверена, что ты ужасно занят своим эссе.
— Дирборн, мне не сложно. Давай, — он никогда не делал этого раньше, но ему было так любопытно… — Вот, можешь прочесть мое, если хочешь.
Они обменялись эссе, и когда он пролистал его, то увидел, насколько все точно было сделано. Она охватила все и даже больше, но, очевидно, боялась затеять спор. Должен ли он помочь ей? Она могла бы победить. Но разве это имело значение…
— Слушай, я не думаю, что это какой-то персональный тест. Я думаю, Дамблдор просто хочет, чтобы мы привели правильный аргумент. Наверное, тебе нужно сократить все это, и это, и еще это. Просто сделай вот эту часть более дидактической.
— Я не могу это убрать! Тебе следовало бы прочесть Бринхаэра, вот, посмотри на мои заметки (она вновь полезла в сумку, используя странный призыв, боже, что еще внутри этой сумки?), можно было бы отказаться от этих пунктов, посмотри, что он говорит против этой части.
Время идти в подземелья пришло cлишком быстро. Том был еще больше сбит с толку.
Он удовлетворил свое любопытство относительно ее академической успеваемости — она не была гениальной, скорее дотошной. Но он не мог припомнить, когда по-настоящему так наслаждался интеллектуальной беседой с другим студентом. И она будто… бросала вызов. Не боялась подвергать сомнению его идеи, хотя призналась, что Том приводит сильные аргументы. Ему это нравилось.
Он не привык наслаждаться обществом другого человека, до этого момента.
Том просто молчал, пока они осторожно добавляли пиявок в зелье, негласно договариваясь между собой, что зелье будет абсолютно совершенным. Он наблюдал за тем, как она убрала вещи и села, послав шарик мягкого золотистого света в воздух, оставив парить его над плечом.
— Я останусь и немного понаблюдаю за ним. Я не устала, а зелье все еще неустойчиво.
— Я тоже останусь. У меня сегодня нет обходов.
И если уж на то пошло, никто не возражал, чтобы староста гулял после комендантского часа. И он не мог ей позволить получить дополнительный балл за зелье только за то, что она сидела рядом с котлом.
Дирборн кивнула и достала свою таинственную книгу. Интересно, скажет ли она ему, что это, если он спросит. И расскажет ли о своей сумке? Том не хотел спрашивать, но хотел все знать.
Он же взял свой припрятанный текст по магии крови, который определенно нельзя было читать. И наколдовал себе удобное кресло. Гермиона не подняла взгляд, но он заметил, как ее губы изогнулись в полуулыбке, которую он совершенно не понял. Том сосредоточился на книге. Они сидели молча в течение часа, пока посторонний шум не заставил его поднять глаза. Гермиона заснула, прислонившись головой к стене.
Он хотел вторгнуться в ее разум и найти там все ответы на свои подозрения. В этот момент он почувствовал, что обладает абсолютной властью над ней. Он отправил в нее простенькое заклинание, углубляя ее сон, чтобы она не проснулась раньше времени.
Наконец он взял в руки уже трижды проклятую книгу. Похоже это была поэма «Потерянный рай» Джона Мильтона. И это противоречило всему, что он мог ожидать. Здесь не было ничего секретного, это просто грязное магловское стихотворение. Зачем она читает этот вздор? Он открыл книгу на первой странице и начал читать.
