Литмир - Электронная Библиотека

– Дальше что? Сколько лесных?

– Один. Я ребят отправил в городище, a сам остался. Всё облазил. Ничего не нашёл. Потом родичи подоспели. Ни следа, ни какой приметы. Пусто. Думаю, лесной пролежал в укрытии дня три. Сначала не один, – в одиночку они в мороз не ходят. Как метель третьего дня началась, второй, присыпав товарища, ушел, a этот остался. Думаю, так. Иначе, как он так хитро схоронился, что я не заметил?!

«Синеокая углядела, промолчать не утерпела. Выдержка не та. Молодая еще, да и девка, к тому же. Схитрила, живой осталась бы. Лесному что? Деваться некуда. Чем одному гибнуть, лучше за собой северянку прихватить. Ах, Синеокая, Синеокая. Была девка, а замужней не стала». – В который раз уже повторял Нахаб про себя проклятие Чернобога. Хотелось ему прокричать эти слова во всю мощь, что есть. Может, так полегчает на сердце. Нельзя. Северяне вокруг, и ждут его решения.

– Ладно, Стожар, – наконец сказал он, – ступай. Совет решит с тобой. – И, отведя взгляд в сторону, добавил, – Я на тебя зла не держу.

Но Стожар не уходил. Он чего-то ждал.

– Что еще? – Нахаб знал, почему никто не покидает двор, но опережать события не спешил. Одно дело неведенье и надежда, он и сам не верил в беду с Синеокой, другое дело – сказать во всеуслышание и словно вынести собственной дочери приговор.

– Как Синеокая? – За всех поинтересовался Стожар, и Нахаб увидел неподдельную боль в его глазах.

– Плоха.

Стожар, согнувшись под тяжестью вины, пошёл прочь. Нахаб, проводив его взглядом, обратился к кровному брату Гормину.

– Собирай стариков. Не нравится мне этот дозор. Как бы большой беды не было. Старших родов тоже кликни, про Стожара не забудь, – и чтобы пресечь лишние разговоры и сомнения в том, виновен он или нет в смерти Синеокой, сказал, – мудрее Стожара в воинском деле нет, и вернее глаза тоже.

Лесной люд

С севера, откуда летят снежные метели, неся с собой мороз, край северянской земли обступает дремучий неизведанный лес. И, если с юга северян допекают степняки, то из чащоб лесных им угрожают дикие племена. Северяне их называют лесными. Обладают они недюжинной силой, ловкостью и смелостью. Выследить трудно, пленить невозможно, – неволе они предпочитают смерть. Закутанные в звериные шкуры, обросшие так, что не видно ни глаз, ни губ, лесные нападают стремительно и быстро скрываются в лесу, словно растворяясь. Никакая погоня, никакая засада им не страшна, ничто не может застать их врасплох. Чуткие уши, зоркие глаза и чутье, как у зверя, дают возможность почти безнаказанно нападать на северянские селения.

Было время, когда лесные, боясь раздолья и открытой местности, нападали на северян только в лесу или около. Но с каждым годом смелели, а познав вкус гречневой лепешки и красоту женских украшений, стали нападать и на сами городища. Грабили, уводили скот, убивали. Не трогали только беременных. Копьё или меч занесёт, как зверь, втянет в себя воздух, издаст утробный крик, и никакого урона не причинит. И так, если северянке скоро рожать и если только-только зачала. Как они чуяли? Особый нюх, видно, у них на дитё в утробе материнской.

Еще давно на общем совете кто-то предложил вдоль всего леса, как на юге вдоль степи, возвести пограничные городища, тем самым обезопасив себя от лесных. Но с юга идёт целое войско, здесь же – малое число дикарей словно из земли вырастает, мгновенный удар наносят и скрываются в лесу.

На совете решили: строй не строй городища, a полностью защититься от лесных вряд ли удастся. Они, как стая голодных волков, сегодня около одного городища рыщут, завтра в другом месте от их рук воины гибнут. Поэтому каждое поселение от лесных должно защищаться само.

Боярское городище, ближе всего расположенное к северному лесу, чаще других подпадало под угрозу дикого народа. Но мудрость гласит: узнай врага, и он не будет тебе страшен. Так северяне и сделали. За многие годы подноровились к опасному соседству, научились понимать их язык, узнали о житейском укладе и обычаях. Не всё, конечно, больно скрытный народ, но приобретенных знаний вполне хватало, чтобы нести наименьшие потери от набегов.

Живут лесные в ямах-землянках, утепленных хворостом и травой, сверху на толстые сучья насыпают земли. Так и живут, как медведи в берлоге. Не сеют, не пашут. Питаются мясом, нередко сырым, травами, орехами и кореньями. Что такое семья, не ведают. Женщин меняют каждый год по весне. Можешь прокормить две или три – твоё дело, дети всё одно общие.

Во главе племени – началоводец[20]. Он правит, ему подчиняются. Стать началоводцем непросто. Лесной, решивший замахнуться на важное место, должен доказать соплеменникам, что достоин быть главным над ними. Первое – бросить к ногам сородичей тушу кабана. Этот зверь пострашнее медведя-шатуна, и завалить его не каждый может по строго определенному ритуалу. Сначала надобно меткой стрелой в глаз попасть. Да так, чтобы только чуть ранить. Трудно, но многие лесные на такое способны. От боли, пуще от страха, что вокруг темнеет, кабан начнёт метаться по лесу, и тут главное – не упустить зверя, не потерять след. Идти шаг в шаг, чтобы не учуял кабан человеческого запаха. Зверь умён и хищен, забыв о боли и слепоте, способен подобраться незаметно, – тогда лесному не спастись. Когда кабан ослабнет от потери крови, изловчиться и взгромоздиться на звериный загривок. Не рассчитал, и конец. Затопчет, клыками разорвет на куски. Удержался – хорошо, но для вождя маловато. Требуется убить зверя одним ударом. Два следа от ножа на шкуре кабана для соплеменников – не показатель ловкости, и не быть лесному вождём. Зверь у ног лежит, до жилища путь не близок, и шкура кабана должна быть без изъянов. Лесной, если хочет, тушу на себе тащит или какую повозку из веток соорудит, – это как получится. Шкура чистая и целехонькая – ещё одно условие восхождения лесного на трон началоводца.

Повезло. Исполнил лесной требования богов и племени. С честью прошёл первое испытание. Второе предстоит.

Без отдыха, как пришел, воды только можно попить, должен вызвать старого началоводца на смертную схватку. Тут тоже одно дано – победить или умереть. Бой может быть быстрым, иной раз и долго длится. Как повезёт. Но если победил – ты главный. Тебе – почёт и преклонение, лучшая еда, лучшая шкура и женщина.

* * *

Сколько помнил себя Нахаб, лесные, как привязчивая зубная боль, не давали покоя северянам, и ничего с этим поделать было нельзя.

Только под утро закончился общий боярский совет. Всё обговорили и по каждому разбирательству решение вынесли. Сначала отчитался Стожар. Старики, недолго думая, на просчёт указали и дали в помощники Суржа.

Не стоит на месте время, постарел Сурж. Трудно ему ратное ремесло нести, но послужить народу еще по силам. Ловок, хитер, много воинских тонкостей ему ведомо. Пусть помогает детишек обучать и перенимает у Стожара, чего не знает. Когда Стожар немощным станет, будет Сурж ему хорошей заменой.

Лесных обговаривали долго. Вспоминали, как в старину от них спасались, какими сейчас премудростями владеют, и что нового можно придумать. Но, главное, всех беспокоило, что на дворе еще зима, и никогда ранее лесные в это время из своего леса не выходили.

Не обошли обсуждением и слухи, давно будоражащие северян, мол, кто-то из местных стал знаться с лесными. Сначала, вроде ветерка, подул окаянный, и здесь же забыли о нём. Потом слухи крепость стали набирать. Угнали двух кобыл. Такое часто случается, но кобыл этих, низкорослых, выносливых, особенно берегли. Выменяли их на немалое число кулей гречихи, меда, полотна в полный рост человека. Цена большая, но кобылы этого стоят. Охраняли день и ночь, пасли поближе к городищу. Вдруг словно сквозь землю провалились. Были, и нет. Искали несколько дней, не нашли.

Лишь один паренёк несмышленый сказывал, что коршун высматривал добычу, а он высматривал его: «Хотелось посмотреть, как хищник камнем падёт с неба на землю и взметнётся назад с добычей в когтях. Не уследил, шум отвлёк. По полю двух лошадей вроде как медведь гнал. Разве может быть такое?» – удивлялся сорванец. – «Конечно, нет. Разве медведь разумный? Долго на небо смотрел, вот и привиделось. А шум? Показалось», – убеждённо поведал несмышленый паренек.

вернуться

20

Началоводец – вождь.

8
{"b":"715698","o":1}