Следующий день. Дюнное.

– Уважаемый машшира, – на восточный манер исказив обращение «мессир» заговорил воин, – не думаю, что там вы найдёте то, что ищете, – чуть хриплым голосом сказанные, эти слова не поколебали моего настроя. – Впрочем, я надеюсь, что ваше пришествие сможет изменить выгребную яму… Дюнное, оно ведь раньше было жемчужиной востока, а сейчас самая главная клоака, – мужчина с бронзовым загаром сплюнул в песок, потерев о ткань, накрывшую кожаный панцирь.

Солнце… проклятье, как же сильно оно припекает. Нет сил терпеть его и как же люди здешних окрестностей выживают? И всё-таки, я должен находиться здесь, просто обязан идти вперёд, ибо от этого зависит безопасность на южном побережье. Я, да ещё пара человек, заброшенные сюда магией должны жариться под нещадным светилом только потому, что эта идиотка Тручесса не совладала с управлением страной. В её руках были огромные возможности – золото, поддержка аристократии, солдаты, могущество Святого ордена и поддержка церковников. Вместо поддержки окраин, она сконцентрировалась на столице, но единственное на что хватило её «политического гения», так это устраивать показательные казни, грабежи непомерными налогами и насаждать неистовую веру в Рождённых солнцем.

– В конце концов, восток – дело тонкое, а вы уже успели вломиться в Храм Солнца, усмирить бандитов на Солнцечном берегу и заткнуть пасть Натаре, – мерный голос местного стражника вывел меня из размышлений.

– Ах, до вас уже дошла молва о наших действиях.

– Слухи летят быстрее ветра, а те, что касаются политики и придворных интриг – быстрее молнии, – «надзиратель» усмехнулся. – Может быть вы сможете изменить происходящее здесь.

– Надеюсь.

– Во всяком случае, добро пожаловать в Дюнное, – местный стражник сделал шаг в сторону, пропуская нас дальше.

Мои плечи утягивает ткань, под которой покоится просторная рубаха цвета алой розы, слегка прикрывающая свободные тёмные брюки, стянутые в голени сапогами. Позади меня шагают два воина, на которых блестит посеребрённая чешуя, левые руки отягощены громоздкими щитами, а на поясах длинные мечи. Рядом держится Исаил, облачённый в чёрные рясы.

Мы прошли по золочёному песку, ветер загоняет его под одежду, у меня в горле страшно першит, хочется кашлять и тереть глаза. Здешний ветер нещадно гоняет песчинки в воздухе, закидывая волнами песчаных бурь Дюнное. Подняв голову вверх, я вижу только тёмное, закрытое песками небо. Подошвы коснулись каменных отёсанных песком ступеней… мне тягостно видеть это, в груди что-то бунтует, отрицая картину упадка и энтропии. Раньше это была величественная лестница, вдоль которой красоту наводили статуи героев востока, магической силой поддерживалась зелёная изгородь из лиан и плющей. Теперь же вокруг нас только голые острые скалы, а под ногами почерневшая тёмно-бежевая лестница, ставшая печальным напоминанием о прошлом сего славного города.

Впереди показалось несколько фигур. Облачённые в красно-золотые пышные одежды, они ведут трёх верблюдов, горба коих отягощены сумками. Я слышу, как из них доносится лёгкое бряцанье, а глаза узрели ещё пару человек – воины в кожаных панцирях.

– Торговцы, – со скорбью тихо сказал Исаил. – Редкое явление для сих мест. Благослови нас Единый, чтобы наша миссия увенчалась успехом.

– Проклятая Натара, – выругался я. – И Арантеаль вторит ей в безумии. Одна сошла с ума от власти в Арке, а другой поехал головой от идеи остановить неведомое «очищение».

– Не будь так строг к ним, ибо они сбились с истинного пути, как и Рождённые светом. Нам должно их пожалеть и обратить сердца на решение проблем насущным. Если мы промедлим, то нас убьёт не «очищение», а мы сами себя. А теперь направим свои силы на будущие переговоры, друг мой.

Мне нравилось, как говорил Исаил. Он, словно вдохновлённый чем-то иным, потусторонним и более величественным, чем всё что могут дать ныне живущие кормчие душ, вселил в наши души новую надежду и веру. Его слово нас укрепило, дало нам силу и повело вперёд, как только он открыл строки Предания.

– Кстати, будь осторожнее с той неримкой. Не спеши с ней, и не трави её традициями нашей родины. Ей это не особо полезно.

– Ты о Лишари?

– Как будто я не вижу, – тяжелое слово заставило моё сердце дрогнуть. – Твой выбор, как жить. Скажу тебе лишь то, что однажды может встать выбор между твоими сердечными стремлениями и родиной.

Я бы с радостью сейчас подумал о девушке, но мою голову занимает иная мысль. Велисарий поставил интересную задачу, я бы даже сказал невыполнимую. Мы должны заручиться поддержкой властителей Дюнного, сделать так, чтобы они встали с нами плечом к плечу в борьбе с западными ордами. Учитывая, что Дюнное, да и весь восток погружены в кризис, войну с кочевниками на севере и нежитью по всему региону, это будет проблематично. Но раз таков приказ, я не стану перечить и для Эндерала приложу все силы, чтобы он был исполнен.

Мы прошли дальше, и перед нами открылась ещё более удручающая картина. Нас приветствует безумное гулкое завывание ветра, гуляющего на огромной площади, зажатой двумя высоченными утёсами в которые вгрызся город. Тут я не вижу чудесных ярмарок с кудесниками востока, нет здесь таинственных жрецов или изумительной работы украшений на прилавках… это место совсем не похоже на сказку, которой было раньше. Вместо этого я с содроганием и меланхолией вижу только пустую разбитую площадь с перекошенной плиткой, впереди ветер доносит зловоние мутной застоявшейся воды в местном фонтане, а вся жизнь загнана под могучие скальные покровы.

Не зреет мой глаз и стражников востока в золочёной броне, с блестящими наконечниками копий, только небольшие патрули в тёмной броне с мечами на бёдрах, которых коснулась рука ржавчины. Так же я вижу, что на парапетах, и «гнёздах» на высоте сидят лучники и застрельщики под тканевыми навесами.

Я уже готов был обидеться, что нас встречают только встрепенувшиеся лучники, лениво достающие стрелы, как на встречу вышел небольшой отряд. Копья и щиты работы времён едва ли моего деда только прибавляют к общему духу ущербности сего места. Но их походка полна уверенности, воины не боятся нас. Медленно обступив нас, вперёд вышел в льняном доспехе поверх которого трепетался жёлто-зелёный плащ.

– Я – Арсит, помощник начальника «надзирателей», – грозно сказал кареокий мужчина в тюрбане. – Представьтесь.

– Фриджидиэн, командор Ордена Храмовников, – столь же уверенно даю я ответ. – Я пришёл сюда для переговоров.

– Да… нам прибывало письмо, – Арсит отступил. – Идите за мной.

И мы пошли. Стражники повели нас вперёд, и мы прошагали по довольно просторной площади, пока не дошли до массивной двери. Четыре воина отошли в сторону и Арсит открыл нам дверь. «Надзиратели», следуя местным традициям политического приличия, отдали лёгкий поклон и прошептали:

– Да сохранит вас пустыня.

Спустя пару мгновений наши ноги уже шли по гнилым доскам настила. В мои ноздри забивается странная вонь – смешение смрада гнилой рыбы, восточных терпких и острых специй и отходов, сливающихся в море. Тут и там я вижу жалкие лачуги, трясущиеся на подпорках. Более массивные брёвна или каменные колонны держат более громоздкие здания, вроде тюрьмы или «Твердыни Власти». Раньше это был оплот торговли юга, через здешний порт проходили фрукты, самоцветы, шелка, жемчуг и ткани. Теперь же я вижу, картину упадка – богатые торговые лавки сменились убогими скамьями, на которых красуются ржавые клинки, множество раз перекованная броня, я зрю, как две южанки матерят друг друга из-за вшивого куска ткани – видимо торговка не желает снижать цену; и видно мне, как местный купец расставляет на прилавке апельсины и виноград, намеренно скрывая от глаз серо-коричные пятна гниения. А одежды народа – меня едва ли не прошибает слеза от того, что народ нацепил на себя дырявые множество раз штопанные тряпки коричнево-бурого цвета, протёртые и старые. И ходя в таких «нарядах» годами, люди и аэтерна становились частью нищенской атмосферы этой дыры.