- Хм...

   - Он беседовал с одним стариком. Так вот, этот старик говорит, будто эти дети похожи на нацистов с поехавшими крышами. Не в том плане, что резали всех направо и налево, хотя и в этом, наверное, тоже. А в страсти к разным оккультным вещам. Они танцуют, водят хороводы... Дед рассказывал: подожгли, значит, дом, и давай водить вокруг него хоровод. И бубнят ещё что-то себе под нос. Как это можно назвать? Шаманские штучки?

   - Ах...

   - Правда, потом этот же дед говорил, что дом подпалили жильцы, когда убегали, чтобы ничего мародёрам не досталось. Бедняга... умом-то, наверное, совсем поехал.

   - Угу...

   - Ты знаешь, они пускают теперь через границу всех. Открытые границы! Кое-кто предрекал, что по-настоящему век двадцать первый наступят, когда больше не будет пограничников и паспортного контроля. Интересно, довольны они сейчас? Немного просчитались: открытые границы - это не признак цивилизации, а средневековье.

   - Да, наверное...

   - Подай-ка мне каретку.

   - Послушай, отправь ты эту свою святую инквизицию лучше обчистить какую-нибудь больницу. Вон их сколько стоит, закрытых и без охраны. Частные клиники, опять же... как можно этой ржавой мотыгой делать аборты?

   - По-твоему, они идут сюда за хорошей медициной?

   - Нет, но...

   Ленка поднималась с облаками горячего пара в зимнее небо, где - вот странность! - было совсем не холодно. Голоса хирурга и его медсестры медленно удалялись. Вряд ли имелось на свете хоть что-то, что могло поколебать эту гармонию.

   Глава 7. Снаружи и внутри.

   Первым делом Игорь попытался сварить себе кофе. Всё вокруг покрывалось льдом. Звуки, казалось, существовали только здесь, в замкнутом пространстве. Были они медлительные и искажённые, будто всё вокруг было наполнено водой. Унитаз поприветствовал его звоном струи о ледяную корку. Вода в бачке превратилась в глыбу льда, и Игорь, воспользовавшись тыльной стороной молотка как маленькой киркой, добыл оттуда достаточно для приготовления напитка. Руки начали замерзать, и он влез в массивные меховые перчатки.

   Единственным, что по-прежнему здесь, внутри, подчинялось человеку, была газовая горелка. Газ в баллоне ещё оставался, и скоро с шипением на свет появился язычок пламени.

   И вот у него был горячий напиток. Он сумел подогреть на постном масле несколько кусков хлеба, зажарить ломтик мяса, после чего официально заключил, что пришёл в себя.

   Ленка ушла... Игорь знал, куда она пошла. Никаких вариантов нет. В приоткрытую дверь с лестницы вползали клочья тумана. Она, уж конечно, не хотела, чтобы он отправился следом. Может, всё-таки стоит её отпустить? Оставить право выбрать то, что подсказывает материнское и женское сердце...

   Стянув перчатку, Игорь пальцами затушил горелку, и только потом повернул ручку выключателя. Почувствовав, как на коже вздуваются волдыри, ухмыльнулся. Ещё живой. Не превратился в ледышку, как она. И, в конце концов, может, он всё ещё отец. Может, ещё не поздно. Дети нынче такие, что сами решают свои судьбы, но можно притвориться, что ничего не случилось, что всё это дурной сон и мир не сошёл с рельс, грохоча и извергая искры... Похититель (забудем на время, что это любимая жена) уходит на всех парах, и самое время отправиться в погоню.

   Игорь влез в сапоги. Верхняя одежда и так уже была на нём. Когда мужчина переступил порог, взгляд его упал на книгу, лежащую в коридоре, словно дохлая птица. Страницы её изогнулись в форме восклицательного знака, изумрудный город плыл в утренней дымке, как мираж. Повинуясь какому-то импульсу, Игорь сграбастал её и сунул во внутренний карман куртки. Здесь, дома, не осталось больше ничего, что хотелось бы забрать, как не осталось ничего, к чему хотелось бы вернуться. Дом нынче больше не крепость... крепость - ты сам, и настало время проверить, насколько ты крепок. Безжизненный экран телевизора тускло серебрился, как будто паук-киноман затянул его паутиной. Деньги... небольшая стопка мятых купюр была у Игоря в кармане, остальное на банковской карточке. До чего же уморительно было накануне наблюдать толпу возле банкоматов, которые перестали работать (судя по валяющимся рядом чекам, около часу ночи), да отделений банков, которые так и не открылись.

   Хлопнув дверью, Игорь выскочил в подъезд, больше всего напоминающий ледяную пещеру. Что-то скрипело, стенало в шахте лифта. Спустившись по лестнице на два этажа вниз, наткнулся на примёрзшее спиной к стене тело старухи-соседки... он видел её периодически возле подъезда, здоровался бессмысленно, бездумно, даже не открывая рта, но не знал, ни как её зовут, ни на каком этаже она живёт. Из-под платка высовывался острый подбородок, а губ, кажется, нет вовсе. Дотронулся до её лица: холодное как лёд. Отвернувшись от старухи, Игорь узрел на площадке внизу детскую фигурку. Вцепившись в перила, сделал осторожный шаг... Нет, показалось. Просто столб тумана, очерченный лучом света из разбитого окна. Казалось, ледяные сталагмиты готовы обрушиться на голову даже от звука дыхания. Ускорив шаг, Игорь прошёл сквозь туманный столб, одолел ещё два пролёта и с натугой открыл плечом железную дверь.

   Да... "убегать" по такому снегу, наверное, сложновато. Особенно если в тебе два килограмма дополнительного веса. Несколько дорожек глубоких следов расходились в разные стороны, видно было, что люди утопали в снегу чуть ли не по колено. Машины превратились в пухлые кочки. Громады домов высились как останки древней цивилизации. С севера поднимался внушительный столб дыма. То ли там кто-то основательно решил согреться, то ли что-то сгорело дотла. "Нужно убираться отсюда, - внезапно осознал Игорь, так, будто на телевизоре головного его мозга кто-то подкрутил ручку чёткости. - Дальше, глубже, в деревни". Рано или поздно шарящие по полкам магазинов и складов руки найдут только пустоту. Идёт четвёртый день катастрофы, а большинство мелких торговых точек уже разграблены. Запастись едой, найти какой-нибудь заброшенный домик в глуши, дотерпеть на скудном пайке до весны... а там - всё будет. Потянутся из-под земли травы и деревья. Больше не будет проклятого снега. Можно будет добыть нужных саженцев и засадить огород. Попытаться добыть в лесу какую-нибудь дичь. Предстоит много работы. Игорь видел такое в кино. Поднимать с нуля инфраструктуру, строить ветряную мельницу, собрать из остова ржавого трактора новое транспортное средство. Лично придумывать новые механизмы и радоваться, как ребёнок, у которого из конструктора по сборке пожарной машины получился подъёмный кран. Попробовать, наконец, разобраться в голове новорожденного. Смотреть, как он растёт, систематизировать симптомы. Если уж не получается достучаться до прежней детской сущности - попытаться найти общий язык с новой. Остался один вопрос: "Зачем?"