Пути назад не было ни у одного из них. В Городовой уже разгоралось жгучее любопытство, она была жутко заинтригована и не собиралась отступать. Она очень любила, когда вот так внезапно в вялотекущем расследовании появлялись интересные повороты, и ей не терпелось услышать – что жаждет ей рассказать Крашников. Но она молчала, боясь спугнуть его своим энтузиазмом. Он и без того был шокирован собственным поведением, и Городовая терпеливо ожидала, предоставляя ему возможность собраться с мыслями и самому начать свой рассказ.
Она молча придвинула к себе свою кружку с кофе и внимательно посмотрела на следователя, давая понять, что готова слушать. Он, помедлил еще несколько секунд, после чего, откинув последние сомнения, начал говорить.
– Когда исчез Ваня Серов, первый из троих пропавших мальчиков, я, подбив факты и показания свидетелей, как и все решил, что мальчик ушел из дома сам. Семья благополучная, отношения с окружением были очень хорошими, самого Ивана со всех сторон характеризовали положительно, никаких признаков того, что с ним произошло что-то плохое, обнаружено не было. Да, ушел без сменной одежды, да, без документов и вроде бы как без денег, но это казалось вполне вероятным. Я думал, что за пределами города у него могут быть друзья, которые могли, к примеру, забрать его в каком-то определенном месте, документы можно и купить, а денег он мог накопить, в тайне от родителей. Сотовый пацана остался дома, мы проверили все контакты и звонки с него, но ничего подозрительного не обнаружили. Его планшет и домашний компьютер наши компьютерщики вывернули наизнанку, но тоже ничего примечательного не нашли. Только после этого я всерьез забеспокоился – ну не может же семнадцатилетний домашний мальчишка уйти из такого города, как этот, не наследив – здесь ведь все друг друга знают, все всё видят, кто-нибудь, да что-нибудь обязательно должен был заметить.
Городовая внимательно слушала рассказ Крашникова, одновременно анализируя – каково ему приходится все это рассказывать. Было видно, что он не привык делиться с кем-либо своими мыслями и соображениями, в том числе и по служебным вопросам, тем более тяжело ему было говорить о собственном бессилии в расследовании. Наверняка это был его первый подобный опыт, да и произносить такие длинные речи точно совсем не его конек – из-за всех этих непривычных обстоятельств, следователь чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Однако, информация, которую он сообщил Городовой, оказалась самой важной из всего того, что она узнала с момента приезда в этот город.
Поиски пропавшего мальчика на территории города и в его окрестностях были организованы через сутки после исчезновения. Целую неделю сотрудники полиции вместе с сотрудниками МЧС и добровольцами обследовали город и местность вокруг него. В поисках участвовала почти тысяча человек: были проверены все подвалы, подворотни, сараи и даже мусорные баки в городе, осмотрен каждый куст; вся долина была истоптана от горы Альбатрос до безымянной горы позади лесного озера, но никто не нашел ни самого мальчика ни чего-либо, проливающего свет на его исчезновение. Конечно, старшеклассники, участвовавшие в поисках и обладавшие богатой фантазией, подстегнутой нестандартным событием, то и дело находили несуществующие улики и доказательства того, что Иван похищен инопланетянами, а то и горными троллями… Крашников лично проверял все версии, включая самые невероятные, вроде инопланетян или распоясавшегося чудовища из озера. Здравый смысл говорил следователю, что бесследных исчезновений не бывает, однако, обнаружить что-либо стоящее ему так и не удалось.
Через десять дней после исчезновения Ивана, поиски полностью прекратились, но каждый человек в городе знал, что необходимо обратиться в полицию при обнаружении чего-либо, хоть как-то связанного с этим делом. Вереница бесполезных звонков не иссякала и Крашников, задыхаясь под их грузом, но боясь упустить крупицу важной информации в потоке бесполезной, по прежнему выезжал по каждому сообщению, чтобы проверить все лично.
По прошествии двенадцати дней после этого исчезновения, произошло второе – пропал Миша Артемьев. Вот тогда в городе началась настоящая паника, истерия. На поиски вышло уже около двух тысяч человек, но, как и в первый раз ничего подозрительного обнаружено не было. И в этот раз не обошлось без информации о местах посадки инопланетных кораблей и уникальных находок всякого тролльева барахла, которое они якобы растеряли по дороге, пока тащили мальчиков в горы, при проверке само собой, оказавшегося обычным человеческим мусором.
На этот раз, уже мало кто верил в версию о самостоятельном уходе обоих мальчиков, люди начали шептаться и роптать, а некоторые, беспокоясь за своих детей, попросту уехали из города. Мэрией было организовано собрание руководителей города: начальников, директоров, управляющих всех мастей и уровней, – на котором мэр лично выступил с заявлением. Он уверенно заявил, что паника не уместна, потому как существует почти стопроцентная вероятность того, что мальчики, сговорившись заранее, ушли из города самостоятельно. Мало кто воспринял заверения мэра всерьез, но никто его и не осудил – что еще может сказать глава города в данных обстоятельствах во избежание ненужных настроений в обществе? Крашников продолжал работать в усиленном режиме, на грани отчаяния – прошло уже три дня с момента второго исчезновения, а время, как известно, в таких случаях работает против обстоятельств – очень хотелось найти ребят живыми. Региональный розыск так же не давал никаких результатов.
Как раз в это время кое-что произошло. Вечером третьего дня, после исчезновения второго подростка, Крашникову на сотовый телефон поступил звонок от незнакомой женщины, в годах – судя по голосу, которая заявила, что в ближайшее время пропадет еще один ребенок. Следователь попытался расспросить ее – кто она такая и откуда у нее информация, но та сбросила звонок. Несмотря на усталость и на то, что в связи с волнениями в городе, возникшими в связи исчезновением детей, в последнее время ему поступало множество подобных звонков, как оказывалось при проверке, ничем не обоснованных, следователь решил отработать и эту информацию. Всеми правдами и неправдами, до глубокой ночи, он выяснял – кому принадлежит телефон, устанавливал личность звонившей женщины, ее адрес, и телефон ее единственной родственницы.
Глубоко за полночь Крашников выяснил наконец, что его таинственной осведомительницей была Лукина Надежда Ефимовна, семидесяти трех лет от роду, престарелая учительница русского языка и литературы, в это время находящаяся на лечении в психиатрическом отделении городского стационара. Не самый достоверный источник информации, однако, Крашников сделал все, чтобы с ней встретиться. Подняв на уши персонал больницы, примерно около четырех часов утра, он все же удостоился чести встретиться со своей осведомительницей, однако та, неожиданно для всех, буквально за минуты до этой встречи скончалась. Именно в эту безлунную ночь, болезная сделала весьма интригующий звонок следователю, после чего умерла от психической болезни, длительное время мучившей ее. Что и говорить, Крашникову показалось такое совпадение несколько подозрительным. Однако, так показалось далеко не всем: окружающие в один голос твердили, что старая учительница, несколько лет как выжившая из ума, просто решила привлечь побольше внимания к себе перед самой своей смертью, которую давно уже поджидала. А что, с этих училок станется…
Однако, по понятной причине, эта история не давала следователю покоя. И, так как никаких других зацепок у Крашникова все – равно не было, следующим же утром он решил навести справки об умершей женщине. Начал он с того, что опросил единственную родственницу учительницы – ее внучку Алену, тридцатилетнюю незамужнюю работницу Дома культуры. Но, та не владела никакой имеющей значение информацией – ни о том, что могла иметь ввиду ее бабка, ни о том, почему позвонила Крашникову именно в это время. В поисках ответов он попытался более детально расспросить внучку об обстоятельствах жизни Надежды Ефимовны, но она и тут не смогла помочь, на удивление мало зная о жизни своей бабки до своего рождения. Единственная дочь Надежды Ефимовны – мать Алены, умерла давным-давно, далеко от этих мест, когда Алена была еще младенцем, своего отца она тоже не знала и не была уверена – знала ли его хотя бы сама ее мать-алкоголичка. Доподлинно было известно только то, что Надежда Ефимовна долгое время разыскивала свою дочь, покинувшую отчий дом в неизвестном направлении сразу после окончания средней школы. Колеся по всей стране, даже не зная точно – в каком городе обитает дочь, она по чистой случайности наткнулась на свидетельство о ее смерти в одной из больниц захолустного городка на севере страны. В той же больнице Надежде Ефимовне рассказали о том, что ее непутевая дочь несколько месяцев назад родила девочку, которую оставила в родильном доме. С помощью добросердечной заведующей этого родильного отделения, новоиспеченная бабка смогла отыскать свою маленькую внучку в доме малютки и удочерить ее, восстановив жалкие останки своей семьи. Воспитывала внучку Надежда Ефимовна одна, похоронив своего мужа еще в молодости. Дала ей все, что могла, включая трехкомнатную квартиру, неплохое образование и работу, на которую успела устроить перед тем, как окончательно съехала с катушек. Алена, из чувства благодарности, не хотела отправлять бабку в психушку и сама, дома, ухаживала за ней. До тех пор, пока однажды, та не подожгла квартиру и, спалив вместе с собственной, еще несколько соседских квартир, чудом выжила. Крашников помнил тот случай, потому что в этом городе серьезные пожары случались крайне редко – он один такой и произошел за те двенадцать лет, что следователь жил здесь. После того случая Надежда Ефимовна отправилась на постоянное место жительства в палату психушки, где прожила почти десять лет и скончалась в своей постели.
