Они с Городовой познакомились, когда она была еще совсем молодой студенткой медицинского института, а Владимир Анатольевич подыскивал сотрудников в свой Особый отдел, требовавший вливания «свежих мозгов». В то время он частенько наведывался на различные занятия в медицинский институт, потому что среди уже набранных им специалистов не было ни одного медика. Молодые смешливые студентки считали, что сорокалетний опер запал на кого-то из их группы, потому что чаще всего он присутствовал именно на их занятиях. А когда Владимир Анатольевич начал оказывать повышенное внимание только одной из них – Городовой – все решили, что так и есть – подорвавший на службе здоровье полицейский, ищет молоденькую любовницу с медицинским образованием, чтобы совместить, так сказать, полезное с приятным. Городовой, что и говорить, льстило внимание, хоть и немного для нее староватого, но очень интересного, умного и внешне довольно привлекательного мужчины. Да и зависть девчонок, большинство из которых удостаивались внимания только прыщавых студентов-медиков, да мнящих себя повидавших жизнь профессионалами, интернов, тешила ее самолюбие. О том, что у него к ней только профессиональный интерес, Владимир Анатольевич объяснил лишь, когда она согласилась встретиться вне института. Он пригласил Городовую в легендарный, считавшийся не только среди студентов шикарным, ресторан. Она тогда решила, что пойдет на эту встречу уже только ради того, чтобы еще больше побесить смертельно завидовавших подружек, на каждом углу трезвонивших, что старый опер собирается сделать ей предложение.
Так и вышло – он действительно сделал предложение, которое изменило всю ее дальнейшую жизнь – и личную и профессиональную. Во время той встречи Владимир Анатольевич раскрыл все карты: рассказал о себе и об Отделе, который возглавлял, и предложил Городовой попробовать себя в следовательской работе. Ему нужен был толковый судмедэксперт, а она только заканчивала четвертый курс института, и поэтому сразу же отказалась, естественно считая себя не готовой принять такую большую ответственность. Но, Владимир Анатольевич убедил рискнуть и заверил, что если у нее не получится или не понравится работа, она сможет уйти в любой момент. Позже он говорил, что уже тогда увидел в Городовой огромный следовательский потенциал. А на той встрече, в ресторане, она согласилась скорее от неожиданности, не осознав важности и судьбоносности принятого решения. Подружки, сгоравшие весь вечер от нетерпения, и обрывавшие телефон Городовой, до тех пор, пока она все им не рассказала, порядком скисли, узнав, что за предложение сделал ей старый следователь. То ли из-за неоправданных ожиданий романтических историй, то ли просто из зависти, так называемые подруги какое-то время почти не общались с Городовой, а когда все же сменили гнев на милость – ей уже было совсем не до них.
У нее все получилось и работа зацепила. Зацепила так, что вся прошлая жизнь показалась всего лишь подготовкой к этой работе, к этой жизни – с постоянным недосыпом, командировками, сложными обстоятельствами и страшными загадками. Одновременно с учебой на пятом курсе мединститута, Городовая старалась совместить выезды с командой специалистов Отдела на происшествия в разные города. Сначала в качестве судмедэксперта, а чуть позже уже и в качестве следователя. К ее мнению вскоре стали прислушиваться коллеги, хотя официально коллегами они тогда еще не были. А спустя полтора года Городовая уже работала совершенно самостоятельно, практически не прибегая к помощи других следователей.
Каждое дело было для нее вызовом – интригующим, будоражащим и она как собака-ищейка вставала на след и не останавливалась, пока не находила искомое. Она чувствовала себя на своем месте настолько, словно всю жизнь она ждала именно этого, родилась для того, чтобы стать следователем Особого отдела. Владимир Анатольевич ликовал – он получил доказательство того, что не ошибся в этой молодой женщине. А та, окрыленная успехами и верой в то, что способна сделать этот мир чуточку лучше, приняла решение по окончании медицинского института поступать в ординатуру на кафедру судебно-медицинской экспертизы. Поступление в ординатуру совпало по времени с официальным оформлением Городовой на должность следователя в Особом отделе, возглавляемом Владимиром Анатольевичем.
Два года пролетели мгновенно, но, в то же время, так насыщенно, словно была прожита целая отельная жизнь. Городовая успешно совмещала ординатуру и работу следователя, постепенно становясь отличным специалистом под наставничеством и покровительством своего начальника. Медицинское образование и опыт работы в качестве судмедэксперта очень помогали ей в этом. Полная, зачастую круглосуточная занятость нравилась молодой и амбициозной женщине, она чувствовала свою нужность, даже необходимость, гордилась собой. В бешеном ритме пролетели и следующие годы – третий, а за ним четвертый. Примерно в этот период Городовая стала замечать, что стала взрослее, мудрее, крепче за эти годы… но не счастливее… Какой момент стал точкой отсчета – неизвестно, но она все чаще стала обращать внимание на то, что преступлений не становится меньше, как бы эффективно и с какой бы самоотдачей она и ее команда специалистов ни работала, злодеяния не становятся менее ужасными и извращенными, как бы глубоко они не изучали и как бы верно не понимали психологию преступников. Насколько быстро специалисты находили преступников и отдавали их в руки правосудия, настолько же быстро их место непременно занимали другие, еще более жестокие и изощренные. Все чаще Городовая обнаруживала, что в ее работе до отчаяния мало смысла, и все чаще приходила к выводу, что способность менять мир к лучшему, всего лишь иллюзия. Постепенно, любимая ранее работа, превратилась в обременительную обязанность, выматывающую, высасывающую все жизненные силы. Последним аргументом в пользу увольнения стало то, что ее совершенно измотали сны, снившиеся в течении последних полутора лет с завидной регулярностью во время работы над каждым из дел.
Когда-то Городовая была даже рада этим снам – они были необычными, странными, страшными, но всегда помогали в работе. Словно кто-то свыше давал подсказки во снах… Это и веселило и немного пугало, будоражило, но не тревожило ее. Как специалист в медицине она знала, что ее сны являются не совсем обычным, но вполне закономерным следствием развитой интуиции, мощного интеллекта и следовательского опыта. Иногда сны были словно предвестниками того, какого рода предстоит работа – символично и не всегда понятно, но достоверно показывая то, с чем будет связано очередное дело. Городовая научилась достаточно точно их интерпретировать и почти всегда заранее знала, с чем ей предстоит столкнуться в том или ином деле. Иногда они помогали в развязке расследования, какими-либо подсказками. Какое-то время ей даже казалось, что она контролирует эти сны, и они приходят только в нужный ей момент. Но, со временем они все больше стали походить на кошмары и сниться не только в процессе работы над делами, или непосредственно перед тем, как она получала задания, но и в редкие периоды необходимого отдыха. Кошмары выматывали, становясь все более детальными и пугающими… Несмотря на всю их полезность во время работы над делами, ей хотелось во что бы то ни стало избавиться от них. Городовая поняла, что никак их не контролирует, стала бояться этой своей особенности, опасаться того, что с ее психикой возможно что-то не так.
Ни одна живая душа не знала об этих ее сновидениях. Сначала Городовая оберегала свою особенность от внимания других, боялась ее растратить или потерять. А после – никому не рассказывала, лишь потому, что ей не хотелось, чтобы кто-либо считал ее ненормальной. Да и, честно говоря, не было в ее окружении настолько близких людей, чтобы можно было доверить им такую информацию о себе. Хотя, был один смешной случай, когда Городовая решила обратиться со своей проблемой к медиуму – кто как не медиум способен помочь в подобной ситуации… Но медиум оказалась обычной шарлатанкой и явно позавидовав, что у клиентки действительно есть что-то похожее на дар, в весьма грубой форме выпроводила Городовую через несколько минут предоплаченного и далеко не дешевого приема, буркнув напоследок только, что способность видеть такие сны – благодать, а глупая капризная девчонка не способна оценить свой дар по достоинству. Это была первая и последняя попытка Городовой раскрыть перед кем-либо свою тайну.
