Городовая почему-то напряглась, но все же улыбнулась полицейскому, а Алена с широкой открытой улыбкой подошла к Максиму и приобняла его одной рукой за плечи:

     - Кстати, вы еще не знакомы? Это Крашников Дмитрий Сергеевич, следователь из Москвы. А это Елин Максим Анатольевич, полицейский - водитель и просто хороший парень.

     - Мы уже познакомились в курилке, - ответил за обоих мужчин Максим. Мужчины пожали руки, глядя друг другу в глаза.

     – Ну, а с Оксаной, надо полагать, вы знакомы намного лучше, - произнеся последнюю фразу, Алена с интересом посмотрела на Городовую, которая вдруг смутилась и, покраснев, невпопад произнесла:

     - Да, мы знакомы. Извините… У нас нет времени…

     Максим с усмешкой отступил:

     - Не смею задерживать!

                 Городовая еще больше занервничала, особенно кода заметила на себе испепеляющий взгляд Крашникова. Алена поспешила закончить пытку, которую сама и начала:

     - Сегодня и правда был тяжелый день. Ребята, приятно было с вами поработать сегодня, спасибо вам за все, - она добродушно похлопала Городовую по руке, и извиняющимся тоном добавила, - мы действительно все устали сегодня, давайте расходиться.

                 После этих слов она взяла Максима под руку и, уводя его в сторону автомобильной стоянки, напоследок еще раз попрощалась со следователями:

     - До завтра, спокойной ночи!

                 Городовая и Крашников задержались на месте еще на какое-то время, глядя вслед уходящим, и весело смеющимся, Максиму и Алене. Городовая настолько раздосадовалась на себя за свое смущение перед сержантом, что краснота на щеках стала только гуще, а на глаза навернулись слезы.

                 Крашников молча наблюдал за тем, как она борется с собой и пытается взять себя в руки. О причинах такой ее реакции на появление сержанта он предпочел пока не задумываться. Нужно было возвращаться домой. Накануне ночью никому из них не удалось нормально выспаться, а напряжение, вызванное необходимостью контролировать свои эмоции, работая в устрашающей близости друг с другом в течение дня, в совокупности с активной умственной деятельностью, вытянули последние силы у них обоих.

     - Ну что, пойдем? – устало спросил Крашников, совсем недавно мечтавший о серьезном разговоре с Городовой, но теперь, когда наконец выдалась возможность поговорить, не желавший ничего, кроме душа  и нескольких часов сна.

     - Да, пойдем, - Городовая тем временем, хотела только одного – снова стать бесчувственным монстром, каким была до приезда в этот чертов городишко.

                  Фонари на улицах города горели желтоватым светом; дорога, ведущая к отделению полиции, ютившемуся в тупичке, в этот поздний час совсем опустела; из окон квартир трехэтажных домов по другую сторону дороги доносились обычные вечерние звуки – смех, разговоры, аплодисменты телевизионных программ, звон посуды… А на улице начинала сгущаться непогода: в сосновом лесу неподалеку разгулялся ветер, настолько крепкий, что шелестящий шум ветвей разносился на весь квартал. Совсем близко небо загорелось первой вспышкой осенней молнии. Городовая обожала осенние дожди, затяжные грозы и сильные ветра, но все это она предпочитала наблюдать из окна теплой и сухой квартиры, попивая горячий кофе и вдыхая аромат страниц какой-нибудь книги. В нынешних обстоятельствах, ее совсем не прельщало попасть под холодный ливень, и она схватила Крашникова за руку, чтобы поторопить его на пути к их общему временному дому.

                  Следователи запрыгнули под козырек подъездного крыльца как раз в тот момент, когда первые тяжелые капли застучали по двускатным железным крышам трехэтажек. Поднявшись в квартиру, они, не разговаривая между собой, сразу же разошлись по разным комнатам – Городовая в ванную, а Крашников в кухню.

                  Городовая встала под горячий душ, который, как она надеялась, поможет ей привести мысли в порядок. Однако, уже через несколько минут стало понятно, что сегодня разговор с Крашниковым затевать не стоит. Оксана никак не могла сосредоточиться на чем-то одном, в душе был полный раздрай, она чувствовала себя так, словно приняла какой-то наркотик – то впадала в непонятную эйфорию и ощущала себя свободной и счастливой, в следующую минуту ей уже хотелось разбить кому-нибудь лицо, а в следующий момент она еле сдерживала слезы от ощущения несчастливости и неизбывной печали в сердце. Все это было так не вовремя! Все началось с момента знакомства с Бикетовым, когда Городовая постепенно начала выходить из своего кокона бесчувствия, окружающего ее на протяжении целого года. Потом появился Крашников, и на нее разом обрушилась лавина чувств и эмоций, сдерживаемых до этого времени. Теперь она не могла с ними совладать, они ей чертовски мешали. Необходимо было как-то успокоиться и направить свою энергию в нужное русло.