…Осень 2008 года выдалась тяжёлой… Вообще год был непростым – я потеряла работу и теперь пыталась наладить собственный бизнес, без связей и накоплений, без опыта и необходимых знаний. Приходилось тяжело. К осени, видимо, груз усталости накопился, и я тянулась из последних сил. Непонятно, что давило больше – нестабильность в деньгах или мой собственный внутренний раздрай. Мне нужна была передышка. Несколько раз я пыталась уехать – то в Египет, то ещё куда-то, но всякий раз планы срывались. Когда в очередной раз сорвалась намеченная с группой из спорт-клуба танцевальная поездка, я поняла, что всё, силы на пределе, и решила, что во что бы то ни стало, я поеду в декабре с группой по йоге в Гоа на две недели. Даже если небо упадёт на землю – я всё равно еду…

Семинар в Гоа заканчивался 27 декабря. Возвращаться в Москву на Новый год мне не хотелось совсем. Мысль об одинокой новогодней ночи с мамой на даче и кошками раздавливала меня.

Я знала, что он примерно в этот же период собирается уехать на пару месяцев – проехать по Азии по маршруту типа Таиланд-Камбоджа-Шри-Ланка и т. п. Я давно мечтала проехать по Азии, причём диким способом, без всяких там туроператоров, отелей и прочего, но даже в Европу-то на дикое путешествие из моих друзей не так просто кого-то соблазнить, а уж по Азии-то… Чего я только не наслушалась перед отъездом в плане страшилок – здоровье, безопасность и прочее. В общем, сама я боялась ехать в такое путешествие одна, и встречать Новый год одной, оставшись в Гоа, тоже не хотелось.

Надо сказать, что отдых совместно с кем-либо – это штука непростая. У меня уже был опыт поездок с разными людьми, моими хорошими знакомыми и даже друзьями, и в общем надо сказать, что не всегда это легко. Как ни крути, появляются какие-то аспекты, которые раздражают – привычка смотреть телевизор, разный режим дня и вообще взгляды на быт и прочее. И потому я решила, что лучше мне ездить одной. Всё бы ничего, если бы не Новый год. Прореветь всю новогоднюю ночь в одиночестве мне не хотелось.

Он же оказался одним из тех немногих людей, с которым у меня была какая-то поразительная биологически-физиологическая совместимость. Наверное, я не смогу объяснить это словами, но это такое состояние, когда не только в общеглобальном смысле, но и в быту – запах, привычки, поведение – ничего никого не раздражает. То есть даже если и есть разность пристрастий, вкусов, взглядов, то она воспринимается спокойно, без какого-либо раздражения и желания «переделать под себя», а разве что с интересом. Поэтому я понимала, что дискомфорта не будет, и вряд ли я когда-то смогу найти более подходящую компанию для такой поездки.

И потому я ему написала. Объяснила ситуацию, рассказала про семинар, про нежелание возвращаться в вымершую в десятидневном новогоднем запое Москву, и предложила – давай я после своего семинара прилечу туда, где ты в этот момент будешь, и мы встретим Новый год. Особой надежды на то, что он согласится, не было. Вообще я думала, что по старой привычке он просто промолчит, и всё. Но на следующий день он заявил, что я не просто присоединяюсь к нему, а мы летим вместе, и он летит со мной в Индию. Но попросил немного сменить маршрут – мы не сразу едем на семинар по йоге (тем более, что йога для него была вообще чем-то страшным), а сначала в Агру на пару дней, смотреть на Тадж-Махал, потом – в Дели, а уже потом в Арамболь (Гоа) заниматься йогой.

Я была удивлена. И, честно говоря, думала, что недели через две (до поездки оставалось недель шесть) он передумает и аккуратно уйдёт в сторону. Но были куплены билеты, оформлены визы, и 12 декабря мы были в аэропорту…

Сев в самолёт, я подумала о том, что это очень красивый способ поставить точку в отношениях. Действительно красивый. И решила, что за те тридцать пять дней, которые мы должны провести вместе, отдам ему всё, что не успела отдать за это время, сделаю всё, чтобы наша история закончилась красиво и мы расстались без тяжести прошлого. Мне очень хотелось иметь историю с красивым концом…

А потом мне стало страшно. В одно мгновение на меня навалилось осознание того, что я лечу за тридевять земель больше чем на месяц с человеком, которому я безразлична. Нет, это не тот страх, когда ты боишься за свою безопасность – рядом с ним я всегда знала, что что бы ни случилось – мы выкрутимся. Это было другое чувство. Как… как провожать в последний путь… Я провожала себя в свой последний путь с этим человеком. Безысходность, предопределённость. Наверное, так матери провожают своих детей во взрослую жизнь. Ты знаешь, что там, за тем поворотом, ты должен будешь отпустить руку самого дорогого тебе существа, и дальше он пойдёт своим путём, на котором тебе места не будет. Он пойдёт, а ты останешься. Он будет встречать людей, узнавать новое, постигать что-то, а ты не сможешь быть рядом. Ты не разделишь это с ним – тебе нельзя, тебя не пустили, ты должна остаться. А потом он полюбит. Вдруг, неожиданно для него самого откроется его сердце, а ты не узнаешь, какой он, когда любит. Он будет гладить чьи-то волосы, заботиться, делиться успехами и промахами, и она, другая, будет идти рядом с ним, поддерживать его и помогать ему, а ты – ты так и будешь здесь стоять и смотреть на них – счастливых, и радоваться за них, как ни больно тебе – всё равно будешь радоваться, ведь самый дорогой тебе человек счастлив. И это главное… А тебе нужно просто пережить эту боль, дойти до этого поворота, а потом – бежать, бежать, бежать…

Эта боль потери навалилась на меня и раздавила. Чтобы не разрыдаться, я закрыла глаза и отвернулась к иллюминатору. Я чувствовала его плечо рядом – такое сильное и такое родное. Принесли обед, но я не подала виду.

– Солнышко…

Он сказал это так тихо. Я оцепенела. Он сказал это… мне… Мне? Руки и ноги стали каменными… Этого не могло быть… Он не мог… да нет, не мог. Не мне… А кому же ещё, дура? Кроме тебя рядом никого нет… НО Я ЖЕ ТОЧНО ЗНАЮ ЧТО НЕ МОГ!!! Ну какое я солнышко??? Я – никто для него, пустое место, всего лишь одна из десятка идиоток, которые добиваются его сердца… За всё это время я почти не слышала от него тёплых слов, за исключением «милая» – но так он называл всех своих женщин (чаще всего – чтобы просто не запутаться в именах), и его самого внутри этого слова не было.

– Солнышко, кушать будешь? – повторил он очень тихо.

Господи, нет… Только не повторяй это. Прошу тебя. Я и так с трудом сдерживаю нет, не просто слёзы – рёв… Нет, пожалуйста, не делай этого. Потерять тебя ПОСЛЕ ЭТОГО – это… я даже не смогу объяснить тебе, каково это… Мне хотелось одного – броситься на него, сжать в объятьях до одури, и кричать на весь самолёт: «Я не отпущу тебя, слышишь, не отпущу, я не смогу без тебя, я сдохну, сдохну, сдохну!!!».

А потому прошу тебя… Не надо… теперь уже не надо… теперь, когда мы оба знаем что там, за поворотом… И вообще, ты что, не видишь, я сплю (для пущей убедительности я сморщила физиономию и почмокала губами как в глубоком сне… Я всегда была та ещё артистка… Врать мы оба умели искусно…)

– Эль! Ты обедать будешь? – спросил он уже требовательно, своим обычным голосом и тоном.

– А? – я сделала вид, что только что проснулась и повернулась к нему. Поняв по его лицу, какой у меня вид, я тотчас уткнулась в его плечо, чтобы прийти в себя, потом потёрла лицо руками и принялась за еду. – Ну конечно буду… Странный вопрос… Ты вообще можешь представить себе, чтобы я отказалась поесть?

Есть я могу в любом состоянии. И в любом количестве. Если вовремя не отнять у меня еду, мне даже страшно подумать, чем это кончится. Раньше я думала, что это хорошо – здоровый аппетит, как-никак. Сейчас у меня на холодильнике висит милая табличка с надписью: «Ты же помнишь, что ты не бегемот, правда?;) А всего лишь маленькая хрупкая женщина… ТАК МОЖЕТ НЕ СТОИТ СТОЛЬКО ЖРАТЬ???» Надо отдать должное моему организму, который героическими усилиями умудрялся перемолачивать всё это количество еды, оставляя меня такой же стройной. Частенько среди друзей или родных я даже иногда пыталась сетовать: «Слушайте, я столько ем, что мне самой страшно. Куда всё только девается!?». На что обычно все радостно отвечают: «В мозг!!!». У меня тогда ещё один вопрос – а куда тогда девается мозг???