— Восстановить массив подозреваемых на платформе невозможно, — Линна захлопнула папку. — Но наши улики указывают, что останки рептилии принадлежат некому фейри.

— Фейри? — выпалила я.

Кит посмотрел на меня почти синими глазами.

— Точно фейри.

— Вы же согласны, мисс Пейдж? — Линна тоже пристально посмотрела на меня.

Я моргнула.

— Д-да. Конечно. Фейри.

— Хорошо, — сказала она. — Включите это в свой отчет. Вам не нужно добавлять размышления о массиве на платформе. Она слишком повреждена, чтобы воссоздать.

— Чудище-фейри, никаких зацепок о чарах, — подытожил Кит, глядя на Амалию и меня. — Не будем злить бедных загруженных боссов МагиПола, упоминая порталы и монстров из другого мира, окей?

Линна напряглась и закатила глаза так, что зрачки пропали.

— Ты понимаешь слово «деликатность», Кит?

— Да, но Робин не понимала. Без обид, — добавил он, улыбнувшись мне.

Я так нервничала, что было не до обид.

— Я поняла.

Он сунул руки в карманы.

— Хорошо. Так что забудем об Аркане Фламингостре…

— Фенестрам, — прорычала Линна.

— …и не будем превращать Ванкувер в серию «Баффи — истребительница вампиров».

Амалия скрестила руки.

— Не знаю, о чем вы. Мы убили пару психов-убийц и их жуткого питомца-фейри. И все.

— Она поняла, — сказал Кит Линне.

Та снова закатила глаза.

— Идем, пока ты не стал разбалтывать тайны.

Он пошел за ней к двери.

— Не было бы важно, что я сказал, если бы у МП были нейтрализаторы, как в «Людях в черном». Должен быть магический эквивалент…

— Или ты можешь просто следить за языком…

Ее голос утих, Кит захлопнул дверь.

Мы с Амалией молчали минуту после этого. А потом я утомленно выдохнула.

— Что ж, — протянула Амалия, — это было интересно.

— Они не хотят ничего о магии портала в отчетах, — я нервно поправила очки. — Они пришли сюда, чтобы наша история совпала с отчетом Эзры.

— Вопрос: почему они хотят развить тему с фейри, а не искать правду, — она помахала рукой. — Я не жалуюсь. Нам не нужно, чтобы они расследовали нас.

— Если только они… не пришли неофициально.

Мы с тревогой переглянулись.

— Ты говорила с Эзрой после прошлой ночи? — спросила она.

— Я писала ему четыре раза, просила позвонить. Ответа не было, — я скривилась. — Похоже, он занят, хотя было умно подать отчет. Кто-то заметил бы затонувшую площадку и стал бы проверять.

— Но ему стоило сообщить нам, — она проверила время на телефоне, сунула его в карман и собрала свои бумаги. — Я пойду собираться.

— Собираться? Нам выходить больше, чем через час.

— Да, но это вечеринка для Зоры. Она впервые пострадала за время в гильдии! На такое нельзя опоздать, — она возмущенно посмотрела на меня, словно это я всегда опаздывала, и ушла к себе.

Улыбаясь от ее новой проблемы, я вернулась к дивану. Мне для подготовки нужно было только пройтись утюжком по волосам и нанести блеск для губ, так что мне хватило бы несколько минут.

Гримуар лежал на кофейном столике, а рядом — книга Заиласа с фотографиями пейзажей. Многие страницы были загнуты сверху. Я изумленно взяла книгу на колени, стала листать отмеченные им фотографии. Стада антилоп гну в африканской саванне, узкие горы провинции Хунань в Китае, водопад на черных камнях в Исландии, заснеженные горы Антарктиды, поразительные леса секвойи в Калифорнии, скалы у моря на берегу Шотландии.

Глядя на последнюю, я представила себя и Заиласа на тех скалах. Как мы смотрим на море, и холодный ветер хлещет по нам. Его восторг… и мой. Мы оба такое не видели своими глазами. И такое приключение я не осуществила бы сама, но с ним…

Я покачала головой. О чем я думала? Заилас хотел домой, а не тур по планете. Он уже чуть не покинул меня.

Мою грудь сдавило.

Жар задрожал в инфернусе. Заилас появился на диване на корточках и тут же сел на подушке, согнув ногу в колене. Алые глаза смотрели на меня, и я гадала, сколько моих мыслей он слышал.

Боль во мне росла, и я закрыла книгу. Мы не увидим те места вместе. Он хотел домой, и я тоже хотела этого. Я хотела вернуть нормальную жизнь, где я не была незаконным контрактором, постоянно боящимся за свою жизнь. Я не хотела делить дом, жизнь, разум с демоном. Я не хотела быть привязанной к нему вечно.

Я не хотела… но грудь все равно болела.

— Что болит, ваянин?

Я вздрогнула и опустила голову. Он не слышал эти мысли, но уловил другие признаки. Не желая открывать бурю чувств, которые я испытывала из-за того, что он уйдет в свой мир, я хмуро посмотрела на него.

— Нужно постоянно оскорблять меня, Заилас?

— Я тебя не оскорбляю.

— Может, ты не считаешь, что звать «неуклюжей» — это оскорбление, но…

— Я не звал тебя неуклюжей.

— Ты все зовешь меня ваянин.

— Я говорил, что это не оскорбление.

— Тогда что это значит?

Он улыбнулся, алые глаза весело сияли.

Я смущенно ощетинилась.

— Это, может, и не оскорбление, но ты насмехаешься надо мной.

— Не насмехаюсь.

И все же я видела смех, который он сдерживал, и обида пронзила меня. Может, он не был подлым, но если это казалось ему смешным, это не было приятным. Почему он звал по имени всех, но не меня?

Фыркнув, чтобы скрыть обиду, я оттолкнулась от дивана и пошла прочь.

За свитер резко потянули. Я рухнула на его колени. Я не успела отпрянуть, он обвил меня сильными руками, притягивая меня к своей груди.

— Ваянин — не оскорбление, — прошептал он, теплое дыхание дразнило мое ухо. — В твоем языке нет такого слова. Ты его не знаешь.

— Тогда почему ты так меня зовешь?

— Это хорошее слово для тебя.

Я скрипнула зубами, ощущая все места, где наши тела соприкасались.

— Тогда объясни.

— Хм… это не насмешка, — он вздохнул. — Ваянин значит…

Он притих на миг. Собирался с мыслями или передумал говорить?

— Ночь — это время опасности, — веселье пропало из его голоса, тон стал низким и хриплым. — Это время нашей охоты. И охоты на нас. Темно и холодно, виш никак не восстановить. Мы всю ночь смотрим на горизонт.

Я замерла в его руках, дыхание застряло в легких, пока я слушала.

— Когда первые лучи света падают на землю, небо становится желтым, и приходит тепло. И мы в безопасности еще день. И миг, когда солнце касается тебя после холодной ночи… это ваянин.

Сердце гремело в ушах. Грудь сдавило, но не от печальной боли, как раньше. От другой боли. Я повернулась в его хватке, повернула голову, чтобы потрясенно посмотреть на него.

— Я думала… Все это время я думала, что ты обзывал меня.

Его серьезный взгляд упал на меня, он вспыхнул волчьей улыбкой.

— Знаю.

Я моргнула. Поэтому он всегда веселился, когда я требовала объяснить, что значит ваянин? Его веселило не умное оскорбление, а то, как я пыталась понять значение? Он не говорил мне, позволял считать это оскорблением. Это была его небольшая шутка, он не собирался раскрывать эту тайну.

Голова еще кружилась, а сердце колотилось, когда Амалия вышла из комнаты, неся два платья-свитера.

— Робин, какое мне… — она замолкла при виде меня, пойманной в руках Заиласа. — Боже, серьезно?

Мое лицо пылало.

Амалия бросила платья в свою спальню, прошла к дивану и прижала ладонь к лицу Заиласа. Оттолкнув его, она забрала меня с его колен другой ладонью. Я отшатнулась, глупо моргая.

— У тебя есть инфернус, помнишь? — рявкнула она мне. — Используй его хоть иногда! А ты, — она уперла руки в бока и хмуро посмотрела на Заиласа. — Ты — наглая свинья! Не делай это лицо. Если бы ты знал, что такое свинья, не веселился бы!

Подавляя смех, я схватила гримуар и поспешила в свою комнату. Злая речь Амалии звенела за мной:

— Удерживать Робин мерзко, и твоей рогатой голове нужно понять, что адекватные люди не… — пауза. — Я не звала тебя человеком, но ты можешь вести себя не как зверь!