– Да ты не переживай, найдешь, – отмахнулся Станислав, продолжая жестикулировать. – Главное, выйди на кольцо. Там по нему, ближе к герме, рядом со Спортивной, где перегон разделяет ветки по уровням, слева, будет узкий невысокий ходок и спуск вниз. Он соединяется с подходным тоннелем к вентшахте. Не промахнешься. Из него выходят вентиляционные отдушины. Такие, квадратного сечения, – Стас показал руками. – По ним ты выберешься на нижнюю станцию к траволаторам.

– Может, все же со мной, а, Стас? – попросил Володя, пожимая руку другу.

– Не могу, здесь надо будет что-то делать с этими тиранами, – вздохнул Стас и отдал связку ключей. – Это тебе в помощь: ключи от близлежащих технологических, вентиляционных тоннелей и рабочих помещений.

– Благодарю! – кивнул Володя и, еще раз глянув на Станислава, прошмыгнул в обводной ходок.

Дверь за ним начала закрываться.

– Постой!

Стас услышал шепот и прекратил вращать штурвал

– Что? – спросил он, прильнув к почти закрывшейся гермодвери.

– Я приду помочь! – прошептал Володя. – А ты каждый раз с четверга на пятницу в три ночи приходи к шлюзу в коллекторе. Если услышишь такой стук, – Володя продемонстрировал, – то открывай, это буду я.

– Добро! – ответил Стас и запер мощную гермодверь, застопорив рычаг.

– Алё, начальник, где сученыш?!

Здоровяк врезал пощечину прапорщику. Тот дернулся и пришел в себя. Толпа загомонила.

Дима вскочил, хватаясь за кобуру с пистолетом.

– На месте твой ствол, прапор, а вот задержанного нет, – буравил Дмитрия своими темно-серыми глазами старший сержант.

– Где он? – спросил Дима, потирая левую скулу, налившуюся красным цветом.

– Это я тебя спрашиваю: где он?! – зло зыркал здоровяк из-под белесых бровей.

Его умбра серого цвета глаза контрастировали с белобрысыми волосами, ежик которых блестел от пота.

Дима то же, как и все на станции, чувствовал нагревание воздуха. Вентиляция не работала, и становилось жарко.

– А кто ты такой, чтобы меня спрашивать о нем? – прищурился Дима.

Здоровяк повел стволом автомата, Дмитрий тотчас выхватил пистолет из кобуры, которую заблаговременно расстегнул, предвидя ситуацию. А глядя, что ни один из патрульных экипажей не надел бронежилет, у Димы был шанс.

– Товарищ старший сержант, вы забыли слова присяги? – спросил Дмитрий, глядя в глаза здоровяку, при этом наблюдая боковым зрением, как несколько сотрудников также взялись за оружие и не сводили с постового метрополитена глаз. – Клянусь уважать и защищать права и свободы человека и гражданина… – процитировал Дима.

– Культура, остынь, – вдруг сказал один из полицейских, когда напряжение на станции зазвенело готовой лопнуть струной. – Он ведь из наших.

Здоровяк нехотя опустил ствол автомата и, приподняв верхнюю губу в оскале, процедил:

– Твоя присяга осталась на поверхности, насквозь пропитанная радиацией.

– Вот, когда звено радиационной разведки сходит на поверхность и проверит, тогда и будем говорить, что там и как, а сейчас ты служитель закона, – Дима так и не опустил пистолет.

– Куль! – одернул вновь начавшего заводиться старшего сержанта, еще один сотрудник полиции. – Он из наших…

– Он – метро́вский, – здоровяк сплюнул Диме под ноги и зашагал вглубь станции, расталкивая столпившихся горожан.

Охладивший пыл здоровяка сержант посмотрел на Дмитрия.

– Не зли его, прапор, он все «горячие» точки прошел.

– Это не дает ему права устраивать беспредел, – Дима посмотрел на говорившего и убрал ПМ в кобуру. – Мы все клялись служить России, служить Закону.

– Походу нет больше нашей России, – невесело усмехнулся сержант, и добавил: – Смотри, я тебя предупредил…

Многие тоннели, где позволяли гидрологические возможности, от станций сильно понижались в уровне. Их так прокладывали для энергосбережения: под горку состав легче разогнать, а в горку проще совершать торможение перед станцией. И сейчас Володя бежал вниз вдоль линии, давно перейдя на соседнюю ветку.

В свете фонаря, который он укрутил до минимума, после лестнице к санузлу, чуть дальше действительно обозначился чернеющий провал меньшего диаметра, будто очередное ответвление ныряло в стену тоннеля. Подойдя ближе, понял, что проход зарешечен и закрыт на замок. Володя достал связку и начал подбирать ключ. После двух попыток он вынул зажатый зубами фонарь и, выключив для экономии, спрятал его в карман. Открыть замок можно было и в темноте.

До этого момент, не размышляя ни о чем, кроме побега от расправы, Володя вдруг подумал об окружающей его плотной и почему-то вязкой по ощущениям тьме. Страхи детства подняли волосы на руках и ногах.

«Да ладно, – начал успокаивать он себя, – в метро сейчас самый страшный, это человек. А крысы, если бы они тут водились, не нападают на людей… А они в метро не обитают, так как жрать здесь нечего».

Замок поддался, и Володя облегченно вздохнул, отворяя решетчатую дверь. Открытой он решил ее не оставлять и, пройдя за ограждение, запер замок, спрятав ключи в карман джинсов.

Достаточно тусклый свет фонаря вновь отвоевал метровый радиус у темноты. На душе у одиноко бродящего по тоннелям человека стало легче.

«Итак: это, скорее всего необходимое мне технологическое ответвление. Вот и подъем наверх, – размышлял Володя, продвигаясь по отрезку тоннеля, не имевшего такого количества кабелей по стенам, как в рабочих тоннелях. – Сейчас наверх и прямиком до кольца».

Сколько бродил в темноте, Володя не знал. Он даже не думал о том, чтобы посмотреть на часы, хотя они у него были и с подсветкой. Время будто остановилось, а духота нарастала.

Володя снял джемпер и повязал его на поясе. Полностью расстегнул рубашку и закатал рукава. Легче не стало, зато жажда усилилась.

«Наверное, все кто спрятался в метро, просто испекутся, как в духовке пирог… Пирог… – Володя облизал пересохшие губы. – Я бы и поесть не отказался…»

В этот момент его накрыло.

«Родители… Брат…»

Володя опустился на пол и уставился на грязные руки. Насколько они были испачканы, можно было разглядеть даже в таком тусклом освещении. Руки заметно дрожали.

… Ты не сотрудник службы транспортной безопасности, ты сторож метро! – ядовито улыбнулся старший брат, глядя, как Владимир собирается на работу.

– Пусть будет Сторож, – согласился Володя, – а ты Паяльник!

– А я и не спорю, – развел руками брат, – сварных так и называют…

После этих воспоминаний вчерашнего разговора с братом перед глазами всплыли улыбающиеся родители. В горле встал ком, который невозможно было проглотить. На глаза навернулись слезы.

Неожиданный писк вырвал Володю из нахлынувшего осознания горя. В свете фонаря шмыгнула здоровенная крыса, укусившая его за кроссовок.

– Ты что, озверела, тварь?!

Володя вскочил на ноги и попытался пнуть хвостатую, но та с писком растворилась во тьме.

– А я думал, что они не нападают…

Пошарив фонарем по сторонам и, не найдя дерзкую волосатую «колбасу», Володя вытер глаза и, с усилием отгоняя неподтвержденное еще горе утраты, пошел искать вентиляционную шахту.

– Странно, ведь крысы действительно не водятся в метро, это все его работники утверждают… – отвлекал себя от горестных мыслей Володя, рассуждая. – Что получается? Крысы обычно бегут с тонущего корабля, а раз они спускаются в подземелье, убегая с поверхности, то тонущий корабль теперь – Земля?..

Через какое-то время ему действительно попалась ниша справа, где имелся спуск из металлических лестниц и площадок. Пройдя несколько уровней, выбрался в тоннель.

Двигаясь вдоль изгиба стен, вышел к нескольким кирпичным перегородкам, стоящим по ходу движения воздуха к подходному вентиляционному тоннелю. В середине была встроена дверь, через которую и можно было пройти на другую сторону, так как стены располагались близко друг к другу, а обтирать их собой, Володя не хотел.