Дарел еще раз взглянул на статую.
Точно показалось.
Это разыгралось воображение и сказывается усталость. С момента убийства королевской семьи маленький жрец почти не спал, развив бурную деятельность, заставив Тиберия не только поверить в Нила и успешность авантюры, но и начать действовать.
Так и до сумасшествия недолго.
Дарел покачал головой и решил поспать хоть несколько часов.
3
Талинда шла через лес вслед за полковником Увинсоном, слушаясь его во всем, ведь только благодаря его умению выживать и уму, она еще была жива. Девушка очень хотела бы погрузиться в бессознательное состояние, в котором пребывала ее мать накануне смерти, и тихо умереть, но что-то не давало ей сдаться.
Может быть, фамильное упрямство Уайтроузов, в свое время заставившее ее предков не только выжить, но и начать жизнь заново на совершенно неизведанной планете среди враждебного населения и множества опасностей. Может быть, это был всепоглощающий гнев на Керши. Гнев - тоже фамильное достояние... Досталось оно от ее прапрабабки, жены Луиса I, первого короля их династии, а она была коренной розмийкой.
В любом случае юная наследница престола (которая еще об этом и не подозревала) собиралась не только выжить, но и отомстить. Страшно отомстить. Жестоко. Так, чтобы Керши надолго запомнила, что значит убивать розмийцев, и чем это может обернуться для нее.
Именно переполнявшие девушку гнев и упрямство не давали ей плакать и отодвигали на второй план горе, охватившее ее после гибели матери. Иногда Талинде казалось даже, что эти чувства сумели вытеснить и боль утраты, и боль избитого тела, и голод, и жажду. Словно бы только эти два чувства остались в ее израненной душе.
Голодная, уставшая, избитая девочка упрямо переставляла ноги, стискивая зубы от боли при каждом вздохе - ребра треснули. Но Талинда Виктория пробиралась по весеннему горному лесу вслед за полковником Увинсоном, не позволяя себе ни на миг попросить пощады. В ее голове уже не осталось ни одной мысли, кроме как о мести.
Она прямо видела, как над кершийской столицей распускается огненный цветок, который посеяла ковровая бомбардировка самолетов Розми, пронесшихся над этим грязным городом. Она видела кершийских дипломатов, униженно просящих перемирия и заверяющих ее, Талинду, в вечной своей дружбе, молящих принять контрибуцию... Перед ее мысленным взором вставал неизвестный ей конференц-зал со стенами нежно-зеленого цвета, одна стена которого была стеклянной и выходила на какой-то аэродром. В помещении находился деревянный стол с вырезанной на нем огромной звездой Розми ...
Зал был заполнен странными людьми: дипломатами, военными, еще кем-то, Талинда видела Стюарта Грейсстоуна, видела совершенно седого господина Ларуса и девушку, по лицу которой текли слезы. Она была в форме офицера Розми, что само по себе было очень странным, ведь в армии Розми не служили женщины... Но почему-то Талинда не видела Рика Увинсона, хотя знала, что он должен быть там...
Кершийцы умоляли ее простить их и заверяли в искренности своих извинений... Рядом с ними был ее второй дед - император Алсултана, которого Талинда видела всего раз десять в жизни... И он также заверял ее в вечной дружбе Алсултана и Розми, залогом которой была сама Талинда - внучка императора.
На лбу же девушка ощущала что-то тяжелое, охватывающее ее голову... Корона? Но как? Этого просто не может быть!
Очнулась Талинда Виктория на мягком мху. Она лежала лицом вниз, ее пытались перевернуть полковник Увинсон и один из телохранителей.
- Все хорошо, - прошептала она, - все хорошо... Это просто случайно... Споткнулась...
- Сможете идти, Ваша Светлость? - осведомился полковник. - Осталось еще немного, тогда будем в относительной безопасности. Сейчас Вам никак нельзя падать.
- Да, я дойду, - она вновь улыбнулась. - Просто отключилась не на долго... Наверное, недосып. Я уже в норме... Полковник, а у вас есть дети? - вдруг спросила она. Судя по лицу Рика, он был ошарашен.
- Нет, Ваша Светлость... У меня нет детей. Во всяком случае, я о них ничего не знаю.
- Странно, - она встала на ноги, подержалась за дерево. - А я видела... У вас есть дочка...
- Вы перепутали, - улыбнулся Рик. - У подполковника Грейсстоуна есть дочь.
И вновь лес...
Сосны чередовались с елями, ели сменялись соснами. Воздух был пронизан солнечными лучами и щебетом весенних птиц. Пахло нагретыми стволами и древесной смолой, по веткам скакали тощие после зимы белки. Посреди мягкого зеленого, сизого и белесого мха появлялись прогалины, заполненные подснежниками и отцветающей ветреницей. На редких полянках стояли кустики, ветки которых были опушены молодыми листиками, еще ярко-зелеными и нежными.
Надо идти. Надо идти.
Наверное, именно так и закаляется воля. Именно в таких условиях человек и взрослеет, и становится тем, кто он есть... Талинда знала лишь одно - она не должна стать тем слабым звеном, из-за которого их отряд будет подвергаться опасности. Она никогда не будет слабой! Она никогда не сдастся! Никогда!
С ночевкой отряду повезло: они вышли к ручью с крутыми берегами, из которого смогли напиться, промыть раны и сбитые в кровь ноги. Ночевали они под обрывом, в небольшой земляной каверне.
Розмийцы еще день пробирались по лесу, чувствовали спиной преследователей, что вышли на их след... А может быть, те просто случайно увидели следы, что оставлял отряд... Кто ж его знает? В любом случае в спину розмийцам теперь дышала погоня. Стюарт заметил лишь, что им пока везет - у преследователей нет с собой собак, иначе их нашли бы куда быстрее.
Иногда розмийцам приходилось подолгу лежать в кустах или в оврагах, пока мимо проходили патрули кершийских пограничников или группы преследователей, то ли ждавших беглецов на довольно большом участке границы, то ли понявших, куда направились розмийцы. В такие минуты Талинде казалось, что ее сердце стучит настолько громко, что враг вот-вот его услышит и тогда им придет конец! Она старалась задерживать дыхание или дышать через раз, а от страха холодный пот катился по ее спине. Она в ужасе сжимала липкой рукой рукоять пистолета и все ждала, и ждала... К вечеру девочка устала пуще прежнего. Голод и жажда мучили ее непрерывно, ко всем неприятностям добавились еще какие-то слепни или другие насекомые, что следовали за отрядом по пятам и жалили непрестанно.
