- Тео, в богов Света и Тьмы верит вся планета, и при этом их никто сумасшедшими не считает, пришельцы и те приняли нашу религию! - завопила возмущенная столь явной дискриминацией женщина.

  - Мэри, в существовании богов Света сомневаться не приходится, - напомнил Тео. - Они есть. Они не вмешиваются в наши дела, но это им вовсе не мешает иногда находиться среди людей и даже представляться, творить какие-то чудеса или же появляться в собственных храмах! Драконов же никто достоверно никогда не видел. О них существуют только байки и смутные легенды, которые были откопаны из наполовину истлевших или сгоревших хроник и архивов уничтоженного хрен знает сколько столетий назад Ордена Хранителей Истины ! Само существование которого подвергается сомнению в академических кругах.

  - Тео, - нахмурилась Мэри, - тебе никогда не быть настоящим ученым и искателем приключений. В тебе умерла вера в чудо.

  - Я - историк, преподаватель истории, а не авантюрист, в которого я с завидной регулярностью превращаюсь по твоей милости, - напомнил молодой мужчина, залпом допивая свой стакан.

  - Я - не только историк, преподаватель истории, но еще и профессор истории, - напомнила Мэри, - и мне это не мешает быть исследователем и верить в чудо. Не понимаю, зачем ты за мной шастаешь?

  - Кто-то же должен вечно вытаскивать твою задницу из неприятностей, в которые ты с завидной регулярностью попадаешь? - пожал плечами флегматичный Теодор. - Иначе тебя давно прибили бы еще на заре твоей археологической карьеры, еще в твою первую экспедицию, когда ты входила в группу археологов нашего многоуважаемого ректора.

  - Я ж не виновата, что он не хотел меня пустить исследовать тот затерянный город, он ведь близко от раскопок находился, - фыркнула Мэри. - Отпустил бы, я бы незамеченной туда пробралась бы и выбралась обратно...

  - Ага, только город был священным с точки зрения местных жителей, и всех чужаков должна была ждать очень неприятная гибель. Именно поэтому профессор Олбуен и не желал тебя туда пускать, - напомнил Тео.

  - Если бы он не мешал мне, я бы слазила незамеченной туда и вернулась бы. Зачем было поднимать на ноги полицию и местные власти?

  Теодор закатил глаза к потолку.

  Угомонить его старую подругу не представлялось возможным.

  Хорошо хоть на сей раз она не собирается лезть в запертые архивы, пробираться в частные коллекции, где содержатся реликвии, которые просто необходимо исследовать (не изымая у владельца, конечно же), или в наглую воровать книги из библиотеки. Друзья ехали просто собрать легенды, поискать в старинном замке какие-нибудь подсказки, да исследовать пару пещер рядом с городом. Потом оба собирались вернуться в университет, где Мэри будет еще полгода анализировать их добычу... Они как раз должны были успеть к экзаменам.

  Тео на это очень надеялся во всяком случае.

  2

  Эту свадьбу в Розми запомнили надолго.

  Старший сын кронпринца Джеффри женился на прелестной девушке из старинного розмийского рода. Церемонию провели, как водится, в Замке Королей, в храме Всех Богов Света Розми. Прелестная юная невеста очаровательно краснела и улыбалась от счастья и неслыханной чести, выпавшей на ее долю; мужественный жених довольно улыбался, похваляясь красотой и очарованием своей суженной. Немногочисленные гости трепетали от восторга. Королевская семья готовилась начать битву за право стоять за спиной нового правителя, пока в одной из спален Замка умирал прежний властитель.

  Гостям не сообщалось о том, что у кронпринца, - вот уж невидаль! - возникли осложнения в Керши из-за его неугомонного характера, как не сообщалось и о том, что в посольстве Розми разыгралась настоящая битва, грозившая превратиться из дипломатического скандала в полномасштабную войну. Все знали лишь, что кронпринца с женой и младшей дочерью задержали в Керши государственные дела. Джеффри полетел туда на государственные похороны, отдать долг чести почившему в бозе могучему государственному же уму. Хоть и потенциальному сопернику.

  После церемонии бракосочетания все гости и семьи новобрачных перешли в просторный обеденный зал. Пусть из-за близкой смерти короля и нельзя было организовать полноценную свадебную церемонию (свадьбу вообще хотели перенести на год из-за скорой кончины властителя Розми, да только невеста оказалась уже беременной, что являлось неслыханным позором), но повара расстарались на славу, а сам король пожелал провести торжества в парадных залах. Обеденная зала была украшена многочисленными гирляндами из живых цветов и сосновых веток, цветочными композициями, бантами из кружев, великолепными ледяными скульптурами и многочисленными свечами.

  В этой зале-то и случилось страшное событие, заставившее розмийцев еще долго называть эту свадьбу Кровавой.

  Гости рассаживались за столы. Зал сиял от белоснежных скатертей, серебряных столовых приборов, хрустальных бокалов, золотых узоров на стенах, обтянутых белым шелком, хрустальных подвесок на люстрах и драгоценностей присутствующих тут дам. От высокого расписанного мифическими сюжетами потолка отдавалось эхо приглушенных разговоров, тихого смеха, скрипа стульев по светлому наборному паркету, шороха шелковых и парчовых платьев леди, звяканья приборов. Большие от пола до потолка окна были распахнуты, и легкий ветерок шевелил белые с золотом бархатные занавеси, подвязанные золотыми витыми шнурами. Из небольшого внутреннего двора, куда выходили окна обеденной залы, доносился щебет ночных птиц и стрекотание сверчков, поселившихся в фиолетовых и красных фуксиях. Иногда оттуда долетал скрип гравия под ногами охранников, прохаживающихся по дорожкам внутреннего дворика.

  Когда прозвучал первый тост, поднятый за новобрачных, прогремел оглушительный взрыв. Обеденная зала мгновенно из бело-золотой превратилась в серо-алую. Кровью окрасились стены и высокий потолок. Сыпались осколки стекол из высоких окон. Падали хрустальные люстры, добивая тех, кто каким-то чудом выжил при взрыве. Шрапнель из обрезков арматуры, гвоздей и кусков металла пронзала тела присутствующих, не делая различия между членами королевской семьи, гостями, лакеями и телохранителями.

  Когда стих звон стекол, хрусталя и посуды, затихло метавшееся под высоким потолком эхо взрыва, и упал на пол последний кусок штукатурки со стены, выбитый особенно большим осколком шрапнели, наступила оглушительная тишина. Не стонали раненные - их просто не было. Все погибли почти мгновенно, убитые если не взрывом, то разлетевшимися по всему помещению поражающими элементами, или осколками стекла и люстр. И лишь спустя минуту, когда охрана и прислуга со всех ног мчалась к обеденному залу, посреди тишины раздался тихий детский всхлип.