22 июня, в воскресенье утром, передавали программу передач на неделю. Я села записывать, и вдруг объявляют, что в 12 часов будет передано срочное сообщение. Народ стал собираться на улицах около громкоговорителей, дома — около радио. В 12 часов мы услышали выступление товарища Молотова с заявлением советского правительства: «Без объявления войны германские войска напали на нашу страну… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». После этого почти все мужчины бросились в военкоматы, райкомы партии и комсомола, стояли в огромных очередях, чтобы быть призванными в армию или записаться в народное ополчение и пойти на фронт. Такой был высочайший патриотизм, стойкость и уверенность в нашей победе!
Мое поколение безмерно любило Отечество, мы жили с верой в светлое будущее и столько всего пережили! Советский народ проявил высокий патриотизм в борьбе с гитлеровскими захватчиками. Большую роль в воспитании у молодежи патриотизма и любви к Родине играли молодежные организации — пионерская и комсомол; многое делали Дворцы пионеров и школьников. Москвичи отдавали свои деньги и ценности в Фонд обороны. Мы сдали все медное, что у нас было: самовар, ступку с пестиком. К нам в дом на Мясной Бульварной улице приходил представитель из райисполкома и записывал всех, кто что-то в этот Фонд сдавал, а мы в списке расписывались. Но никто не принуждал, мы добровольно отдавали все, что могли, и думали только о том, чтобы Красная армия быстрее победила фашистов, вторгшихся на нашу территорию.
Сразу же после выступления Молотова возникли большие очереди у продовольственных магазинов. Покупали крупу, масло, сахар, хлеб и керосин, которые тогда еще продавали свободно, но вскоре ввели продовольственные карточки.
Отныне радио не выключалось ни на минуту, чтобы не пропустить объявления воздушной тревоги. Обычно перед этим раздавалось шипение, а потом диктор, знаменитый Левитан, объявлял: «Граждане! Воздушная тревога». Его голос вызывал мороз по коже, поэтому-то Гитлер и хотел повесить его первым, когда войдет в Москву.
3 июля 1941 года по радио выступил И.В. Сталин. Свое выступление начал с обращения: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота!» — и закончил призывом: «Все силы народа — на разгром врага! Вперед, за нашу победу!»
Вскоре город погрузился во тьму светомаскировки, везде стояли зенитки, летали аэростаты, светили прожектора. Регулярно объявлялись учебные воздушные тревоги. Подходы к бомбоубежищам были обозначены стрелками. На всех оконных стеклах были наклеены крест-накрест полоски бумаги для защиты от взрывной волны. Но частые учебные тревоги сыграли негативную роль: народ перестал ходить на ночлег в метро, при объявлении тревоги не бежали в бомбоубежище. А когда в ночь с 21 на 22 июля был первый налет на Москву и все грохотало, то люди бежали, звали детей, бабушек и мам. Это было похоже на панику. Зато некоторые стояли толпой, наблюдая за работой прожекторов и зениток, и даже вылезали на крышу, чтобы посмотреть на самолеты. Люди в форме НКВД чуть ли не пинками гнали зевак в подвалы.
Но вскоре и мирным жителям пришлось бороться с воздушным противником, вернее с последствиями его налетов. Мы гасили зажигательные бомбы. Вначале боялись, а потом привыкли. Хватали «зажигалки» щипцами и бросали их в бочки с водой, которые поставили на чердаках, а если рядом было слуховое окно, то выбрасывали их на улицу. Днем мы дежурили на крыше института, к вечеру возвращались домой, а когда объявлялась тревога, то шли в бомбоубежище. Папа никогда не ходил туда, ждал рядом, боялся за нас, потому что так называемое бомбоубежище напротив нашего дома было не оборудовано, мы там задыхались от нехватки воздуха, кашляли, были обмороки. Мама брала с собой только документы.
С первых дней войны стали организовываться отряды народного ополчения. В них вступали специалисты мирных профессий: рабочие, инженеры, техники, ученые, деятели искусств. Военных навыков у них не было, многое пришлось познавать уже в ходе боев. Сотни тысяч москвичей круглосуточно работали на строительстве оборонительных рубежей, в этом главную роль играли женщины и подростки. Валентина Макарова тогда была студенткой Первого медицинского института, но их часто вывозили на окопы. Доблестным и самоотверженным был труд на оставшихся в Москве предприятиях. Я уже писала, как работала на заводе моя младшая сестра Лидия. Враг приближался к Москве, все силы были брошены на то, чтобы его остановить.
Когда наш пединститут уехал в эвакуацию, я поехала в Магнитогорск — к Анатолию Харитонову. 31 декабря 1939 года меня пригласил на свадьбу Николай Мартынов, где и познакомил со своим лучшим другом, Анатолием Ивановичем Харитоновым. Когда-то они вместе работали на авиационном заводе на Ленинградском проспекте, занимались в аэроклубе, прыгали с парашютом, готовились к летной работе. Но Николая райком комсомола направил на работу в НКВД, а Анатолий после окончания авиационной школы стал пилотом Гражданского воздушного флота (ГВФ). Анатолий стал ухаживать за мной. Мне, восемнадцатилетней девушке, стеснительной, никогда еще не встречавшейся с ребятами, было страшновато, что за мной ухаживает взрослый мужчина. Написала письмо брату Алексею, находившемуся в то время на Финской войне, просила совета, что делать. Алексей ответил быстро, расхвалил Анатолия, написал, что бояться мне его не следует, ничего плохого он мне не сделает. С начала 1940 года мы стали с ним встречаться в свободное от его полетов время. Почти каждое воскресенье ходили на вечерний девятичасовой сеанс в кинотеатр «Метрополь». Там было три кинозала (красный, синий и зеленый, если не ошибаюсь) и концертный зал, где всегда выступала какая-нибудь певица. В этот зал пропускали за тридцать минут до начала сеанса. Мы с Анатолием встречались в семь часов вечера, он всегда ухитрялся сразу же проити со мной в кинотеатр, угостив конфетами билетершу. Поэтому мы слушали концерт не один раз, а два или три, пока не попадали в кинозал, куда брали билеты. По окончании сеанса бежали домой, так как папа запрещал мне возвращаться позже одиннадцати часов. Анатолий провожал меня до подъезда, и я влетала в квартиру почти всегда вовремя.
Благодаря Анатолию я влилась в дружную компанию: четыре летчика и девушка Нина, с которой они познакомились на теннисном корте. Все четверо ухаживали за Ниной, а она выбрала одного из них, который воспитывался в детдоме, ни одного родственника у него не было. Они поженились перед войной, родился сын. Сама Нина работала в издательстве «Словари» в Орликовом переулке. Узнав, что я материально плохо обеспечена, она устроила меня на надомную работу: я переписывала большими буквами латинские цифры и буквы. Работа была легкая, но я просиживала за ней все ночи. Получив за это деньги, отдала их маме, а она купила мне красивое платье и приготовила постельное белье — мое приданное.
Однажды я как обычно ждала Анатолия около кинотеатра, а он не пришел. Николай тоже не знал, что произошло. И только примерно дней через двадцать ему позвонил Анатолий и просил передать мне, где нам надо встретиться. Встретились в сквере у Большого театра, Анатолий подошел хромая. Оказалось, что он упал во время лыжных гонок, сломал ногу, лежал в больнице, позвонить не мог, а попросить кого-либо из своих друзей встретиться со мной боялся, думая, что они могут меня у него отбить. На этой встрече Анатолий рассказал, что родился он в 1915 году в Орловской губернии в бедной крестьянской семье. Отец его рано умер, мать осталась одна с тремя сыновьями и дочерью. Тогда старший сын, Анатолий, был взят на воспитание тетей, сестрой матери, которая жила в Москве, на углу Костянского и Просвирина переулков. Небольшая комнатка в полуподвале, низкие окна на уровне тротуара. Тетя (имени не помню) была одинока, работала на заводе, я видела ее несколько раз. Умерла в 1942 году. Она очень любила Анатолия и воспитала его порядочным, честным человеком. Вся жизнь его была связана с Москвой: окончил семь классов, работал на авиационном заводе, ходил на занятия в аэроклуб, откуда его направили в Батайскую авиационную школу, после окончания которой определили в ГВФ. Анатолий усиленно занимался спортом, играл в большой теннис, бегал на лыжах, катался на коньках, всегда занимал на соревнованиях первые места. Очень общительный, коммуникабельный, добрый, веселый, он старался помочь людям всем, чем только мог. В своем отряде Харитонов был комсоргом, его любили и уважали, для всех он был Толич.
