День за днём обыденные слова, как кирпичики, укладывались в предложения, и незаметно народилась незатейливая песенка о рыбаке и рыбке. Забавно напевать её, когда чинишь сеть или варишь похлёбку из пескарей. И вот так, среди сырых туманов и рыбьей чешуи, робко явились на белый свет стихи, пролившись благодатным грибным дождём на иссохшую целину.

С тех пор на закате, глядя на окунающееся в дремучие леса солнце, Лель напевал сочинённые песни. По ночам при свете дальних зарниц он придумывал мелодии или сызнова пристраивал слово к подходящему словечку, будто нанизывая на шнурок пёстрые камни для отпугивания злых духов.

Легко и быстротечно под шёпот новорождённой поэзии промелькнули на золотых колесницах ликующая весна и благодатное лето, а осенние дожди и ветры нагнали привычные холода. Мир готовился к зиме – всё как всегда. Вот и первый снежок, а по утрам юный морозец скрипит под ногами.

Когда несмелый ледок сковал реку, Лель расчистил полынью, в которой всплыла знакомая щука и, передавая в руки парню камышинку, промолвила:

– Лель! Подуй в неё, и птицы умолкнут, очарованные волшебными звуками! Ты сможешь беседовать с небесами.

– Спасибо, щука, за подарок!

Ничего не ответила щука, только на прощанье мелькнули два жёлтых глаза в серебристой воде, да вскоре лёд подёрнул промоину.

Долгим зимним вечером, сидя у тлеющего очага, вертел парень в руках рыбий гостинец, рассматривал. Когда поднёс к губам полую камышинку и дунул, произошло чудо: дыхание и ловкие пальцы извлекли волшебные звуки, один пригоже другого.

Вскоре диковинный дар щуки запел на все голоса! Ожили сочинённые Лелем мелодии, настало невиданное блаженство для одинокого сердца. Из тёмной пещеры на обледенелом речном берегу в мир, расправив крылья, отправилась поющая душа, обратившись в чарующие звуки ещё никем неслыханной в здешних краях музыки.

За зиму весть о рыбаке-отшельнике, играющем неведомые звуки и складно пропевающем обыкновенные слова, облетела всю округу По вечерам в любую погоду около жилища сироты собирались люди и, затаив дыхание, слушали, как плачет или веселится волшебная дудка. Весной ватаги птиц, оставив недостроенные гнезда, слетались в ракитник внимать сладостным мелодиям. Свирепый тур, застыв, как утёс из песчаника, высился среди серебристой листвы, пряча в тумане острые рога. Сомы, покинув тёмные глубины, всплывали к поверхности воды, дивясь чарующим звукам.

Мелодии жалейки уносились вверх, в безмолвствующие небесные сферы, как вызов привычному миропорядку Вселенной без музыки. Лель то пускался подражать соловьиным трелям, то нежданно-негаданно принимался верещать и квохтать, подобно кукушке. Иногда писклявые звуки из дудки вызывали у слушателей улыбки, но через минуту уже неподдельная тоска разливалась по берегу, извлекая на свет из незнаемых людских тайников щемящие слезы…

Подоспело лето с грозами и зарницами, кислыми яблоками и вяжущей язык черёмухой. Ночи стали короткими, как крылышки мотылька.

Как-то вечером девушки из ближнего поселения отправились на берег реки за водой. Летние сумерки – время чудес. Пускай под ногами скрипит песок, зато в воздухе разливаются таинственные звуки неслыханной музыки. Они остановились, прислушались, и что-то незнаемое, волшебное пролилось на них тёплой волной, и почудилось подружкам, будто над ними небосвод распахнулся до самого края. Девушки замерли, позабыв, зачем пришли, вслушиваясь в доносившиеся звуки жалейки; их сердечки затрепетали, как у угодивших в силки птах. Уходить не хотелось – от моросящего дождя они укрылись под берегом.

А музыка продолжала творить ведомый только небесам священный обряд. Мерещилось, будто кто-то незнакомый и добрый беседует с ними без слов. В лучах заходящего солнца всё чудилось волшебным и дивным, неведомые чувства рождались в душе и волновали кровь, то приливая к вискам, то не позволяя даже сделать вдох или выдох. Иногда кто-то из девиц с прекрасной улыбкой на устах вскакивал и принимался прыгать по берегу или даже крутиться волчком, вызывая смех подруг.

Стемнело. Пора возвращаться, да девчонкам неохота. Но всё же, собравшись, они отправились по домам, стараясь не расплескать воду из кувшинов. Только дочь кузнеца по имени Лада не ушла вместе со всеми. Нежданно-негаданно невесть откуда взявшийся лебедь, шипя, перегородил ей путь. Так она осталась одна на пустом берегу и, страшась надвигающейся ночи, побрела на звуки чарующей музыки, желая укрыться от дождя и пугающей ночной темноты.

Вскоре Лада очутилась возле пещеры. Опустив ресницы, с поклоном она переступила порог и вошла в тихую обитель Леля. В отблеске языков огня их глаза встретились, румянец вспыхнул на щеках:

– Мир вашему дому!

– Доброго здравия желанной гостье! – просыпал отяжелевшие слова в песок рыбак и смолк, и только горящие поленья, шипя, шептали друг другу о чём-то напоследок, словно ничего в мире особенного и не произошло.

Придя в себя, хозяин запел для девушки весёлые песни. Наконец-то Лада рассмеялась, пряча блестящие глаза в платок. После на несколько голосов заплакала жалейка. Время незаметно неслось куда-то, как вещее сновидение на тихих крыльях совы. Уже на рассвете, когда туман неудержимо ползёт от реки к прибрежным кустам, пришли родные девушки и увели её домой. Лель отложил жалейку в сторону, но уснуть в то утро не смог. Вот так нечаянная встреча переменила жизнь людей.

С тех пор повелось: парни и девицы вечерами сходились на берег реки шумной ватагой и слушали песни Леля. Беззаботный смех обгонял скопу, преследовавшую голавля, разносясь по всей округе. Больше всех радовалась Лада, ей впервые было так хорошо и совершенно не хотелось уходить домой. Она не сводила глаз с суженого, мечтая только о том, как они пойдут по жизни рука об руку…

Незаметно на землю пришли новые времена: люди хотя бы на время стали забывать о своих несчастьях и смерти и, как дети, тешились вместе с весёлой песней Леля. Но долог и труден земной путь у Радости, не бывает прямым и ясным.

Лето уходило на запад вслед вечернему солнцу. Осень разукрасила листву, но зима в отместку сестрице всё побелила да ещё и запрятала под снегом, подальше от морозов. А вот весной, когда зацвели черёмуха и вишня, на Земле родилась божественная Любовь. Невозможно нести бремя страсти поодиночке, настало время выбирать. Тёмной ночью Лель поджидал красавицу Ладу, которая навсегда покинула родной дом.

Родня спохватилась утром и в гневе проворно снарядила погоню за беглецами. Влюблённые уходили в верховья реки, желая только одного – надёжно укрыться от преследования. Они шли без остановки, перекусывая на ходу и припадая к ручьям, чтобы напиться, подобно лесным зверям. Но преследователи не отставали, выглядывая примятую от шагов траву и сбитые блёстки росы.

Выручил беглецов олень, знавший все лесные тропки-дорожки. Доверился юноша нежданному спасителю, его сильным ногам и лишь крепче сжимал руками могучие рога, когда ветки со всех сторон хлестали путников, пытаясь сбросить на камни. В два прыжка олень преодолевал лесные ручьи и папортниковые поляны. Наконец, когда лай собак остался далеко позади, они смогли на время укрыться на заросшем острове посередине реки.

Утром олень привёл влюблённых в чащобу, где ещё не ступала нога человека. Там беглецы принялись рубить дом и обустраиваться для счастливой жизни. В глухомани дударь продолжал ловить рыбу и охотиться. Лада занималась огородом и хлопотала по хозяйству, по мере сил пособляя мужу. В полнолуние по ночам местный водяник выгонял на берег стадо чёрных коров. Лель с Ладой пасли их на заливном лугу и с благодарностью принимали от них молоко.

А по вечерам в минуты отдыха он играл на жалейке, и влюблённые друг для друга распевали песни. Так в благословенной тиши и покое миновало несколько лет. Народились долгожданные дети – близнецы добрые и смешливые, ведь в доме Леля и Лады царила нетленная Любовь.