***
Постучав в палату вошла Клавдия и посмотрев на Мошкина сказала: - Дорогой товарищ, давайте сделаем небольшой перерыв, а то Ване нужно принять лекарства и съесть одно сырое яйцо. Николай Федорович в какой-то степени даже был рад приходу жены больного, ибо он видел, что Измалков затратил много сил и ему просто необходим отдых. - Хорошо, если это зависит от меня, то я полностью с вами согласен. Встав со стула он направился к двери ощущая потребность побыстрее покинуть палату и вздохнуть полными легкими свежего воздуха. Быстро сбежав по лестнице на первый этаж Мошкин сразу же направился к выходу. Гардеробщица попросила его вернуть халат и Николай Федорович автоматически выполнив ее просьбу вышел на улицу. Яркое солнце и сухой прогретый воздух встретили его сразу же едва он успел закрыть за собой массивную входную дверь. После духоты и сумерек палаты жизнь здесь, на улице казалась неправдоподобно прекрасной. Николай Федорович несколько минут неподвижно сидел на скамейке полузакрыв глаза и подставив лицо прямым солнечным лучам. он старался не думать о том, что только довелось услышать ему из уст этого ужасного больного. Николая Федоровича не радовала ценная информация полученная от этого страшного человека. У Мошкина было ощущение праведника только что вернувшегося из преисподней. Несмотря на то, что нужно было выяснить несколько важных следствия вопросов ему не хотелось вновь подниматься в триста шестую палату. Вспомнив, что он уже длительное время не курит, Мошкин достал сигарету, не торопясь прикурил ее и несколько раз подряд жадно затянулся. От доброй порции никотина в голове слегка закружилось и Николай Федорович сидел не шелохнувшись, боясь развеять приятную истому. Когда сигарета догорела почти до пальцев, он встал со скамейки, бросил окурок в урну и посмотрев на часы стал прохаживаться по тротуару. У него в распоряжении был почти целый час, именно через столько времени Мошкин решил продолжить разговор с Измалковым. Пройдя сотню-другую метров он увидел магазин "Живая природа", в котором добрые полчаса рассматривал выставленных к продаже представителей флоры и фауны. Внутренний интерьер магазина располагал к душевному покою и неторопливому созерцанию экзотических животных и птиц. Покинув магазин, Николай Федорович закурил и дымя сигаретой прогулочным шагом направился к больничному корпусу. Перед тем как войти в здание сел на уже знакомую скамейку и не торопясь докурить сигарету. Только выждав намеченное время поднялся и открыв тяжелую дверь шагнул в вестибюль мрачного здания. Гардеробщица правильно поняла намерение Мошкина и без слов, молча, подала ему медицинский халат. неуклюже набросив его на плечи он направился к лестнице ведущей на третий этаж лечебного корпуса. Тихо приблизившись к двери триста шестой палаты на минуту прислушался: изнутри не доносилось ни едино звука. Поколебавшись Мошкин костяшками пальцев негромко постучал в дверь. - Заходите,- услышал он приглушенный голос Клавдии. Осторожно приоткрыв дверь полковник также осторожно прошел внутрь. Женщина сидела на свободной кровати подперев голову руками. Измалков лежал с закрытыми глазами лицом вверх, тело его под самый подбородок было укрыто простынею. Мошкину показалось, что больной спит. Николай Федорович подошел к стулу и в нерешительности остановился не зная как ему поступить. - Он, что спит? - спросил он у жены больного. Клавдия подняла лицо и уже хотела что-то сказать, но больной зашевелился и открыл глаза. Увидев Мошкина он выпростал руки из-под простыни и вяло произнес: - Да, не сплю я, просто лежу и думаю о своей жизни. Последние недели две я совсем не помню когда я спал. Все внутренности болят так, как будто в живот раскаленное железо вложили, уж не чаю когда и смерть придет. Когда Клавдия вышла из палаты, он продолжил: - А ты меня перед смертью порадовал,- вдруг задумчиво произнес Измалков. - Это чем же? - удивился Мошкин. - Как чем? - в свою очередь спросил больной.- Неужели не понял? - Нет,- правдиво признался Николай Федорович. - А тем, что я перед смертью узнал о длинной и так похожей на мою, жизни Афанасия Смирнова. Мне хорошо от того, что Афоня нашелтаки Архипова. Пусть за это он поплатился жизнью, но дело сделал. Мне хорошо от того, что ты успел застать меня живым, а я смогу навести тебя на убийцу Афанасия. Пусть я не жилец на этом свете, пусть мне не удалось попользоваться золотом, но и Архипову хватит жить припеваючи. Пусть он, сука, ответит за все свои прегрешения не перед Богом, а перед военным трибуналом. Жалею только об одном, что не суждено мне было встретиться с ним раньше - я бы его, гада, своими руками задушил.
***
Прошло еще три недели прежде чем Анастасию Петровну выписали из больницы домой. Наташа все это время навещала мать ежедневно. Благодаря заботе врачей и любви единственной дочери здоровье больной пошло на поправку. Хороший уход и правильное питание сделали свое дело и перед выпиской ей не только разрешили вставать из постели, но и совершать непродолжительные прогулки по коридору. День выписки, объявленной лечащим врачом Василием Ивановичем накануне, стал первым радостным событием в их жизни после смерти отца и мужа - Егора Митрофанова. За матерью Наташа приехала на такси, которое заказала из дома по телефону. Она не забыла загодя купить на рынке большой букет цветов лечащему врачу, который спас ее мать от неминуемой смерти. Собрать Анастасию Петровну и вывести ее к машине заняло не так уж и много времени. Провожать свою пациентку пришел и лечащий врач. Наташа со словами благодарности выручила ему цветы, обняла и поцеловала Василия Ивановича в гладко выбритую щеку. Расставание было радостным для обеих сторон: женщины возвращались домой, а врач от сознания того, что поставил на ноги и вернул к жизни безнадежную больную. Тяжесть перенесенного инфаркта подтверждались медицинскими исследованиями и результатами многочисленных анализов. Немногих больных, по тяжести перенесенного заболевания подобных Анастасии Петровне, удавалось вернуть к жизни в их кардиологическом отделении. По мнению коллег Василия Ивановича чудом удалось вырвать Митрофанова у смерти из лап. Старшая сестра отделения вручила Наташе мамин бюллетень, а Василий Иванович пообещал, что еще минимум два месяца Анастасии Петровне придется соблюдать постельный режим дома, постепенно адаптируясь к нормальной жизнедеятельности. Машина быстро доставила обеих Митрофановых домой. Первым делом Наташа поддерживая мать под локоть, отвела ее в дом. Вернувшись к машине она расплатилась с водителем и взяв вещи стремительным шагом поспешила к матери. Когда дочь вошла в комнату Анастасия Петровна смиренно сидела в кресле. - Ну вот, мама, ты наконец-то и дома,- радостно произнесла Наташа и села в кресло напротив. - Я и сама бесконечно рада этому событию в моей жизни. - Почему событию? - не удержалась от вопроса Митрофановамладшая. - Именно событие, а как по-другому ты назовешь мое возвращение домой с того света? - Ну, прямо с того? - Не будем лукавить, но мое состояние было настолько безнадежным, что врачи и не скрывали этого. Скажу тебе больше: Василий Иванович дня за три до выписки в разговоре со мной осторожно намекнул на то, что с таким сердцем как у меня после выздоровления дают инвалидность. - Зачем он тебе говорил такое? - недоуменно спросила дочь. - Это информация к размышлению и я поняла его намек правильно. За эти два месяца, что я буду бюллетенить дома мне нужно свыкнуться с мыслью о полной нетрудоспособности. - Мама, давай сейчас не будем загадывать наперед, тем более за два месяца. Будем жить - выздоравливать, беречь свой нервы, а вот когда полностью станешь на ноги тогда и скажешь - сможешь ты работать или нет. Договорились? - Ладно, договорились,- улыбнувшись согласилась с доводом дочери Анастасия Петровна. - Ты лучше скажи мне, а кушать ты случаем не хочешь? - Нет, доченька, пока не хочу. Ты не волнуйся я не в больнице, а дома и голодной здесь никогда не буду. - Мама, только ты сама ничего не делай, а скажи мне - и все приготовлю и подам, ладно? - Хорошо, Наташа, я так и сделаю. Мне хочется с тобой поговорить об отце. - О чем ты, мама? - сразу насторожилась дочь. - В больнице ты не разрешила мне говорить на эту тему, но теперь я дома - значит мое здоровье улучшилось, а следовательно не должно быть запретных тем. - Ладно,- согласилась Наташа,- я тебя слушаю. Но только договор, если ты начнешь волноваться я не буду тебя слушать и попрошу замолчать. Только на таких условиях я готова тебя слушать. Ты согласна? - Хорошо договорились. А теперь скажи мне, Наташа, кто по-твоему мог убить нашего отца? - Этого я не знаю, но милиция активно ищет убийцу. - Откуда тебе это известно? - Раньше я тебе об этом просто не говорила, но со мной разговаривал следователь. - И что ты ему рассказала? - Я ответила на все вопросы, которые он мне задавал. В основном он расспрашивал меня о том, а не знаем ли мы хоть что-то о предполагаемом убийце. - Что ты ему сказала? - Я ответила, что мы, я имею в виду нас обоих, не знаем кого можно подозревать в совершении этого страшного преступления. Может тебе отец рассказывал что-то такое, что помогло бы напасть на след убийцы? - Да нет, я ничего такого не припомню. Он своими заботами и тревогами не очень-то со мною делился. Наташа, а может быть мне тоже следует поговорить с этим милиционером? - Мама, если тебе нечего сказать следователю, то эта бесполезная беседа ничего кроме вреда твоему здоровью не принесет. Отца уже не вернешь. Убийцу найдут и без тебя, а нам с тобой необходимо позаботится о твоем сердце. Или ты со мной несогласна? - Согласна-то я согласна, но и убийца Егора должен понести наказание. - Мама, его обязательно найдут, а мы давай два месяца, которые тебе предстоит придерживаться постельного режима, избегать бесед травмирующих твою нервную систему даже со следователем. Хорошо? - Возможно ты и права, ну а на могилу к отцу когда мы с тобой поедем? - Мама, ты поедешь туда не ранее чем через месяц потому, что я не хочу прямо с кладбища везти тебя опять в больницу. - Хорошо, я подожду,- согласилась Анастасия Петровна и тяжело вздохнула.
