*** Инженер действительно отпросил его на целых три дня и это очень удивило Неретина. Он просто не представлял себе, как можно было упросить председателя колхоза отпустить главного агронома в самый разгар полевых работ. Светлана собрала мужа в дорогу и ранним утром во вторник они отбыли в Воронеж. В поездку отправились втроем на машине Дунаева. Вел автомобиль сам Семен Валентинович, его дочь удобно расположилась на заднем сидении, а Неретин занимал пассажирское место рядом с водителем. Лена почти всю дорогу продремала положив голову на заблаговременно прихваченную из дома подушечку. Мужчины всю дорогу оживленно разговаривали обсуждая положение дел в районе и родном колхозе, а потом вспоминая свои студенческие годы проведенные в центральном городе Черноземья. Так незаметно они и доехали до Воронежа. К девяти часам утра они были в сельскохозяйственном институте. Дунаев с дочерью направился в приемную комиссию сдавать документы, а Неретин пошел наводить справки о своих однокурсниках. Довольно быстро нашел он на кафедре технических культур Ярослава Федотова. С ним вместе они учились и вместе проходили производственную практику в учхозе "Березовский" Рамонского района. За это время, что они не вделись Ярослав защитил кандидатскую диссертацию и уже более семи лет работал доцентом на кафедре. Вспомнив былые времена и годы студенчества Ярослав поинтересовался: - Ну, а ты как оказался здесь? - Все объясняется просто: моя племянница окончила среднюю школу и изъявила желание учиться на агронома, вот я и привез ее сюда. Училась она неплохо, но трудности при поступлении от этого не уменьшатся. Вот хотелось бы мне немного подстраховаться, а как это лучше сделать не знаю, может ты подскажешь: - Я наверное смогу не только подсказать но и реально помочь. Секретарь приемной комиссии мой хороший друг. - Как практически это сделать? - Вы уже сдали ее документы в приемную комиссию? - Уже наверное сдали. - Вот и хорошо. Я сейчас пойду на урок и меня не будет здесь два часа. За это время ты на отдельный листок выпишешь ее фамилию, имя, отчество, порядковый номер группы в которую она зачислена и номер ее экзаменационного листа. По окончании второй пары подойдешь сюда и отдашь мне лично. Все запомнил, что нужно мне знать о твоей племяннице? - Все, а что нужно еще? - Больше ничего, после этого можешь ехать домой. - А магарыч? - Это потом, когда поступит, а сейчас не время таким вещами заниматься. Во время приемных экзаменов тут за всеми следят и всех подозревают. Так что давай иди, а я до половины двенадцатого буду в двести двадцать второй аудитории, а потом встретимся. Все понял? - Понял. - Тогда действуй. Не прощаясь Неретин направился в приемную комиссию разыскивать Дунаевых. Нашел он их сравнительно быстро - они уже сдали документы и необходимые Ярославу данные были на руках у инженера. Александр Михайлович списал все на бумажку и вновь поспешил на кафедру, надеясь еще застать Федотова там, но тот уже ушел на урок. Пришлось ожидать его до половины двенадцатого. Но это время даром не пропало. Дунаев, за эти два часа, сумел устроить дочь на месячные подготовительные курсы. Когда Неретин вручив необходимые данные Федотову вновь отыскал Дунаевых часы показывали двенадцать часов ровно. Увидев Неретина Семен предложил: - Пойдем, Александр Михайлович, покушаем в студенческую столовую, заодно и посмотрим как сейчас кормят студентов. - Я совершенно с тобой согласен, да и Лена наверное порядком проголодалась. Что молчишь? Девушка слегка смутившись, ответила: - Конечно проголодалась? - Ну, если так, то идем на обед - решено единогласно,- пошутил Дунаев, направляясь к выходу из главного корпуса. Пройдя через небольшой, но хорошо знакомый Неретину, скверик все трое подошли к столовой. Внешне она выглядела как и много лет назад, а вот внутренний интерьер изменился к лучшему. На стенах масляными красками были изображены сцены по сельскохозяйственной тематике. Панно были выполнены опытной рукой художника в пастельных тонах. Готовили в столовой ничуть не лучше чем в студенческие годы Неретина или Дунаева. Единственное, что нравилось всем без исключения посетителям - это быстрота обслуживания. Этому способствовала сохранившаяся система комплексных обедов. Она существенно сокращала время обслуживания каждого отдельно взятого посетителя, увеличивая пропускную способность столовой в целом. После обеда поехали к двоюродной сестре Дунаева, которая проживала на улице Келлера буквально в двух остановках от сельскохозяйственного института. Хозяева очень радушно встретили гостей. Сестру звали Маргаритой - это была молодая и довольно общительная женщина. Мужем, которого звали Иваном, она командовала как хотела. Она сразу же услал его куда-то, по всей видимости в магазин, а сама около получаса с интересом расспрашивала брата о семейной жизни, работе. Потом, утолив любопытство, увила Лену в другую комнату, оставив на какое-то время Неретина и Дунаева вдвоем. Здесь-то Александр Михайлович и сумел рассказать инженеру все, что удалось ему проделать в институте. Семен остался доволен результатом переговоров Неретина с доцентом.

*** Поднимаясь по лестнице вслед за Тамарой Дмитриевной Мошкин мучительно думал как лучше ему начать предстоящий разговор с Измалковым и его женой. Так и не придумав ничего подходящего они подошли к триста шестой палате. Перед тем как войти в нее Сушкова на мгновение остановилась и убедившись, что следователь идет за ней, решительно открыла дверь. Палата представляла собой небольшую комнатку в которой размещалось всего две кровати. На одной - той, что стояла справа, сидела немолодая женщина с уставшим осунувшимся лицом, на другой - стоящей напротив, лежал человек, укрытый простыней так, что виднелась только одна голова. В палате было душно, в воздухе стоял приторный запах лекарств и никотина, чувствовалось, что больной недавно курил здесь. Сушкова повернувшись к женщине сказала: - Клавдия Федоровна, вы бы хоть палату проветрили, а то у вас здесь явно недостает свежего воздуха. Вам,- она повернулась к больному,- Иван Борисович, курить нужно постараться бросить. Ибо, я вам говорила об этом не один раз, курение очень вредит вашему здоровью. Человек под простынею зашевелился и мгновение позже послышался его старческий болезненный голос: - Не надо меня успокаивать, Тамара Дмитриевна, ведь вы хорошо знаете, что песенка моя спета. Дело тут далеко не в том: буду я курить или нет, просто моя болезнь и мой преклонный возраст не оставляют мне шанса на выздоровление. Поэтому бросьте лукавить с куревом мне от этого легче не будет. - Я думаю прямо противоположно, но чувствую, что мои увещевания вам порядком надоели. Сейчас не время для препирательств я вот вам привела посетителя, которому нужно поговорить с вами по очень важному делу. Я вас оставлю здесь в палате,- это она уже говорила Мошкину,- а сама пойду на второй этаж, там меня ждут больные. - Хорошо, спасибо,- поблагодарил ее Николай Федорович. Сушкова после этих слов покинула палату, а Мошкин посмотрел по сторонам отыскивая хоть какой-то табурет. Измалков увидев это, властно сказал: - Клавдия, предложи гостю стул, а то как-то неудобно. Женщина повинуясь больному уже привстала с постели, но Мошкин остановил ее: - Не беспокойтесь, я сам возьму. Переложив стопу газет на тумбочку Николай Федорович перенес стул поближе к постели больного и подобрав полы халата присел на него. Измалков вновь зашевелился и высвободив руки положил их поверх простыни. В палате было не очень светло, но постепенно глаза привыкли и в сумерках Мошкину открылась совершенно страшная картина. Перед ним лежал человек вернее скелет человека обтянутый пергаментной сморщенной кожей. Худые костлявые руки постоянно двигались, словно перебирая невидимые четки. Глаза Измалкова болезненно блестели тупо уставившись на Мошкина из почерневших впалых глазниц. У Николая Федоровича по спине пробежала непроизвольная дрожь и он с трудом сдерживая себя отвел глаза в сторону. В горле больного что-то заклокотало он судорожно закашлялся и только смачно отхаркнувшись спросил: - Интересно узнать, зачем это я вам понадобился? После с трудом произнесенного вопроса он выжидающе смотрел на Мошкина, перебирая пальцами невидимые четки. Николай Федорович на минуту задумался и не находя ничего подходящего решил говорить с Измалковым в открытую. - Меня привел к вам один общий знакомый, а именно Смирнов Афанасий Иванович. Услышав это Измалков на миг оцепенел, даже пальцы в это мгновение замерли вцепившись мертвой хваткой в простынь. Блеснув страшными глазами, он нашелся и задыхаясь спросил: - А ты его откуда знаешь? - Мне довелось соприкоснуться с судьбой Афанасия по роду службы. Измалков покрутил глазами обдумывая сказанное Мошкиным. Наконец тяжело дыша он спросил уставившись на Николая Федоровича: - Что он рассказал вам обо мне? - Побеседовать со Смирновым мне при жизни не удалось, а три месяца назад он был убит при довольно странных обстоятельствах. Дыхание больного стало прерывистым, пальцы остановили свой бег и вновь скомкали край простыни. - Как же вы узнали обо мне? - Оказалось, что у Смирнова очень "богатая" биография. С сорок первого года и до окончания войны он находился в плену. После войны Афанасий прибился к одной из банд националистов. При ликвидации бандформирований взят в плен и за измену Родине и присяге осужден к двадцати пяти годам лагерей. Просматривая его дело мы натолкнулись на вашу фамилию. Он упоминает о вас как о свидетеле, который может подтвердить то, что Афанасий вел себя в плену как и подобает солдату Красной Армии. - Значит вы следователь? - Да, я расследую убийство Смирнова, а с вами мне хотелось поговорить, чтобы поподробнее узнать об Афанасии. Измалков заволновался его пальцы ускорили свой бег. С хрипом в голосе силясь приподняться он спросил: - Скажи, а Афанасий убили случайно не ударом молотка в висок? Все что угодно готов был услышать Мошкин от Измалкова, но этот вопрос просто ошарашил его своей неожиданностью.