Чувство вины накрыло с такой силой, что Гермиона удивилась, как эта волна не снесла её, ударив в живот и не перекинув кресло с мягкой обивкой. Она почувствовала себя предательницей.
Девушка подумала, как расскажет друзьям. Расскажет всё, чтобы сбросить с себя этот камень. Она могла сказать, что её заставили. В первый раз их заставили поцеловаться. Она могла сказать, что он её заставил. Однако желчь подходила к горлу только при мысли об этом. Потому что Малфой никогда не заставлял её. Ни разу. Даже тогда, в выручай-комнате в октябре. А потом Гермиону будто захватила волна порочного удовольствия, и она раз за разом делала маленький, казалось бы, ничего не значащий шаг вперёд, и не поняла, как оказалась в центре катастрофы. Что девушка могла им сказать? Как она могла им всё объяснить?
— Может, Малфой вообще такой же. Может, его отец наградил меткой, чтоб он выглядел... — рассуждал Поттер вполголоса, и это Гермиона проигнорировать не могла.
— Мерлин, Гарри, нет у него метки! — шикнула Гермиона, округлив глаза от такого допущения.
— Почему ты так думаешь? — спросил Рон.
Потому что я видела его голым.
— Потому что только Сам-Знаешь-Кто может поставить метку, — объяснила она полушёпотом, склонившись к ним ближе. Библиотека была последним местом, где стоило обсуждать такие вещи, хотя в первый день каникул здесь находились только они. — Я много об этом читала. Это особая магия. Чёрная магия. Не говори глупостей.
— Пусть так, — пожал плечами Гарри, будто и сам предполагал, что это неправда, — но этот сукин сын не даёт мне покоя. Он не просто так полез в Турнир.
Гермионе хотелось подтянуть колени к груди и начать медленно раскачиваться, умоляя себя не думать. Она вспомнила прошлый год, когда они вместе поливали грязью Малфоя после очередной ничего не значащей стычки. Когда они вместе совершенно искренне ненавидели его. Как она скучала по тем временам. Гермионе даже пришёл в голову эпизод с прошлой весны, где он зажимал какую-то девчонку в Хогсмиде, и это не вызвало у неё ничего, кроме отвращения. Ей хотелось разрыдаться, потому что она чувствовала себя так, будто её обокрали.
Мысли кричали у неё в голове, и девушке нужно было засунуть голову под воду, чтобы давление хотя бы немного заглушило их ор, вселенское чувство вины, что душило и не давало...
Она дёрнула головой, резко выпрямившись. Факты суетились в её голове, становясь по местам.
— Чёрт, точно! — воскликнула Гермиона. — Вода делает все звуки гораздо тише, потому и язык подводных существ очень высокий!
Мальчики посмотрели на неё, как на сумасшедшую, не улавливая нити.
— Вода, Гарри! Скорее всего, мы не можем разобрать послания, потому что оно слишком высокое для наших ушей. Вода переломит этот барьер!
— В этом... есть смысл, — кивнул Рон со знанием дела, но всё ещё нервно поглядывал на Гарри.
— То есть... Мне нужно поместить его в воду? — неуверенно спросил он, осматривая яйцо.
Гарри брал его с собой каждый раз, когда они садились за разгадку. Вдруг нужно будет как-то отследить опознавательные знаки, хотя каждый из них уже сотню раз вертел яйцо в руках и не нашёл ничего, кроме гладкой позолоченной поверхности.
— Скорее всего, нужно засунуть голову в ёмкость с водой, чтобы расслышать. Хотя, возможно, достаточно будет небольшого количества воды... — размышляла Гермиона вполголоса, быстро перебирая книги на столе в поисках нужной, но когда нашла, то просто махнула на неё рукой. — Просто сделай это. В любом случае у нас нет идей лучше, но, мне кажется, это верный вариант. Даже не знаю, как я не подумала раньше...
— То есть, второй тур будет связан с водой? — сложил два плюс два Рон. — Ну, если эта теория верна.
— Давайте сначала проверим, — ответила Гермиона, думая, что проблемы нужно решать по мере их поступления.
Новая пища для размышлений захватила её разум, вытеснив любые переживания по поводу неразберихи в собственной жизни. Гермиона готова была сидеть над разгадкой сутками, лишь бы продлевать этот эффект. Лишь бы сгладить хоть чем-то чувство вины перед Гарри и Роном. Перед Гарри особенно. Мерлин, Малфой же его соперник. Почему-то с Виктором это было совсем по-другому, будто не существовало ничего неправильного. Малфой — совсем другое дело. Гермионе казалось, что, помогая Гарри разобраться с Турниром, она хотя бы немного уравнивает чашу весов, хотя бы чуточку.
***
Тяжёлый запах древесины и аромат свежести шёлковых простыней — так пахло только в Мэноре. Точнее, только в комнате Драко. В единственном месте, где он иногда позволял себе быть собой. Драко почувствовал касание прохладных нежных рук ко лбу и лениво раскрыл глаза, зная, что сюда никто не мог войти, кроме одного человека.
— Мам, — сонно прохрипел он.
— Привет, Драко, — прошептала она, улыбаясь и убирая волосы у него с лица. — Прости, не хотела тебя будить, но очень по тебе соскучилась.
— Всё в порядке. Который... — парень прочистил горло, садясь на кровати, — который сейчас час?
— Уже почти обед, — оповестила сына Нарцисса, поправляя небесно-голубое платье, которое в тёмно-зелёных и коричневых тонах его спальни смотрелось лучиком света.
Драко простонал и вновь откинулся на подушки. Обычно он не спал так долго. Вчера Драко прибыл домой почти ночью. До этого момента он понятия не имел, насколько устал и как сильно ему нравилось спать без тупой возни однокурсников по комнате и давящего Оглохни на занавесках своей кровати, не говоря уже о качестве самой постели. Мама тихо рассмеялась, взяв его за руку.
— Тебе следует спуститься хотя бы к ужину. У нас будут гости.
Последняя фраза прозвучала несколько напряжённо, и Драко ощутил, как на тыльной стороне его руки палец матери дёрнулся. Он поднял бровь в вопросе, и она поджала губы. Не нужно было спрашивать. Друзья отца. Те, которых он собирал всё лето.
— Папа желает, чтоб ты присутствовал. Думаю, он хочет... похвастаться немного. Он так тобой гордится, — голос Нарциссы дрожал, но она улыбнулась.
Мама говорила об этом так, будто Люциус только и ждал, чтобы его отпрыск залез на табуретку и рассказал стишок про маленького Мерлина. Хер там. Он хочет пригвоздить его к себе по правую руку, чтобы показать всем, кто сомневается в его силе, что у него есть, кому прикрыть спину. Наследник. Такой же сильный. Такой же чистый. Такой же охренительно верный Волдеморту.
— Много их? — спросил Драко нарочито беззаботно.
— Достаточно, — мать дёрнула плечом. — Я ещё не видела список приглашённых.
Он кивнул, поднимаясь. Мама терпеть не могла сборище чужих людей в доме. Они всегда её напрягали. Но это было важно и нужно для отца, так что выбирать не приходилось. Драко самого всегда бесил данный момент, спасали только четыре стены его комнаты. Плевать. Это было не впервой.
— Я уже встаю.
Женщина кивнула и поднялась с кровати, поправив платье.
— Не уверена, но я могла бы ещё успеть внести в список юную мисс Паркинсон, если вдруг ты...
— Нет! — прикрикнул Драко. — Никакой Паркинсон, — понизил он тон.
— Я полагала, вы находились в весьма близких отношениях, — подняла брови Нарцисса.
— Нет никаких отношений, — ответил парень. — Дай мне отдохнуть от неё хоть немного.
— Как скажешь, — пожала плечами миссис Малфой, притворившись, что этого разговора не было. — Спускайся, в гостиной тебя ждут подарки от друзей.
Драко вынудил себя улыбнуться и стёр неправдоподобную гримасу, как только дверь за матерью закрылась. Эта фраза была чем-то вроде традиции, когда его правда волновали подарки на Рождество. Сейчас он слишком хорошо знал, что при таком количестве золота Рождество можно устраивать себе каждый день.
Драко вышел из душа с гладко выбритым лицом и уложенными волосами. Он знал, что подобные вечера от него требовали. Выбор одежды, которую оставила ему домовая, только подтверждал его догадки. Тёмная водолазка, пиджак, плотно сидящий на плечах, фамильное кольцо. Никаких джинсов, никакого хаоса на голове, «никаких выкрутасов». Он должен быть достойным наследником величественного рода. Малфой фыркнул, посмотрев на себя в зеркало, и вышел из комнаты. Он закрыл за собой дверь, запечатывая её несколькими заклинаниями. Парень знал, что магия матери не позволит никому туда зайти, никогда не позволяла, но так ему всё равно было спокойнее.
