— Нет, нет! — помотала головой Паркинсон. — Ты бы не поступил так с нами!
Иногда ему казалось, что Пэнси читает слишком много глупых книжек и пытается говорить романтичными фразами. С нами. Будто они были какими-то сиамскими близнецами или чем-то вроде.
— Салазар... — закатил глаза Драко. — Иди уже сюда.
Он притянул её за талию, желая получить, наконец, своё. Всё лето его дом кишел гостями. Люциус собирал приспешников, которые обычно приезжали со своими отпрысками, и единственным плюсом во всём этом было то, что часто среди них оказывались вполне симпатичные юбки. Обычно его всё устраивало, пожалуй, кроме последнего раза, когда та чокнутая с Ильверморни сразу после секса вскочила с дивана и начала рыдать, что не сможет теперь жить, потому что изменила своему парню. Драко тогда посчитал, что в таком случае придётся умереть. Создавалось чувство, будто она была дальней родственницей Лавгуд — такая же больная на голову, но на тот момент выбор был невелик, а Драко слишком загружен другими делами, чтобы заниматься поиском кого-то получше. Хотя, он мог бы съездить к Пэнси, но почему-то вспомнил о ней только сейчас, когда она попыталась уткнуться ему в грудь, затягивая в пустое купе.
Они не виделись почти всё лето, и Пэнси... она скучала. Паркинсон скучала всегда: когда он позже появлялся в Большом зале, когда садился рядом с Забини на уроках, когда отвечал на каждое седьмое письмо из обычных четырёх. Ему нравилось держать её в такой кондиции. Это было забавно. А сейчас девчонка очень соскучилась, и ему только на руку, что она готова показать, насколько сильно.
Чёрные ноготки скользнули выше. Пэнси всегда старалась красить ногти в чёрный. Это был его любимый цвет. Так глупо, будто Драко определял степень привлекательности девушки по её ногтевой пластине. Она дотронулась до шеи парня, и он почувствовал, как ярость колыхнулась в нём, расплескиваясь вокруг, будто остывший чай в кружке после небрежного поворота Хогвартс-экспресса.
— Не трогай меня, — сказал Драко, даже не расцепив зубы, но оттолкнув Пэнси.
Её ресницы, слишком тяжёлые от обилия туши, вздрогнули, когда она расширила глаза.
— Прости, я не хотела, — Пэнси сделала шаг вперёд, — просто думала...
— Твоя работа здесь не думать, Паркинсон!
Ему нравилось быть с ней. Неважно, как много было других слизеринок, когтевранок, пуффендуек, каких-то дочерей маминых знакомых и отцовских друзей. Пэнси знала правила, знала, что нужно и что нельзя. Она была незаменима. В каком-то роде то, что Пэнси говорила Астории из раза в раз, сидя на очередном уроке на задней парте, являлось правдой. «Неважно, с кем он путается, возвращается всегда ко мне. Пройдёт время, и Драко поймёт, кто мы друг для друга, и тогда...» Малфой понятия не имел, что там было дальше, потому что на большее его никогда не хватало, даже чтобы просто дослушать это предложение.
Пэнси была тем, что нужно. И вот теперь она так же раздражает его.
— Я не хотела, ладно? — сказала девушка немного быстрее. — Прости.
Парень всё ещё бесился, но желание нагнуть её на столе было сильнее, поэтому он кивнул, и она тут же подошла ближе, продолжив его целовать так жадно, будто боялась, что Малфой изменит своё решение. В прошлом году учитель по Маггловедению спросила, кем бы они хотели оказаться буквально на сутки, и Пэнси сразу же пошутила о том, что хотела бы побыть Драко. Оказаться же на месте Паркинсон было его самым последним из желаний, хотя иногда ему правда было интересно: как это, жить в постоянном страхе, что тебя оттолкнут?
***
— Не знаю, Гермиона, это нельзя так оставлять, — Поттер повторил это уже трижды с момента, когда они сели в поезд и, наверное, раз пятнадцать с момента, когда она им рассказала.
— Гарри, — вздохнула девушка, прикрыв книгу, предварительно оставив на нужной странице палец, — я рассказала обо всём родителям Рона, мистер Уизли работает в Министерстве, если что-то узнает, то...
— Но он прав, этого недостаточно! — эмоционально крикнул Рон, но его возмущение было притуплено набитым ртом. — Как думаешь, этот кто-то тебя знал? Мы должны сообщить Дамблдору.
— Да что сообщить, Рон? — цокнула языком Гермиона.
— Ты сказала, что его голос показался тебе знакомым, — надавил Поттер. — Вдруг это кто-то, с кем мы пересеклись на Чемпионате? Кто-то, о ком мы даже не подозреваем?
— И что мы скажем? — Грейнджер подняла бровь, окончательно откладывая книгу. — Я же говорю, не знаю, что слышала. Тогда я была настроена на что угодно, только не на распознавание голоса, мне и вовсе могло показаться. Я не видела ни его лица, ни даже тела, никаких опознавательных признаков. Только то, что он высокий, и это всё.
— Насколько высокий? — не унимался Гарри.
— Как Рон, может, чуть выше, — прикинула Гермиона. — Да, Гарри, давайте допросим всех на свете, кто совпадает с Рональдом по росту. Составьте пока список, ребята, потом меня позовёте.
С одной стороны её умиляла их встревоженность: они не на шутку испугались после рассказа Гермионы о том, с кем она столкнулась, когда отстала от них, но с другой — это всё было несусветной глупостью. Пожиратели и их падаваны умели скрываться, и об этом знали все. Все, кто застал то тёмное время, но Гермиона проштудировала достаточно книг, чтобы знать, насколько изворотливыми они могли быть. Хотя, возможно, мысль о том, чтобы рассказать Дамблдору, не была такой идиотской. Тот, кто отпустил Гермиону, вряд ли хотел её смерти или чего похуже, возможно, это шпион? Хотя, положив руку на сердце, гриффиндорка могла сказать, что складывалось чувство, будто от неё избавились лишь потому, что она мешала. Это и сказала мальчикам.
Коридор слегка пошатывало, но он был абсолютно пуст, как всегда перед новым учебным годом. Это в конце все ходили из купе в купе, прощаясь с друзьями на лето. В сентябре было иначе: ребята обменивались новостями, сидя на мягких диванах и пожевывая сладости, купленные в тележке.
Гермиона шла к туалету, когда поезд сделал поворот, и её каблук на школьных туфлях подвернулся. Ухватившись пальцами за первую попавшуюся опору, она громко втянула воздух сквозь сжатые зубы, потому что предательская дверь вместо того, чтобы задержать её падение, отворилась, зажав кожу ладони в проём.
***
Выражение лица Грейнджер было таким, будто бы ей сказали, что абсолютно все экземпляры «Истории Хогвартса» сгорели и не осталось вообще ни одного. Или её шрамоголовый дружок опять попал в какую-то задницу, а девчонки не оказалось рядом, чтобы вовремя надеть слюнявчик. Полный шок.
Пэнси громко дышала, расстегивая ремень Драко чётко отмеренными движениями, когда он повернулся. Грейнджер выглядела... как обычно. Юбка в складку, блузка с закрытым воротничком, даже пиджак и тот застёгнут на все пуговицы. Не было голых ног, тонких бретелек или страха на лице. Только ужас вперемешку со смущением, когда она поняла, куда ворвалась. Малфой был не готов увидеть её сейчас, точнее, словно даже забыл, что Гермиона существует где-то ещё, кроме воспоминания слизеринца о той ночи.
— Грейнджер, — протянул голос из коридора, и Драко узнал его, хоть человек и не попадал в поле видимости. — Подсматриваешь? Почему я не вижу в твоих руках блокнота и ручки, чтоб записать всё по пунктам и потом выучить на зубок?
Реплика Забини словно привела её в чувство и сняла Малфоя с ручника. Десяток минут назад ему пришлось выбирать между своей собственной яростью и желанием потрахаться, уговаривая себя подавить злость. Сейчас он даст ей выход.
— Это просто... немыслимо! — заикаясь сказала Гермиона, незаметно вращая ногой так, будто вывихнула её. — Здесь же дети!
— Пошла вон отсюда! Какая мерзость! — заверещала Паркинсон, которая даже не удосужилась опустить юбку до этого момента.
— Представь себе: спать с Малфоем и рассуждать о мерзости, — ирония слетела с губ Грейнджер так скоро, что, услышав, Драко опешил.
Она довольно быстро собралась, нужно было отдать ей должное. К тому же, ему казалось абсолютно невероятным услышать что-то из её уст подлиннее «отвали, Малфой». Если бы не желание убивать, возможно, он бы даже засмеялся. Она развернулась, собираясь уйти, и Драко знал, что Забини не станет её задерживать.
