Парень рывком открыл окно и поджёг сигарету. Кажется, его начало уже тошнить от дыма во рту за последний год. Чёрт, он ведь не курил так много. Ещё в начале года эта привычка была просто способом отвлечься. Пара сигарет в неделю, не больше, когда ему требовалось устаканить что-то в голове. Но теперь Драко превратился в наркомана, который не мог прожить без пачки. Грязнокровка сделала это с ним. Всё хреновое, что происходило с Драко за этот год — её вина. Даже поведение отца не было бы таким чертовски раздражающим, если бы она не повторяла, не уставая, этим своим розовым ртом, что такое не должно происходить, что он не такой, и всё в этом духе. Мать твою, это провал.
А потом Грейнджер появилась в дверях, и ему хотелось оттолкнуть её, потому что злость, которая, казалось, испарилась вчера в воздухе астрономической башни, превратившись в ванильно-вишнёвый дым, вернулась троекратно. Драко не хотел её видеть. И он всё ещё был зол. Но она заплакала, и Малфой просто... оказался не в состоянии спокойно на это смотреть. У Грейнджер сдавали нервы, это было очевидно. Учебный год выжал из неё все соки. Он выжал из неё все соки. Грейнджер даже говорила ему что-то об этом, прерываясь на всхлипы, но в её потоке слов было мало вразумительной речи.
И это ещё одно бессознательное, автоматическое, инстинктивное. Будто тот маячок, который говорил ему о заботе, действовал только когда рядом оказывалась глупая рыдающая Грейнджер, сидящая на парте. Как только Гермиона уткнулась ему в футболку, лепеча что-то о том, что она не хотела, в это было легко поверить. Во всё было легко поверить, пока Грейнджер находилась рядом. Когда касалась его вот так. Было смешно даже думать, что она может быть привязана к кому-то ещё. Но как только контакт обрывался, голосок в его голове всё чаще и чаще повторял то, что не являлось новостью ни для кого: Малфой не стоил её, и Грейнджер уж точно была достойна большего, чем сидеть в пустом классе с распоротой душой и не видеть выхода. Самое ужасное заключалось в том, что он ничем не мог ей помочь. Потому что по-другому не получится. Возможно, если бы они были просто парнем и девушкой, Драко бы сказал ей, что всё это прекратится, она сможет на него положиться и больше не бояться, что он её оттолкнет. Но это блажь, потому что ему нужно её отталкивать, если Малфой надеялся сохранить хотя бы остатки рассудка. Так что всё, что он мог, — это гладить спину Грейнджер, концентрируясь на этом моменте и не давая своему мозгу думать о том, что будет завтра.
Когда она поцеловала его, начав двигать бёдрами, Драко почти перестал думать о чём-либо другом. Ему так этого не хватало. На примитивном физическом уровне, на том уровне, который заставлял его оставлять лёгкие поцелуи где-то возле её шеи, когда всё заканчивалось. Мозг Драко почти отключился, представляя, как он повалит её на парту. Почти. Потому что губы Грейнджер всё ещё были солёными, и она отрывалась на долю секунды, чтобы всхлипнуть из-за последствий недавней истерики.
Малфой внутренне простонал, отодвигая её от себя. Так быть не должно. Салазар, заавадьте его на месте, но одного секса, которого он практически не помнил из-за ярости, было достаточно. Не должно быть так. Хотя бы это он мог ей дать — не трахнуть её в состоянии истерики. Браво, Малфой, и где там отец, говоривший, что ты так и не стал джентльменом?
Глаза Грейнджер закрылись, легко пощекотав ресницами его щёку, и он почувствовал, как она сжала его руку между своих пальцев. В эту секунду было легко представить, что у них есть на это право, поэтому... Драко просто откинул голову, прижав девушку к своей груди, и дал себе маленькую возможность отдаться иллюзии, пусть даже всего на секунду.
— Мистер Малфой, я вижу, вы не очень увлечены конспектом, — заметила профессор, сохраняя на лице полуулыбку. — Вам ещё предстоит перечитывать информацию по нему, готовясь к экзамену.
— Я запомню, — ответил Драко, поднимая глаза.
Маггловедение, слава Салазару, не выносилось на общие экзамены в конце года, но Бербидж всё равно решила устроить им устный опрос, который должен был повлиять на итоговую оценку.
— У вас по-прежнему не появилась тяга к изучению, я полагаю? — она сложила руки, немного сместив на запястьях несколько браслетов из натурального камня, которые, по мнению Драко, совершенно не сочетались между собой. — Или, возможно, дело в теме? Вам это не интересно?
— Я считаю её бессмысленной, — пожал плечом он, откидываясь на спинку стула. Бербидж приветствовала выражение мнения на своём уроке, хоть Драко и был уверен, что на парах со слизеринцами она уже двести раз пожалела об этом установленном правиле. — Какой смысл в изучении успехов в волшебстве конкретно магглорождённых волшебников? — риторически спросил Драко, взглянув на доску с темой сегодняшнего урока. — Если мы утверждаем, что они ничем не отличаются от нас, а то и лучше, как вы говорите, потому что у них была возможность почерпнуть хорошее из двух миров, — закатил глаза Драко, — то к чему это разделение? Разве это не подчёркивает неравенство ещё больше, когда в графе «открытия» маглорождённым магам уделяется особое внимание? Как будто недоразвитый ребёнок наконец смог что-то наравне с другими.
Несколько человек удовлетворённо хохотнули, ожидая реакции учителя. Драко не так часто вёл дискуссии с Бербидж. Она была ему неинтересна, как и сам предмет. Профессор деликатно-спокойно реагировала на любые выпады. Драко словно видел, как методичка скачет внутри её пуффендуйской головы. Но он никогда не скрывал своего мнения, если его спрашивали напрямую.
— Мне кажется, что вы всё ещё несколько предвзято относитесь к магглорождённым волшебникам, хотя, смею предположить...
— О, профессор, я бы поспорил, — она повернулась в сторону Забини, приподняв брови. — Должен сказать, что Малфой очень глубоко исследовал некоторые моменты, касаемо магглорождённых в последнее время.
— Правда? — уголки губ женщины поднялись вверх.
Драко покачал головой. Слизеринец поклялся себе расчленить ебаного Блейза и отдать его хладный труп соплохвостам.
— Да, он буквально вдоль и поперёк изучил эту тему, — серьёзно кивнул мулат и сжал губы в попытке скрыть смех, когда Малфой, прищурившись, поймал его взгляд.
— Что ж, тогда, возможно, вы будете не против приготовить доклад об их быте на следующий факультатив? — просияла Бербидж, поворачиваясь к Драко. — И таким образом подадите пример очень многим. Сейчас-сейчас, я только найду основные тезисы... — окрылённая женщина, думая, что ей удалось добиться каких-то сдвигов на курсе Слизерина, побежала к учительскому столу и начала шуршать пергаментами.
Драко посмотрел на Забини. Они с Тео приглушённо хохотали, пока остальные явно приняли шутку Блейза, как попытку подставить Малфоя с дополнительным заданием, которая ему удалась.
— Тебе пиздец, — проговорил он губами.
Блейз сделал вид, что его внезапно начала душить собственная рука, и в притворном ужасе упал на парту лбом, имитируя смерть. Нет, ну что за кусок полудурка?
***
Гермиона выдохнула, раздражённо сжав губы. Интересно, существует ли заклинание, которое делает человека совсем немного, буквально чуточку глухим? Ей хотелось спокойно почитать и перестать улавливать хихиканье и неустанное обсуждение гриффиндорок, которые, судя по всему, составляли свой рейтинг парней.
Солнце светило в правую часть лица, и Гермиона прищурилась, чувствуя объятия тёплого ветра. Май сразу начался с летней погоды, поэтому в один из последних свободных пятничных вечеров, который не был посвящён очередному экзамену или третьему туру, студенты выбрались на свободную часть квиддичного поля, неогороженную для подготовки Турнира.
Парни летали на мётлах, скинув верх одежды. Таким образом они давали девушкам на трибунах больше поводов докинуть им баллы в безумные рейтинги. Гермиона закатила глаза, слыша реплику Падмы о том, что «бицепс Миклауса полностью компенсирует недостаток его чувства юмора». В любой другой день мадам Трюк вряд ли разрешила бы летать без спортивной формы, но все решили, что нормальная игра с такой загруженностью всё равно была бы невозможна, поэтому просто разделились на группы по факультетам и играли в странное подобие квиддича. Судя по смеху и общему приподнятому настроению, студенты делали это просто ради забавы.
