– Это тоже, – распорядилась Гвен. – Задувает будь здоров. Нам ещё соплей не хватало.

– Никуда я не пойду!

– Пойдёшь.

Он натянул шапку на уши.

– С какой стати я должен вам помогать?

Веснушчатая девчонка подскочила к нему и встала на цыпочки, заглядывая в лицо.

– Да ты что, совсем тупой?! – заорала она. Такой сердитой Джек её ещё не видел. – Взлом системы, жуки лезут в компьютеры… и как раз именно тогда, когда ты появился в Бюро! Думаешь, совпадение? Как бы не так! – Ноздри её раздувались от гнева. Потом она вдруг потупилась и отвернулась. – У тебя даже права не было сюда входить.

– Да слыхал уже! – хмыкнул Джек.

Секретарь покачала головой:

– Ты не понимаешь… Когда министерство теряет агента, они ставят дымовую завесу, прячут концы и организуют прикрытие. Будь всё нормально, твоя мать никогда бы не узнала ничего от полиции и вы с сестрой даже не появились бы в Лондоне. И жук, и дрон – всё это как-то связано с последним заданием твоего отца. – Она пожала плечами. – Ну если ты не хочешь узнать, что с ним случилось…

У Джека кольнуло в груди, он опустил глаза:

– Я… не знаю…

– Понятно: не хочешь. – Такого Гвен явно не ожидала. – Ну не думаю, что у тебя есть выбор. Задание отца и привело тебя сюда. Так что хочешь не хочешь, а придётся.

– Ладно, – вздохнул он, – раз так… И что я должен делать?

Девочка выбрала себе меховые фиолетовые наушники, надела и шагнула наружу. На пороге обернулась:

– Я лучше покажу, идём.

Джек двинулся следом, разгоняя удушливое нафталиновое облако.

– Между прочим, – буркнул он в спину девочке, – я знаю, откуда эта куртка, и шапка, и твои наушники, и остальное, что там висит. Всё ношеное, а значит, потерянное! И ты ещё говоришь, что ваше сверхсекретное министерство не камера забытых вещей?

От этих слов Гвен вся сжалась, но не замедлила шага. Дёрнула Джека поближе к себе и сердито выпалила:

– Мы не камера! Никогда так не говори! Бюро находок и потерь – всего лишь видимая часть гораздо большей и очень секретной организации. Верхушка айсберга, который только снаружи выглядит маленьким и безобидным.

Они остановились в начале короткого переулка. Здесь, на груде битого кирпича, и нашёлся беглец. Рядом зияла дыра, за которой виднелась стальная дверь. Проломив фальшивую кирпичную стену, дрон смог пролететь всего пару шагов.

Гвен присела на корточки и перевернула помятый металлический корпус.

– Кто-то уже успел забрать контейнер. Надо спешить. – Она встала и подтолкнула Джека к середине переулка. – Давай, скажи, что ты видишь!

– Вижу сломанный дрон на битом кирпиче… – Он мрачно покосился на девчонку. – А ещё одну психованную.

Она не приняла шутки. Схватила его за куртку и притянула к себе:

– Я думала, ты и в самом деле собираешься помогать!

– Да, но… – Джек отцепил её руки. – Я не знаю, чего ты от меня хочешь!

– Джек, ты же знаешь, что отличаешься от других, не можешь не знать. Ты видишь и слышишь больше, чем все, так же как твой отец. Ну давай же, приглядись!

Он вздохнул. Знал, конечно, хотя признаваться и не хотелось. Гвен отошла в сторону, и он прищурился, стараясь рассмотреть все детали. Уличный шум метался эхом в стенах переулка, впиваясь в мозг разноцветными иглами. Джек зажал уши, но Гвен подскочила и отвела его руки.

– Нет, не так! Ты должен смотреть не как все, а по-своему. – Девочка снова отступила в сторону. – Открой все свои чувства, впусти мир в себя!

Он снова взглянул на неё как на городскую ненормальную.

– Да кто вы такие, чёрт побери?!

– Пожалуйста, сделай, как я прошу!

Сознание захлестнула волна информации: асфальт, кирпичи, автомобильные гудки, пляска теней, бензиновый и масляный перегар, запах пыли, мусора, нафталина, – всё сразу и вперемешку. Так было всегда – слишком много всего, слишком быстро. Джек попробовал сжать этот поток, превратить его в тонкий ручеёк – и тут же поморщился от резкой боли в висках.

– Не надо бороться, – подсказала Гвен из-за плеча, – давление только повышает барьеры. Наоборот, расслабься – тогда они сами упадут.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Читаю много… Ну же, Джек! Поверь мне, попробуй.

Стараясь подавить досаду от её настойчивости, он попробовал. Отстранился, не стал пытаться сортировать то, что приходило извне.

И впервые в жизни по-настоящему увидел.

Бурлящий поток словно взорвался, превращаясь в объёмное изображение, застыл в чёткой неподвижности. Теперь Джек видел не только кирпичные стены, а каждый кирпич, все оттенки красного и коричневого, выстроенные зигзагами прямоугольной мозаики. Асфальт под ногами пошёл пятнами и разводами сотен оттенков серого. Даже звуки, так мешавшие до сих пор, нашли своё место в общей картинке. Гудки машин отражались от стен мерцающими бронзовыми волнами: одни – сильнее и гуще, другие – тоньше и слабее. Буроватый рокот автомобильных двигателей обволакивал ноги туманной дымкой.

Любуясь переплетением бронзовых волнистых нитей, Джек понял, что может выделить любую часть изображения и сосредоточиться на каждой мелочи, не напрягаясь в попытке заглушить остальное. Он стал рассматривать остатки дрона, поворачивая разбитые детали и снова прилаживая их друг к другу, а потом удивлённо рассмеялся:

– Как это у меня получается?

Шёпот Гвен просочился в картинку полупрозрачным зимне-серым облачком.

– Ты искатель, Джек Баклз. Такой же, как твой отец и твой дед. Это наследственная способность. У меня её нет: я из министерской семьи. Всю жизнь училась работать с искателями, прочитала всё, что про них написано, но всё равно не могу видеть так, как ты. Опиши мне свои ощущения, а я помогу разобраться.

– Керосин, – произнёс он уверенно, принюхиваясь, точнее, приглядываясь к яркой радужно-зелёной ноте. – Отпечаток ботинка со следами керосина… Нет, тут их полдюжины одинаковых, на асфальте возле обломков. Вот здесь… – Он ткнул пальцем, а потом показал на другое место. – А тут шерстинка, маленькая и чёрная, в трещине кирпича.

Гвен вынула из кармана увеличительное стекло, аккуратно извлекла обрывок нити и стала разглядывать.

– Да, это шерсть… из такой ткани шьют пальто.

– Что, точно? – Джек моргнул, и вся картинка вдруг пропала. – Хм! Интересно, в вашем Министерстве поиска всем секретарям лупы выдают?

– А ты думаешь, я вечно собираюсь ходить в секретарях?.. Сосредоточься, Джек, ещё раз, пожалуйста. Я не вижу отпечатков ног. Где следы керосина?

Джек кивнул и снова открылся потоку ощущений, но картинка никак не получалась – одна неразбериха и боль. Его охватила паника, руки потянулись к ушам.

– Не волнуйся, Джек. Управлять собой придётся учиться, но ты это можешь!

Лишь через несколько мучительных секунд что-то начало наконец складываться. Ага, вот и радужный след! Но странное дело – след шёл от стены слева, и зеленоватые пары, клубясь, образовывали на ней какие-то знаки!

– Не понимаю… – Джек пригляделся.

– Что?

Не отвечая, он шагнул к стене и увидел торчащую из щели обыкновенную спичку. Кто-то нарочно оставил её здесь!

– Отойди, – велел он девочке, выдернул спичку и, поколебавшись, чиркнул ею о кирпичную поверхность.

Мощная вспышка едва не опалила ему брови. Ручейки голубого пламени разбежались по стене зигзагами во все стороны, образуя пылающую надпись:

Хочешь его вернуть, XIII?

Принеси мне Искру!

– Тринадцать? – удивился Джек, прочитав римские цифры. – Что это значит? Какая такая Искра?

Гвен подошла к стене.

– Это значит, – сказала она, трогая следы угасающего пламени, – что твоя сестра, возможно, и права: ваш отец жив.

– При чём мой отец? – Джек остолбенело воззрился на неё. – Что ещё за «тринадцать»?

– Потом. – Гвен потянула его из переулка назад, на улицу. – Тот, кто оставил послание на стене, нечаянно вступил в керосин. Надо спешить: вдруг удастся выследить его, переиграть и опередить? Здесь есть ещё следы?