Несмотря на то, что времена лихой юности, удалых походов, боевых столкновений давно прошли, он иногда выезжал из своего могучего замка, и разъезжал по северным просторам Империи как ни в чём не бывало, доезжая порою до самых Проклятых Руин. Впрочем, делал он это нечасто. Зато с гораздо большей охотой он засиживался у старинных пергаментов, перечитывал чудом уцелевшие в беспощадном круговороте истории и вечной борьбы книги, иногда сам что-нибудь писал. Надо сказать, старик был весьма непоследователен в своём режиме дня, и потому мог как сидеть ночами, изучая древние фолианты, корпя над истлевшими картами и путевыми заметками до самого утра, а мог и проспать весь день, пропустив воистину королевский обед и ужин, и горе тому, кто осмелится его побеспокоить!

Вот и сейчас Антоний, проснувшись ни свет ни заря, выпил стакан воды и принялся хлопотать по Имперским делам. Обычно он жил в Главной Башне – умопомрачительной исполинской конструкции, откуда, как на ладони, можно наблюдать не только Отертонский замок или город, но и устремлять свой взор на Дикие Леса, Северные Пустоши, Бурые Равнины, скользить взором по верхушкам Сумеречных холмов. В хорошую погоду даже можно разглядеть Железные горы, что непроходимыми заснеженными пиками торчали где-то на востоке, невозмутимо взирая оттуда на творящийся внизу хаос. Одним словом, это было знатное место. Проснувшись в Главной Башне, Антоний облачился в привычные одежды, спустился по чёрной винтовой лестнице вниз, умылся и легонько позавтракал (здесь надо отметить, что даже несмотря на всё богатство и могущество Отертона, Лорд не мог себе позволить, чтобы воду как-то перекачивали или относили на самый верх башни; это было бы не только слишком уж затратно, но и чрезвычайно неудобно). В одном из многочисленных залов верхних этажей Восточного крыла Северный Лорд, удобно устроившись на крепком, добротном резном деревянном стуле, уже читал новые письма, отчёты и новости, что заботливо приносили его поданные. Как правило, ничего интересного в них не содержалось, но Лорду Антонию надлежало знать всё, что происходит как в подвластных ему краях, так и вообще во всей Империи. Поставив свою любимую старенькую масляную лампу на большой, крепкий, заваленный бумагами стол, Антоний регулярно, раз в несколько дней досконально изучал всё, что накопилось. Он сидел в застиранном и заношенном до дыр халате, и сильно прищуривался, разглядывая при тусклом освещении целый ворох писем.

– Так, ага, пятеро напавших мертвецов у болот… Ещё одно умертвие видели к югу от Рессевиля, граф пишет… Так, это всё понятно, ничего нового тут нет… О боже! У купца Никифора родился сын! Какое приятное известие, надо бы его поздра… Посевная на бурых полях, так-так-так… – как всегда, бубнил под нос Антоний, в свете мерцающего огонька масляной лампы перечитывая все бумаги, накопившееся за сутки.

– Так-так-так, жители Белого Города убили очередного Тролля… агась… хм… Налоговые подати составляют… Ого! Это интересно, главное не забыть… А это что?

На его столе для сообщений, среди всего прочего, лежала самая неприметная, невзрачная и серенькая бумажка, которая только может лежать на столе у такого человека. Ни официальных печатей, ни каких-то знаков и символов знатных родов, ни размашистых подписей на ней не было. Кривоватым почерком на маленьком клочке было выведено следующее:

«Ваше светлейшество, великий Лорд Антоний Огненнострелый! Спешим сообщить вам, что сегодня ночью во дворец прибыл неизвестный Всадник, которого некоторые из нас признали за того самого Всадника, и который утверждал, что имеет для его светлейшества важное послание от самого Императора. Всадник накормлен и остался почивать в тридцать шестой комнате пятого яруса юго-восточного крыла, под бдительным надзором стражи. С уважением, смотритель Павел»

Прочитав всё это, Антоний сначала удивился, затем улыбнулся, а после и вовсе сорвался с места и поспешил в юго-восточное крыло.

Длинный седовласый старик с сияющей улыбкой и распростёртыми объятиями приветствовал очищенного, вымытого, и обновлённого человека.

– Приветствую тебя, мой юный друг! Вот теперь, пожалуй, я с тобой и поздороваюсь!

Заключив гостя в сердечные объятия, Антоний не сразу его отпустил. Они находились в огромном, высоком, длинном зале с протяжённым деревянным столом, на котором обыкновенно закатывали невероятные пиршества. Сейчас же в окутанном предрассветным сумраком пространстве было только двое человек, да свежеприготовленная свинина с картошкой.

– Так-так-так, ну и по какому поводу ты к нам пожаловал, дорогой гость? – с усмешкой, задором и несвойственной его возрасту энергичностью осведомился Антоний.

– Ваша светлость, как я рад наконец-то вас видеть!

– Полно! Обойдёмся без этих формальностей! – живо перебил его Антоний. – Мы друг с другом слишком хорошо знакомы и слишком хорошо друг друга знаем, чтобы засорять наш разговор пустыми словами. Да и ты не так-то прост, А? – Северный лорд подмигнул ему.

Всадник вздохнул. Да, нелегко ему придётся…

– Хорошо. Император хочет передать вам послание…

– Стоп-стоп-стоп, – вновь перебил его несносный Властитель Севера. – О делах – потом. Дела государственные надо обсуждать после рассвета, или как минимум после хорошей трапезы. Ты лучше скажи, как ты? Как добрался, что новенького на юге? А то я-то, – он усмехнулся, – сижу в своих четырёх стенах, знать ничего не знаю…

Всадник, чья юность и боевое крещение прошло в тесной связи с Северным Лордом, был прекрасно осведомлён, что если Отертонский властитель в беседе ли, в битве или в государственных делах о чём-то просит и тем более настаивает, то противиться этому совершенно нет смысла. И, конечно же, он начал своё повествование о том, что творится на юге, да и что вообще происходит в Империи. Он рассказывал всё достаточно подробно, чтобы еда уже оказалась уплетена, но недостаточно долго, чтобы наскучить старику.

Поведал он о бесчинствах троллей на подступах к Белому Городу, о добыче и обработке железа, о невероятных историях, что ходят вокруг старой южной крепости. Поведал он и о процветании Вавера, Великих равнин и земель Астетона, о стройках на берегу Бледного Моря, и о вырубке лесов на юго-западе.

– А дома, говорят, строят там целиком из особого камня. Издалека они сияют, словно осколки Солнца. Я сам там не был, и ничего своими газами не видел, но мне рассказал об этом мой надежный знакомый, на приёме у одного Интлибского князя, – говорил Всадник.

Старина Лорд слушал его, иногда кивая, иногда что-то мыча сквозь набитый рот. Разумеется, ничего интересного Всадник ему не сообщил. Не рассказал Всадник о новом витке вражды южных кланов, не спешил и рассказывать про состояние дел Императора. Оно и понятно: сам Лорд об этом не просил, а Всадник или не хотел делиться столь ценной информацией, или же просто сам об этом не знал.

Антоний как раз неторопливо пережёвывал последний кусок, когда Всадник, уже разгорячённый своим же собственным рассказом, описывал чудеса водопадов Озёрного Города и той трагедии, что произошла там два года назад. С громким звуком Лорд проглотил последний хрящ, и на полуслове перебил гостя:

– Спасибо, спасибо, мой юный друг, но всё твоё, без сомнения, крайне интересное и увлекательное повествование не содержит ничего нового и полезного для меня. Ты лучше скажи, что происходит в Императорской резиденции? Как поживает тот славный мальчуган, Глеб?

– Лорд Антоний, ваш, эм… как вы сказали, мальчуган… В общем, он уже почти год как Император, надеюсь, вам известно, что…

– Право, не смешите меня! – воскликнул, откинувшись на спинку стула, Владыка Севера, – для меня он всё такой же мальчишка, что и был когда-то. Эх, помню я, с его прадедушкой, да ещё с десятком таких же отчаянных, как мы, бойцов, врезались в руины Стрэртона, как нож в масло… Да, как же давно это было…

Лорд Отертонский мечтательно закатил глаза, повисла и укоренилась неловкая пауза. Спустя какое-то время Всадник всё же решился её прервать.