Первой он решил рассказать печальную историю про мальчика, которого всю жизнь воспитывал отец — суровый бог смерти. Кид ошалело слушал свою «биографию», по которой, благодаря неуемной фантазии папы Спирита, можно было бы снять слезную мелодраму и заработать на продаже носовых платков в кинотеатрах. Ну, а какое женское сердце устоит, когда вот он, выросший мальчик, никогда не знавший ласки маминых рук и нежного голоса, поющего колыбельную. Блуждающий в одиночестве среди пустых каменных коридоров академии Шибусен, пока отец следит за судьбой мира. Наследник беспощадного бога смерти и возможный будущий спаситель рода человеческого — одинокий, недолюбленный, отчужденный.

Девушки слушали, и в их глазах разливалось море сочувствия, когда они смотрели на Шинигами-младшего. А именно сочувствия Спирит и добивался.

Затем настала очередь сказки про самого лучшего папу в мире. Ох, таких сказок Коса Смерти знал превеликое множество. Правда, рассказывал их обычно дамам своего возраста. На них подобные истории действовали безотказно, и приятный вечер в прелестной компании мог плавно перетечь в не менее приятное утро. Для девиц помоложе у Спирита истории были другими, но в этот раз расчет был не на секс (впору гордо выпячивать грудь и смахивать благородную слезу — чем только не поступишься ради встречи с дочерью), а на получение помощи, поэтому роль «любящего папочки» подходила как нельзя кстати.

Второй акт пьесы «Сострадание» начался.

Слова сладким медом текли из уст Спирита. Тихий голос, грустно-задумчивый взгляд, якобы блуждающий где-то за пределами настоящего, умилительная улыбка, когда он на несколько секунд умолкал, будто бы собираясь с мыслями.

— …А потом папа подул Маке на поцарапанную коленку, достал пластырь… Знаете, такие детские с разными рисунками. У меня ведь для нее всегда с собой был набор с ее любимыми разноцветными понями. Так вот, наклеил пластырь, вытер слезы и посадил малышку Маку на шею. И представляете, что она мне тогда сказала? — Коса Смерти сделал паузу перед тем, как забить последний сахарный гвоздь умиления в сердца девушек. — Папа, обещаю, что всегда буду защищать тебя, а ты обещай, что всегда-всегда будешь защищать меня. Такая маленькая, но таким серьезным голосом. В этот день я поклялся всегда защищать свою Макочку и носить с собой ее любимый пластырь. Вот уже тринадцать лет прошло, а у меня всегда упаковка с этими смешными понями с собой. Да я сейчас покажу… — он полез было в карман брюк, но тут же рассмеялся своей забывчивости. — Ой, я же в ханьфу.

Девушки заулыбались, растроганно хлопая ресницами. Спирит никак не мог остановиться:

— А когда Маке было уже шестнадцать, мы как-то стояли на крыльце ранним воскресным утром, и я достал ей этих поняшек. Она так весело рассмеялась, а потом сказала, что я самый лучший в мире папа, — мужчина мечтательно вздохнул и решил, что сказку пора заканчивать, иначе девушки сейчас растекутся теплой лужицей от любви к заботливому отцу-одиночке, а Кид грохнется в обморок под тяжестью лапши, которую чувствует на своих ушах. Шинигами-младший, кажется, даже перестал смущаться и забыл, что красавица за его спиной массирует ему плечи так усердно, что то и дело задевает грудью его затылок.

Кстати, доля истины в этой истории все же была. Спирит всегда считал — чем меньше лжи, тем легче поверить. Расцарапанная коленка у пятилетней Маки действительно случилась. Только единственное, что оказалось тогда у папы в кармане — упаковка презервативов. Конечно, не с понями. Чтобы хоть как-то унять детские слезы, он надул ей желтый латексный шарик, усадил дочку на плечи и помчался домой, где огреб по полной от жены, а потом еще и от Маки, потому что на следующей день не по годам просвещенный Блэк Стар, чтоб его, рассказал той, что за «шарик» папа ей вручил и для чего эти штуки нужны. Мака до сих пор наверняка с ужасом и стыдом вспоминала тот случай… Второй раз она получила от папы презервативы действительно ранним воскресным утром… Но этот случай был кошмаром уже для Спирита… хотя тогда он услышал от нее лучшее, что мог услышать.

«Все потому, что я тебя люблю».

«Папа, я тебя тоже…»

Спирит горестно вздохнул и взял кисть винограда. В горле пересохло, нужно было сделать перерыв, а потом перейти к следующему этапу плана.

Однако наступившую благостную тишину внезапно нарушил удивленный голос Маки:

— Папа?! — воскликнула его дочь где-то совсем рядом.

Рука Спирита с виноградом застыла на полпути ко рту:

— Мака?!

Все озадаченно посмотрели на Косу Смерти. Неужели не услышали голос? А может, ему просто почудилось?

— Папа, ты тут? — снова позвала Мака, рассеивая сомнения относительно слуховых галлюцинаций.

Спирит поднял взгляд и увидел прямо перед собой ее призрачный полупрозрачный силуэт: так в фильмах обычно изображают привидений. Светло-зеленая куртка, две русые косички и стоящая дыбом от сильного встречного ветра челка. Мака. И конечно, знакомое выражение лица, которое не предвещало ничего хорошего.

— Доченька? — все еще не веря своим глазам спросил Спирит. Как такое вообще возможно?

Он увидел, как она закусила губу, а потом выплюнула со злостью:

— Развлекаешься?!

Виноград выпал из рук папы. Хуже ситуации и не придумаешь. Дочь каким-то образом смогла пробраться в Шамбалу, спешила на помощь, а в итоге видит перед собой довольного жизнью отца с двумя красотками по бокам. Гадкое чувство, будто Спирита застукали за чем-то очень неприличным, скрутило внутренности и отключило красноречие.

— Мака, ты не так поняла. Я все объясню! — запричитал Спирит. — Мы с Кидом хотим…

— Хватит! Не знаю, как Кид, но чего хочешь ты, я вижу!

— Спирит, — вдруг позвал Кид, — Мака здесь?

Так все-таки только папа видит свою Маку… Зато она, кажется, видит всех. Девушек рядом с отцом уж точно. Коса Смерти предпочел бы, чтобы все было наоборот.

— Развлекайтесь дальше! — выпалила тем временем дочь и отвернулась: — Вот сами себя теперь и спасайте!

— Мака! — вытянул руку Спирит в напрасной попытке схватить расплывающийся силуэт, но видение уже исчезло.

— Господин Коса Смерти! — одна из девиц рядом заботливо потрогала его лоб холеной ручкой и наивно захлопала глазами — ну просто ангелочек. — Вам плохо?

Он пристально посмотрел на нее, собираясь с мыслями и беря себя в руки. Хороший актер должен продолжать спектакль несмотря ни на что. Show must go on, как говорится.

— О боже! — Спирит тяжело вздохнул и, притянув красавицу к себе, положил голову ей на плечико. Давай, милашка, утешай. — Доченька моя. Моя Мака пришла за папой. Мы с Кидом должны выбраться отсюда, пока с ней ничего не случилось. Это ведь я должен защищать ее, а не она меня. Наверное, я самый ужасный папа в мире…

Брезгливо-подозрительное выражение лица Кида было не слишком симметричным и молчаливо кричало: «Не верю!» Ишь, Станиславский нашелся. Впрочем, драма предназначалась не для него, а вот девушек вокруг все устраивало. Ангелочек в объятиях успокаивающе погладила безутешного папу по спине и горячим шепотом заворковала тихо-тихо на ушко:

— Кончик драконьего хвоста. Вам нужно отрубить дракону три последних щитка на хвосте, и тогда он заснет, а магия печати, — рука красотки спустилась ниже поясницы Спирита, чтобы показать, о какой печати идет речь, — исчезнет. Возьмете отрубленный конец с собой — он сотрет грань между земным миром и Шамбалой.

Таким соблазнительным голоском нужно лепетать нежности наедине. Вот же несправедливость! У Спирита даже голова кругом пошла от накатившего желания уединиться с девушкой где-нибудь в закутке парка или дворца и быть утешенным до полного изнеможения. Несмотря на юный возраст эта красавица явно знала толк в обольщении, а Коса Смерти знал толк в ублажении. Они бы оба остались довольны.

Кид деликатно кашлянул, возвратив неутешного, а точнее недоутешенного папу из эротических фантазий в настоящее. Спирит нехотя отстранил девушку от себя и взял ее руку, проникновенно заглядывая в черные очи: