Поцелуев Павел Олегович, напротив, не рискнул посмотреть на Вадима и Станислава. Шёл торопливо, смотря только под ноги, желая поскорей оказаться подальше отсюда. Он тоже не чувствовал за собой вины: парень разбил ему наколенник и постоянно дёргал. Но глубоко внутри, его не до конца исчезнувшая совесть твердила, что он совершил очень плохой проступок. Эти мысли угнетали Павла и доставляли дискомфорт.

Энцо и Алис Кабрера тоже шли молча. Она вцепилась в мужа и повисла на его руке, а он как настоящий джентльмен не мог отказать ей в поддержке. Энцо низко склонил голову, вина давила на его плечи. Но проходя мимо Вадима и Станислава, он посмотрел на них с легко заметным чувством облегчения. Алис, не задерживаясь ни на ком взглядом, целенаправленно шла к кораблю. Но то, что она в кои-то веки молчала, тоже о многом говорило. Смерть Алекса отгородила их друг от друга стеной.

Рита Странц шла неторопливо и не обращала никакого внимания на вьющегося рядом Макса Мерсера. Он то пытался оказать поддержку, подставляя свой локоть, то говорил какие-то слова ободрения, но Рита не реагировала. Она размышляла о смысле своей жизни. Никто не застрахован от несчастного случая или от таких вот ужасных ситуаций. Произойти может всякое… А чего она добилась? К чему стремится? Рита даже не заметила, но смерть парня зацепила и её. Совесть этих двоих молчала – ведь они действительно не виноваты в смерти Погодина.

Элайза Агости с гордо поднятой головой величественно несла себя к кораблю. Энн крепко ухватившись за руку матери и прильнув к ней, семенила рядом. Мама рассказала ей, что дяде просто стало плохо, он устал и уснул. А чтобы помочь ему, они остановились здесь и скоро продолжат путешествие. Но, несмотря на это объяснение, Энн уже понимала, что произошло что-то плохое, поэтому переживала и боялась, что её снова разлучат с мамой. По виду же Элайзы нельзя было определить, что она чувствует: печалится или раскаивается, сожалеет ли, что не помогла парню, или уверена в своей правоте. А она действительно чувствовала себя виноватой, но не в смерти Алекса, а в том, что не смогла удержать свои эмоции и чувства в узде.

Замыкающими шли Томас Нестик и, порой помогающая ему, Кати́на Кирхнер. Томас подозревал, что их могут отпустить, но до последнего надеялся, что виновные понесут наказание. Он прожил немало лет и по опыту знал, что жизнь редко благоволит к простым людям. И такая несправедливость по отношению к Алексу угнетала пожилого мужчину. Но, несмотря на это, он что-то рассказывал миз Кирхнер, пытаясь её утешить и ободрить. Она была печальной и иногда, стараясь сделать это незаметно, смахивала катившиеся слезинки со своих щёк. Эти двое искренне переживали и сожалели из-за смерти Алекса Погодина, сочувствовали его семье. И совсем не потому, что были в этом виноваты. Хотя Кати́на осознавала свою провинность: она не помогла парню, когда могла это сделать, повела себя как бесчувственный киборг, выполняющий свою работу. Плакала она не только от понимания этого, но и потому что было стыдно за свою беспомощность и бессмысленный страх.

— И нам пора, — заключил Вадим, когда все пассажиры скрылись в недрах корабля и шлюзы были задраены. — Пойдёмте, пока события свежи в памяти, запротоколируем всё.

Услышав гул голосов из пультогостиной, Станислав поспешил узнать причину такого оживления. Он застал всю команду во главе с Вадимом, удобно расположившимися за столом и что-то бурно обсуждающими. «Похоже, пили чай, а потом разгорелся спор», – подумал капитан. Решив не вмешиваться, а послушать, о чём говорят, он тихо присел возле Веньки и стащил у друга чашку чая, который тот, увлёкшись разговором, даже не начинал пить.

— И вам не жалко? Мы больше 12 часов искали улики, раскрыли всё дело! А теперь эти первоклассовцы будут поедать деликатесы и запивать их мартини, летя на свою Асцеллу? Где справедливость?! — горячился Теодор.

— По-твоему всё дело в справедливости? — уточнил у него Вадим.

— Да, а в чём же ещё?

— Дело в человеческой натуре. Как себя ведёт человек, когда его жизнь на волоске? — спокойно заметил Дэн. Он прекрасно понял тайный подтекст вопроса Вадима.

«Похоже, Денис выбрал для себя роль адвоката дьявола»*****, — определил Станислав, уже понимая, о чём идёт диспут. Капитан с интересом стал дальше следить за дискуссией, потягивая чай.

— Дэнечка, ты их оправдываешь?! Как же так? — шокировано воскликнула Полина. До этого она в спор не вмешивалась, а только наблюдала, но тут не смогла сдержаться.

Тед запыхтел, казалось, пар сейчас повалит из его ушей. Он глянул на Дэна тяжелым, осуждающим взглядом и не мог принять доводы друга.

— Я пытаюсь их понять, — терпеливо пояснил навигатор. Его было трудно смутить вот такими эмоциональными всплесками подруги и резкими категоричными реакциями друга. Смерть парня огорчила и Дениса, но он для него никто. Все, кого он уважает, ценит и любит, если киборги умеют это делать, здесь рядом. Именно поэтому Дэну не составило труда отключить эмоции и взглянуть на вопрос с другой стороны. — Судите сами. Разве не рискованно летать в консервной банке в космосе?

— И всё же это не отговорка, — отрицательно покачала головой Полина. — Как бы то ни было, погиб человек.

— И всё же, из-за него могли погибнуть другие, — отбил пас Дэн. Он прекрасно понимал всю несостоятельность этих слов, но хотел, чтобы друзья поняли, что нет только хороших или плохих. У каждой стороны есть своя правда.

— Ну… может быть… Алекс угрожал им, когда оказался возле шлюза, пытаясь его открыть. Ну, так они думали… — перехватил пас Теодор. Он уже начинал понимать, о чём говорит Дэн. Но понять и принять – это разные вещи. И собравшись с мыслями, он категорично добавил: — Но они оттащили его оттуда на метр с лишним. Самооборона превратилась в убийство!

— Опять же человеческая натура. Адреналин не скоро уходит из крови, — апеллировал Дэн.

— Говорите, что угодно, но я бы не убивала человека! — Полина резким движением скрестила руки на груди.

— Я бы смог, будь я один на один, — вставил своё слово Вадим. По долгу службы ему доводилось убивать и даже не единожды, хотя он этого очень не любил и не гордился этим. — Теодор?

— Не знаю. Может, защищаясь… — протянул Теодор, задумавшись. — Но вот так, на эмоциях, не думая – вряд ли.

На некоторое время за столом воцарилась тишина. Все размышляли, а смогли бы они убить, находясь в такой ситуации, как пассажиры.

Михалыч что-то пробурчал себе в бороду и покачал головой, будто отвечая на свои мысли. Нет, он не убивал и всячески постарается избежать этого в дальнейшем.

Дэн и Ланс не видели смысла даже думать об этом. Да, они убивали. Сначала, выполняя приказ, потому что киборг не может пойти против слова хозяина, а потом, если не могли найти другой способ. Они предпочитали выводить из строя противником по-другому. В ближнем бою, по возможности, вырубить – на теле человека так много разных интересных точек. Если противников много и бой дальний, то стрелять тоже можно с толком. А если всё-таки кто умирал – так они не печалились. Киборгам в основном не свойственны моральные терзания. Во всяком случае, так утверждают и думают большинство людей. А Дэн с Лансом не стремились их переубеждать в обратном. Главное, что свои знают правду и принимают их такими, как они есть.

У Вениамина тоже было своё кладбище. Он каждого помнил по имени и мог рассказать о нём. Нет, доктор не убивал их. Ни в коем случае! Просто, по независящим от него причинам, он порой не успевал или не мог им помочь. Кто-то поздно обращался за лечением. Кто-то находился в таких условиях, что не было всего необходимого для операции, а одного только желания вылечить оказывалось не достаточно. Много было разного, но Вениамин помнил каждый такой печальный исход в своей практике.

Станислав также убивал. Но то было на войне: а там или ты убьешь, или тебя. Третьего для космодесантника не дано. Нет, были, конечно, люди, которые находили и выбирали третий вариант – бежали с поля боя, бросая сослуживцев. Но этот способ Станиславу не то, что не нравился, он был для него категорически не приемлем.