Вадим скрипнул зубами от злости, порывался уже высказать всё, что думает об этом приказе, но приложил титанические усилия и сдержался. Его реакция обозначилась только ироничным хмыком и кривоватой ухмылкой. Ведь по сути Сытник же неплохой человек: честный, справедливый, горой за подчинённых, никого не бросал в беде. Но… видно так было раньше. Теперь же генерал открывался Вадиму с неожиданной стороны. И эта сторона ему совершенно не понравилась. Но, даже понимая, что дело безнадёжно, он попытался воззвать к совести начальника и его чувству долга:

— Не делайте этого, генерал.

— Будет тебе, суд не признает их виновными.

— И всё же у нас есть шанс, — Вадим снова попытался разбудить чувство справедливости генерала. Как же горько разочаровываться в людях. Особенно, если ты доверял им.

— Будь мы с тобой на борту корабля, мы бы боролись за свою жизнь!

— Так подумает суд. Улики говорят об обратном! — Вадим не хотел сдаваться.

— Этого достаточно, Ковалев. Ты ОБЯЗАН отпустить всех пассажиров! Я приказываю!!! — генерал поставил жирную точку в их дискуссии.

Видя, что Сытник вот-вот готов разорвать соединение, Вадим поспешил задать ещё один вопрос:

— А что произошло с записями системы безопасности на корабле? Брат случайно с вами не поделился мыслями о том, как удачно они исчезли?

— Случайно поделился, — тяжело вздохнув, пробурчал генерал. Он был вынужден ответить. Было стыдно за поступок своего брата. Да и подставил он его знатно, но всё-таки родная кровь. Но зная дотошность Вадима, а тот обязательно разузнает подробности, промолчать он не мог и честно продолжил: — Коля испугался за свою репутацию, за своё дело. И, воспользовавшись правами капитана и доступом во все реестры искина, удалил записи этого происшествия. Это его ни в коей мере не оправдывает и он уже понёс заслуженное наказание. Я отозвал его лицензию на полгода без права восстановления. А после, пока он не пройдёт аттестацию на капитана, с подробным пересказом должностных обязанностей и инструкций, я прослежу, чтоб он эту лицензию не получил. Пусть теперь сидит в офисе и бумажки перебирает.

— Андрей Олегович, вы же понимаете, что я молчать не буду и в отчёте это укажу? — Вадим и не думал скрывать свои намерения. Даже наличие бортового журнала никак не обеляло капитана Сытника. Вадим подозревал, что капитан или не успел уничтожить и это доказательство или просто-напросто забыл о нём.

«На полгода лишили капитана лицензии… А парень лишился всей жизни! — с горечью думал он. — Алекс мог бы много лет счастливо прожить со своей семьёй. Вырастить дочь, а может, и ещё дети были б. Понянчить внуков. Возможно, он мог сделать какие-то научные открытия или совершить поступок, который повлиял бы на жизнь всех людей: в лучшую или худшую сторону – теперь уже никто этого не узнает. Да тут не на полгода лицензии лишать надо, а пожизненно запретить заниматься перевозкой пассажиров. Вадим такому капитану даже грузоперевозку не доверил бы…»

— Это твоё право решать, докладывать или нет. Я запрещать не буду, — генерал кивнул, соглашаясь с суждением Вадима. Но перед тем как отключиться, строго добавил: — Но отпустить пассажиров я приказываю! И возражения не принимаются.

В последнее время таких вот «Я приказываю!» становилось всё больше, а желания их исполнять – всё меньше. А может он просто устал? Надо срочно брать отпуск или вообще уходить в частный сектор! За время его работы уже поднакопились столько отпускных, что хватит на солидный срок – будет время и отдохнуть, и подумать, чем заняться дальше. Тем более Алик подрастает – внимания и заботы требуется немеряно. А Вадим не хотел пропустить его детские годы.

Тут подняла голову доселе дремавшая паранойя:

— Правильно... одобряю! Хватаем Алика под мышку и айда к Стасу на корабль. Место есть, Алика любят. Смотри нянек сколько, врач всегда под рукой, дополнительные охранники опять же есть, — сделала она неожиданное предложение. И не давая времени на размышления, взволновано, заговорщицким шёпотом, продолжила: — А ты заметил, как в последнее время наша соседка подозрительно себя ведёт?..

«Ах, какой у вас милый мальчик!.. А как он быстро растёт!.. А уж смышлёный какой! — не уставала нахваливать Анна Владимировна соседского пацанёнка. — А чем вы его кормите, что он умненький такой и активный? Я дочке скажу, пусть она Николашеньке тоже купит, будет и мой внучок таким же здоровым...»

— Бла-бла-бла… мой Николашенька то, мой внучок сё — с ехидцей спародировала соседку всегда бдящая паранойя. — Чего это она нас нахваливать стала? То ни здрасьте, ни до свидания от неё не дождёшься, вечно сканировала нас рентгеновским взглядом, будто не бабулька-одуванчик***, а киборг какой, а тут соловушкой разливаться**** стала, рассказывая о своём Николашеньке… Тьфу, вот помяни моё слово, нечисто тут дело.

Вадим не согласился. Анна Владимировна была милейшей старушкой, искренне любящей своего внука. Просто с настороженностью относилась к малознакомым людям. Может, у неё тоже паранойя прокачана до высшего левела, вот и присматривалась. А потом, приняв их в круг друзей, не уставала и похвалить, и совет дать, и за Аликом присмотреть, когда очередная няня, роняя тапки, скрывалась за поворотом в необозримые дали.

— Да ты не о том думаешь! — продолжала нудить паранойя. И снова сев на любимого конька, продолжила: — И вообще, какие-то подозрительные личности крутятся рядом, соседи наши новые… странная семейка… Всё в гости нас зазывают, познакомиться хотят... А зачем им?..

— Да цыц ты! — утихомирил свою не вовремя проснувшуюся паранойю Вадим. Ей только дай волю, она в каждом чихе будет искать всемирный заговор. Но зёрна сомнений упали на благодатную почву.

«А всё-таки с отпуском это я хорошо придумал», — сделал вывод Вадим из рассуждений с самим собой.

— В общем, никто арестован не будет. Мне приказано сопроводить пассажиров на корабль, пожелать им счастливого пути и… помахать платочком на прощание, — сарказм так и сочился в голосе Вадима, когда он рассказывал «мозгоедам» об итогах беседы с Сытником.

— Как же так?! — вскипел Теодор. — Мы нашли убийц! Выяснили, как всё было! Этим людям место в тюрьме!

— Да, и доказательства у нас есть. Неужели никто не ответит за смерть Алекса Погодина? — поддержала его Полина.

— Тихо, тихо, ребята! — выступил миротворцем Станислав. — Никто не говорит, что дело будет закрыто, и они выйдут сухими из воды. Каждый ответит за своё участие в этом преступлении. Ведь так, Вадим?

— Конечно! — убеждённо подтвердил Вадим. — Я напишу подробнейший отчёт, приложим все найденные улики и свидетельские показания. Вы тоже детально опишите, что, где и как было найдено. Соберём всё вместе, и я отошлю дело одному человечку в Галополиции, но не по общим каналам. Есть у меня на примете один должник, который не поддастся давлению вышестоящих и не имеет кровного интереса. Пора взыскать должок. Он проследит, чтобы расследование не прикрыли или не отложили в долгий ящик. А пока пусть пассажиры думают, что всё закончено и они останутся безнаказанными.

Всех приободрили эти слова, и Теодор высказал общую мысль:

— Да я хоть сейчас готов этот отчёт писать, лишь бы за смерть парня наказали виноватых. А то как-то несправедливо выходит, не по-человечески.

На этом спор закончился, и команда наблюдала, как пассажиров сопровождают на посадку. Большая часть из них и не знала, почему корабль сделал здесь остановку. Они воспринимали эту вынужденную меру, как ещё одно приключение на пути к Асцелле и оживлённо обсуждали, как хорошо отдохнули на планете.

В противовес им, пассажиры первого класса, шли на корабль молча, немного сторонясь друг друга. На их лицах застыло мрачное и усталое выражение. Но при этом нет-нет, да проскальзывало облегчение. Они были спокойны и уверены: ведь всё так хорошо закончилось. Наконец-то они улетают из этого отсталого космопорта и даже не опоздают на свои встречи.

Шпак Виктор Андреевич выглядел довольным и пыжился от чувства своей важности и значимости. Как же, ведь это его связи помогли разрешить эту ситуацию. Он с насмешкой и вызовом посмотрел на провожающую их взглядом команду «КМ»: мол, как бы вы ни старались, а нас отпускают. Он не чувствовал себя ни в чём виноватым, парень сам напросился.