Девушка неловко взмахивала мечом, делала выпады, крутилась на месте, отгоняя жадные языки тумана прочь. На долю секунды ей показалось, что у нее есть шанс спастись, но тут алые глаза духов сверкнули: поднявшийся вой тысячи голосов заставил ее выронить меч и прижать руки к ушам; ноги подкосились, и она упала на колени, крепко зажмурившись и беззвучно вопя.
Спину обдало жаром, и Элли еще сильнее вжалась в землю. В голове, вопреки убеждениям, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами, судорожно билась только одна мысль — мысль о том, что сейчас она почувствует боль, а после — умрет. На этот раз окончательно и бесповоротно.
— Te-am scopul de a se supune voinţei mele, — Элли не поняла ни слова, но голос, сквозь непрекращающийся потусторонний вой, показался смутно знакомым.
— Timp a trecut. Noi vă va duce în tărâmul de coşmaruri şi voi fi alături de noi în rătăcirile noastre sub luna plina, — девушка взвыла, ибо леденящий шепот пробирал до самых костей.
— Autoritatea de dat la mine…
— Nu se poate ascunde pentru totdeauna!
— Vă ordon să se supună.
— Am refuza.
— Apoi, va muri, — все вокруг на секунду окрасилось в кроваво-красный, а затем мир вокруг заполнили черные, живые, песчинки. Ветер и вой вжимали девушку в землю, не позволяли вдохнуть полной грудью, и Элли задыхалась, беззвучно крича.
Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Элли осознала это далеко не сразу, а лишь когда услышала свой собственный истеричный крик; она вскочила, ничего не различая перед собой, сделала несколько неуверенных шагов и столкнулась с человеком. От чужого, легкого прикосновения Элли забилась с утроенной силой и заголосила с большим энтузиазмом, чем прежде.
— Успокойся, — человек крепко держал ее, обнимая за плечи. — Пожалуйста, успокойся.
Элли понадобилось несколько долгих, томительных секунд, чтобы вспомнить кто это и обмякнуть в его руках. Это оказалось ошибкой — они оба без сил осели на землю. Корвин, бледнее прежнего, цепко держал ее, неразборчиво шепча на ухо.
— П…прос…ти, — судорожно выдохнула девушка, чувствуя, как бешено колотятся их сердца и дрожат руки. — Я… я растерялась…
— Все хорошо, — Корвин поморщился, опираясь на ее плечо и устало прижимаясь к ее лбу своим, — ты бы ничего не смогла сделать.
— Я… я знаю, — с трудом смогла ответить девушка, не в силах пошевелиться.
Время замедлило ход и остановилось; бесконечно долго они просидели вот так, прижавшись друг к другу лбами. Некромант дернулся, соскользнул вниз, и Элли, удержав падающего человека, прижала его к груди. Совершенно неосознанно мужчина слабо обнял ее, сжав в кулаке ткань плаща. Ни за что на свете Элли бы не променяла это мгновение. То самое мгновение жизни, после, казалось бы, неминуемой гибели. И совершенно неважно, что в очередной раз жизнь девушке спасал этот несносный, гадкий и отвратительный некромант, который всего лишь несколько недель назад сам собирался прикончить Элли, терзая ее кошмарами…
***
— В отличие от традиционных методов статистического анализа, основанных на случайной выборке фиксированного объема, в последовательном анализе допускается формирование массива наблюдений по одному, — мужчина в сером пиджаке не отвлекался от своих конспектов.— Ввиду этого, теория последовательного статистического анализа тесно связана с теорией оптимальной остановки.
Элли устало отбросила ручку и повалилась на парту. Это была всего лишь вводная лекция, и эту тему они будут разбирать весь февраль — какой смысл сейчас пытаться что-то запомнить? Ее подружки продолжали старательно записывать, а Элли опустила голову на руки и блаженно прикрыла глаза. Вечер и ночь они с Джо провели достаточно бурно — сначала ругались, обещая вырвать друг другу волосы, а потом совершенно неожиданно этот паренек пригласил ее на второе свидание. Просто взял и выпалил на одном дыхании, как будто они продолжали ругаться. Конечно, это не обязывало ее… Элли зевнула, повернула голову на другой бок, и в этот момент «профессор» громко окликнул ее.
— Новак, второй открытый антибиотик? — седая, благообразная бабушка сурово уперла руки в бока, нависая над сонной девушкой.
— Стрептомицин, — откликнулась Элли, продолжая смотреть в окно. Ей приснился страшный, болезненный сон — кто-то пытал ее, копаясь в ее воспоминаниях; какой-то человек в странной одежде, с очень суровым, впрочем не лишенным миловидности, лицом. Меньше всего он был похож на ее знакомого, но от этого фигура во сне вовсе не утратила почти мистической привлекательности. И совсем не страшно подвергаться пыткам зная, что все это сон, и, как только лекция закончится, Элли, абсолютно здоровая и живая, отправится перекусить на свое любимое место под раскидистым кленом возле старого корпуса. Весенний семестр оказался значительно проще: анатомия и гистология наконец-то остались позади, и девушке больше не пришлось разглядывать сухожилия, кости и трупы в целом; в этом полугодии они занимались в основном историей и непрофильными предметами.
— А дальше? — преподавательница не отходила от девушки, раздраженно постукивая ногой. — Кто открыл?
— Ваксман, наверное. Группа аминогликозидов, активен против туберкулёза и, кажется, чумы. Делается из грибов, — девушка попыталась изобразить энтузиазм, но вышло настолько не убедительно, что соседки сдавленно захихикали.
— И какое же это химическое соединение?
— Не знаю, — честно призналась Элли и тут же пошла в атаку. — Мне казалось, что у нас урок истории, а не химии…
— Юная леди, вы собираетесь быть врачом — в вашей практике не должно быть разделения на предметы; вам всегда будут нужны все знания, которые вы получаете в стенах этого университета.
Элли хотела огрызнуться, что она станет стоматологом и уж там-то точно ей не понадобится строение стрептомицина, но промолчала, виновато склонив голову.
Учебный день подходил к концу, и Элли, перекинув сумку с учебниками через плечо, понуро брела к общежитию. Последние две пары нормальной физиологии и майская жара полностью истощили девушку, и она мечтала о холодном душе. А еще ей не давали покоя чуть ли не пароноидальные видения: стоило ей на секунду забыть, что она находится в университете, как перед глазами появлялась мрачная комната, освещенная пылающим камином, и незнакомый мужчина, который все время был перед ней и что-то приказывал ей тихим, властным голосом. И Элли было больно, чертовски больно; она кричала, плакала, умоляла перестать ее мучать — но тщетно. Когда с огромным трудом ей удавалось прогнать эти видения, она чувствовала себя совсем разбитой.
Возле студенческого кампуcа девушка повалилась на скамейку — ноги подкашивались, и она постоянно спотыкалась, то и дело норовя растянуться во весь рост на асфальтовой дорожке. Семестр выдался сложным; психология, статистический анализ, история, философия — все это оказалось для Элли сложнее, чем анатомия и химия. Да и личная жизнь шла совершенно не в том направлении: вчера Джо сообщил о предстоящей поездке, но в глубине души Элли очень хотелось отказаться.
За ее спиной что-то заскрипело, и девушка словно вынырнула из воды — она распласталась на ковре в темной комнате; по стенам, в такт огню, плясали причудливые тени. Девушка тяжело и шумно дышала, почти хрипела; холодный пот струился по лицу, руки мелко дрожали, а перед глазами — словно небольшая дымка. Чужая ладонь почти нежно откинула волосы с ее лица, и над девушкой склонился человек в черном.
— Не надо бояться, — он мерно поглаживал ее по голове, и от этого Элли еще сильнее била дрожь. — Не надо сопротивляться.
— Прекратите, пожалуйста, — выдохнула она, с мольбой глядя в холодные голубые глаза.
— Ты ведь отказалась говорить мне правду, — мужчина покачал головой, не убирая руки с ее лба.
— Пожалуйста, я все-все вам расскажу, — слезы градом катились по ее щекам. — Только … не надо…
Мужчина несколько минут пристально всматривался в заплаканное лицо, затем тяжело вздохнул и покачал головой.
