Седов прилег в выделенной ему комнатке и даже вздремнул. Но спал недолго и проснулся почти сразу, судя по тому, что в окошко еще вовсю проникал солнечный свет. В доме было тихо, только похрапывал кто-то за перегородкой, да раздавался еще один звук. Прислушавшись, Николай Федорович определил его как бульканье чего-то кипящего, причем сильно. Встав и сунув ноги в кроссовки, Седов вышел из своей комнатки, прошел мимо кухни (там почему-то никого не было, а бульканье действительно было громким), из которой доносился запах куриного бульона, и вышел в горницу. У края стола сидела Машка. Она переводила взгляд с раскрытого атласа на календарик и обратно, и видно было, что она сейчас не здесь, а в своих мечтах, и мечты эти самого волшебного свойства.

–Маша – негромко, чтоб не спугнуть ребенка, сказал Седов – что-то там у тебя похлебка громковато булькает.

Судя по поднятым на него затуманившимся глазам, там могло булькать все, что угодно. Но спустя несколько секунд взгляд стал осмысленным, раздалось негромкое «ой», и Машка скользнула на кухню. Просмеявшись в бороду, Николай Федорович через минуту тоже заглянул на кухню и сказал:

–Маша, ты тут как освободишься, выходи, я тебе расскажу про те картинки.

Та неуверенно, но кивнула. На негромкий разговор из глубины дома вышел отдохнувший Ефим и взглянул на Седова с явно читаемым вопросом в глазах.

–Если хочешь, и ты присаживайся. Мне не трудно повторить.

Минуты через три звуки кухонной деятельности прекратились, запах куриного бульона дополнился ароматом приправ, и Машка несмело выглянула в проход, после чего все же подошла и присела к краю стола. Пересев под ближайшее окошко, Седов еще раз рассказал про храм Василия Блаженного, про взятие Казани, показал Казань и Москву на карте, прошелся по будущим границам России. Нашел лист с Рязанью, показал и ее, и озеро, на берегу которого они находились. Маша больше молчала, но была в полном восторге, Ефим задавал вопросы. Больше всего вопросов, разных – наивных и не очень, было по карте мира.

Седов отвечал, стараясь не ржать и объяснять наиболее простыми словами.

–А скажи, старче, где тебе самому довелось побывать?

–Ну, по России много где. Одно время по моей… работе мне приходилось много ездить по разным городам. Вот тут был, самое дальнее, на берегу океана. В Сибири в двух местах был, здесь и здесь. А так, в основном вот в этой части – тут, тут… вот к югу, тут и тут еще. А если про другие страны говорить, то бывал я в Испании, вот тут, и в Египте, здесь примерно.

–И как там?! Ну, в других странах?!!

–Тут видишь, какое дело, Ефим… Был я там на отдыхе – теплое море, пляжи, фрукты заморские. У нас поговорка есть, про туризм и эмиграцию, смысл такой, что, чтобы узнать страну, надо в ней жить долго, а не на короткое время приехать. А так, там все не как у нас. Морозов не бывает, и дома строят хоть и из камня в основном, но с тонкими стенами. Наоборот, постоянно жара, так окна и двери делают большими, чтоб продувало, и днем, когда самый солнцепек, сидят в тени. Море рядом, так все больше людей с морем связано, или рыбу ловят, или в портах, где корабли пристают, работают. Сами загорелые, да и от природы смуглые. У испанцев и итальянцев волосы в основном вьющиеся, да еще такие черные, что аж сизым отдают, непривычно. А так люди веселые, шумные, выпить любят. У них там очень хорошо растет виноград, так у них вино основной напиток и есть. Даже воду с ним разводят и пьют. А вот в Египте, там еще по другому. Там у них вообще пустыня в основном – мертвые пески, народ живет вдоль Нила, это у них великая река, вот она, вдоль побережья морей да еще кое-где, где мелкие реки и оазисы есть. Сами они еще смуглее, чем испанцы. Строят больше из глины да тростника. А ездят все к ним не только на море, но еще и на пирамиды посмотреть. Со старых времен, считают по разному, кто две, кто все четыре тысячи лет назад, стоят у них в пустыне пирамиды – огромные, несколько сот саженей, из здоровых каменных блоков, как небольшие горы. Пирамиды эти – бывшие погребальницы их правителей, фараонов. Строились они чуть не десятки лет, вырубали эти блоки далеко в скалах, да на себе таскали и складывали. Загадок и тайн много с ними связывают, вот и ездят со всего света на них посмотреть.

Тем временем в бане тоже велись разговоры. Теперь уже на правах хозяина был Егор, он и поддавал, и парил. Правда, князь совершенно не парился, только сидел, отпотевал, а когда народ собирался поддавать пару – выходил в предбанник. Повязка намокла, но нога не беспокоила. Сперва особо не разговаривали, потом, когда воздали должное медовухе, Гридя вышел в предбанник вместе с князем, оставив Семена и Егора хлестать друг друга вениками.

–Княже, тут такое дело… Я тут, и вчера, и сегодня, пока по лесу хожу, еще раз передумал все… ну, про побег наш…

Князь поморщился, но раз Гридя начал – значит, имеет что сказать.

–Что-то еще вспомнил? Или что?…

–Да нет… Тут такое дело… Не сходится что-то!

–Что?!

–Как старец в машине своей все выложил, у меня будто пелена с глаз спала. Ведь почти все же было на виду! Но потом успокоился я, и решил еще раз все обдумать, как нас учили. А сегодня утром, да пока по лесу ходил, еще раз прикинул. И выходит у меня, что старец все верно обсказал, но только до засады.

–А потом что же?

–А потом или что-то пошло не так, или другая задумка была. Вот смотри, что стоило еще хотя бы двух лучников со стороны полей запрятать?… Так у нас те, кто слева ехал, успели доскакать да срубить двоих, если тебя считать, а так – и их коней бы сразу выбили, и все. А еще мы могли вообще сразу свернуть налево, в поля, и уйти. А моих двое, которые сзади ехали, в первый заход вообще под обстрел не попали – тут им хоть уходи назад, хоть в рубку вступай, как и вышло.

–И что ты думаешь?

–Сначала я подумал, что старец или не тот, кто говорит, или с ними как-то связан.

–Ну, нееет…

–Эту мысль я быстро откинул тоже. Хоть и вроде как ждал он нас через три версты с того места, но это ж надо было знать, что мы именно вперед пойдем, да именно там свернем в лес.

Да и был он, когда с нами встретился, такой же пришибленный да огорошенный, ты-то не помнишь, а я разглядел. Ну, и чудеса эти его…

Тут в предбанник ввалились распаренные Семен и Егор, и разговор пришлось прервать. Но князь тут же сказал – пойдем, Гридя, погреемся – и они перешли в саму парную.

–После чего – продолжил Гридя – я с другой стороны зашел – если смерть наша, ну, или пропажа в безвестности, в общем, исчезновение, было Москве со всех сторон выгодно и к нему все шло, то кому может быть выгодно, что мы уцелеем в засаде?…

–И кому же? – спросил князь.

–Вот тут-то у меня затык и вышел, княже! Вроде бы никому из тех, кто причастен может быть. Если по крупному брать, татар или Литву с ливонцами, то им выгодней, чтоб ты жив остался, но к ним перебежал. Но, могут ли их люди знать планы князя Московского, да подстроить так, чтоб планы эти нарушить?…

–Ну, знать, допустим, могли…

–А подстроить – нет!

–Хорошо – видно было, что князь увлекся странным вопросом – тогда кто дальше?… Воинов в засады брали частью из Хабаровского полка, частью от предателей – бояр…

–И я в ту же сторону стал думать, княже! Но Хабару, из того, что мы знаем, выгоды никакой в этом деле нет – он и воевода у Москвы знатный, и посадником вот прислан. А выживи князь Рязанский, так и мало ли оно как обернется.

–Так что же, бояре?…

–Выходит, что так, княже. Выходит, что не все, кто Хабару крест на верность Москве целовал, от души это делали. Выходит, что кроме нас еще кто-то за тебя, хотел тебе помочь, но при таком раскладе прямо объявиться не смог, но или людей на засады дал мало, или не тех, которые все дело по итогу и провалили.

–Это, конечно, хорошо – подумав, медленно сказал князь – да только нам с того пока толку мало… да, ты говоришь, что-то тебя беспокоило?

–Да в том-то и дело, княже, что не могли бояре знать, кто в каком месте в засаде стоять будет! А даже и с такой, пусть пока непонятной, но помощью, мы еле выскочили оттуда! А не должны были, да и то, что рана, считай, у тебя только, чего уж там – легкая, не считая моей царапины да морды Семена ободранной, то вообще чудо!