К тому моменту, когда подошла моя очередь к терапевту, я мечтал только об одном – о каше в кастрюльке, которая стояла в холодильнике моей бабки. Не знаю, из чего она была, но я готов был съесть всё что угодно.

Дежурная врач дежурно измерила мне давление и дежурно заглянула мне в рот. У меня оказалось пониженное давление и радикулит. Врачиха выписала мне какие-то таблетки и мази, и выдала направление на ЭКГ.

Ладно, в этом теле жить ещё можно, – облегчённо выдохнул я. А как же моя настоящая жизнь? Что творится у меня на работе? Как там они без меня?

Придя утром на работу, я сразу засела за отчёт. Как это ни странно, но меня никто не искал, и я никому не была нужна – ни Севе, ни Радову. Я безмерно удивилась – неужели у одного не возникло желания поцеловать меня, а у другого – желания отчитать?

Я сунулась к девчонкам узнать, что да как.

– Радова сегодня не будет, – заявила всезнающая Катька. – У него сегодня отгул.

Услышав, что Радова сегодня не будет, в первую минуту я обрадовалась. Во вторую мне стало вдруг почему-то грустно. В третью – я отчитала себя за то, что мой мозг выдал такую эмоцию. На четвертой минуте я подумала, что мне лучше сосредоточиться на работе, а не думать о всякой ерунде. На пятой минуте моё обнаглевшее правое полушарие заявило, что Радов – это не ерунда, а мой непосредственный начальник и думать о нём на рабочем месте как раз таки не возбраняется, а наоборот, поощряется. На шестой минуте я разозлилась на всех и вся, и особенно на Радова, за то, что он своим отсутствием взбудоражил мой мозг. Вот как он умудряется, даже не находясь в офисе, действовать мне на нервы?

До обеда я тупо пялилась в экран, пытаясь разобраться в балансе некой организации, которая сама, видимо, не могла в нём разобраться. Ближе к обеду я решила проветриться и пошла к Севе. А Сева не очень-то по мне и скучал, он разъезжал по волнам виртуального океана. Ко мне Сева интереса не проявил и составить компанию для похода в магазин за булочками не захотел – пришлось мне идти в ближайшую пекарню одной.

Я топтался возле дверей офиса, пытаясь сообразить, под каким предлогом проникнуть внутрь. Нельзя же ввалиться к Енотову и заявить, что вот мол, это я, Радов собственной персоной в обличии старухи с радикулитом. Нет, Енотов такой прямолинейности не оценит. Как же обследовать рабочую обстановку?

– Ой, бабушка! А как вы здесь оказались?

Я обернулся на звук знакомого голоса.

Добрынина!

Амелия-Амалия стояла передо мной, держа в руках фирменный пакетик из соседней пекарни. Из пакетика шёл дикий аромат свежей выпечки. Мой желудок призывно завыл, учуяв запах пищи.

– Здравствуй, дочка! – проскрипел я. – Я к внучку пришла, он здесь работает. Ты-то как тут очутилась?

– А я тоже здесь работаю, – заулыбалась Добрынина. – Сейчас обеденный перерыв, в магазинчик ходила, – потрясла для наглядности Амелия-Амалия пакетиком.

Я почувствовал себя серым волком, который больше всего на свете хочет слопать пирожки Красной Шапочки.

– А… – протянул я, заглатывая слюну.

– Заходите, – открыла Добрынина передо мной дверь. – Я провожу вас к вашему внуку, а то вон, наш директор приехал, а он не особо любит, когда по офису посторонние ходят.

И точно, к воротам подъехал внедорожник Енотова. Я шустро прошмыгнул в открытую дверь.

– А кто ваш внук? К кому вас проводить? – спросила Добрынина, остановившись посреди коридора.

– Русланчик мой внук, – заулыбался я, стараясь изобразить на лице радость от предстоящей встречи с внучком. – Радов Руслан. Знаешь такого?

– Конечно, знаю, – неожиданно сухо сказала Добрынина. – Мне жаль, но вы не сможете с ним сейчас увидеться – Руслан на сегодня взял отгул.

– Отгул! – обрадовался я. Значит всё в порядке, никто не носится по офису, в панике разыскивая меня. – Ах, как жаль! – сообразил я, что мне следует расстроиться из-за облома от встречи с внучком.

– Да уж, мог бы предупредить родную бабулю, что его сегодня не будет на работе. Это так похоже на Руслана, не думать о других, – заметила Добрынина.

– Ну, во-первых, я ему бабушка не родная, а двоюродная, а во-вторых, у него нет моего телефона. У меня вообще его нет, – не удержался я и пожаловался на отсутствие средств связи. Но Амелия-Амалия меня не дослушала:

– Енотов! – испуганно ойкнула она, глянув на открывающуюся входную дверь, и, схватив меня за локоть, потащила в свой кабинет. Впрочем, я не сопротивлялся, а в меру своих возможностей, помогал перетащить своё тельце в безопасное место.

– Уф!.. – неподдельно выдохнул я, ввалившись в кабинет Амалии-Амелии.

– Устали? – участливо спросила Добрынина, и тут же усадила меня на стул. – Может, чай со мной попьёте?

– Кофе, – ответил я не задумываясь. Мне нужна была нормальная чашка кофе. И булочки. Надеюсь, Добрынина сообразит мне их предложить?

– Вы тогда посидите тут, я сейчас кофе принесу, – сказала Амалия-Амелия, снимая пальто.

Я наблюдал за манипуляциями Добрыниной. Вот она вылезла из своего пальтишка, потянулась к вешалке в шкафу… Юбка натянулась, облегая изгибы соблазнительной попки. А фигурка у Добрыниной ничего! Мне даже захотелось погладить её пятую точку, а может даже поискать её пресловутую точку Джи…

Но Добрынина ускакала за кофе, обломав мои многоточия. Я снял куртку, повесил её на спинку стула и стал ожидать, когда же эта кладовочка наполнится ароматами кофе.

Дверь открылась и на пороге появилась Добрынина с двумя стаканчиками в руках.

– Я забыла спросить, какой кофе вы любите, я принесла с молоком. Будете?

– Конечно, буду! – я чуть ли не выхватил стаканчик из рук Добрыниной.

Кофе! Не такой, как я предпочитал пить по утрам сидя в своём кабинете, но вполне сносный.

– Булочки хотите? – наконец Добрынина взялась за свой пакетик с припасами.

– Хочу! – не стал я строить из себя жеманную девицу, к тому же мне с моим возрастом это было бы не к лицу.

Наконец я пил более или менее нормальный кофе и жевал свежую мягкую булочку. Напротив меня сидела симпатичная девушка, и я даже подумал, что возможно, не так уж всё и плохо. Можно даже попробовать подкатить к Добрыниной.

– Слушай, Амалия, а у тебя как отношения с моим внучком? – спросил я, жуя булку.

– Амелия, – поправила меня Добрынина и тут же спохватилась: – Подождите… Я же не говорила вам, как меня зовут! Как вы узнали моё имя? И никто меня не называет Амалией, кроме Руслана. Он что, рассказывал вам обо мне?

– Конечно, рассказывал! – с радостью ухватился я за эту мысль.

– Правда? – Добрынина то ли удивилась, то ли смутилась.

– Да! Как приходит ко мне в гости, так и начинает рассказывать, какая умная и замечательная сотрудница по имени Амалия работает у него, – затрещал я, сочиняя на ходу небылицы.

– Он считает меня умной? – теперь Добрынина была не то что удивлена, а шокирована. Оно и понятно, кто станет эту курицу считать умной? И кто в это поверит?

– Ну да, – кивнул я, дожёвывая булку.

– Странно, а здесь он мной всегда недоволен, – пробормотала Добрынина, забыв о своём кофе

– Ну, мало ли, всякое бывает, – сказал я, испугавшись, что могу наврать слишком много, а мне ещё с этой Амалией-Амелией потом работать. Пора сматываться, тем более покушать мне здесь больше ничего не предложат. – Знаешь, дочка, пойду я, не буду отвлекать тебя от дел, – засуетился я и схватил свою куртку.

– Давайте я вам помогу, – Добрынина взяла куртку из моих рук.

Видимо кофеин здорово подействовал на слабый старческий организм, и я порывисто прижал к себе Добрынину. Старушка была маленького росточка, так что я уткнулся носом аккурат в грудь Добрыниной. М-м!.. Мои руки легли ей на талию.

Добрынина в первую секунду оторопела от такой наглости, потом сделала попытку обнять меня в ответ. Какая же она добрая!..

– Ладно, пойду, – я нырнул в свою куртку, схватил сумку и палку. – Спасибо тебе, Амалия, за кофе и булочки.