– Надо позвонить в полицию. Что, если ее похитили?

– Кто стал бы ее похищать? – удивилась София.

– Я не знаю. Может быть, грузчики? Они знают, кто мы. И знают, что у нас есть деньги.

Итан покачал головой.

– Грузчики ее не похищали. Слушай, Ник, тебе надо успокоиться. Она где-то в доме.

– Где, Итан? Если она здесь, тогда скажи мне, где, черт возьми, она? Мы везде посмотрели.

Итан взбудораженно озирался по сторонам. Беспокойные морщинки избороздили его лицо, и от этого Никки не почувствовала себя спокойнее. Он пытался показать, что сильный здесь он, – совсем как тогда, когда произошел несчастный случай с Грейс. Но он не провел ее в тот раз, и сейчас ему тоже было ее не провести. Правда заключалась в том, что он паниковал не меньше, чем она. Неожиданно он развернулся и быстро зашагал назад по коридору.

– Куда ты? – крикнула Никки ему вслед.

– Есть одно место, где мы не искали, – отозвался он, не оборачиваясь, – комната безопасности.

Никки и София поспешили за ним в самый конец цокольного помещения. Ее взгляд метался от стены к стене, силясь нащупать дверь в комнату безопасности. Она знала, что это где-то здесь, но вход был замаскирован под стенную панель. В панике она не могла вспомнить, которая эта была панель.

– Элис, – сказал Итан, – открой комнату безопасности.

Даже когда дверь начала открываться, Никки уже знала, что Беллы за ней не окажется. Итан ошибся. Ее похитили. Теперь в любую секунду мог раздаться звонок, и похитители стали бы требовать выкуп. Или, быть может, она сбежала. Возможно, она сейчас была там, снаружи, бродила по улицам совсем одна. В долю секунды она представила, что Беллу убили или что-нибудь еще похуже. Дверь теперь наполовину открылась, и просвет был достаточно велик, чтобы она могла увидеть в нем Беллу, сидящую на одной из армейских коек и широко улыбающуюся, словно это была лучшая игра в ее жизни. Она набрала на своем планшете: «Сюрприз!»

Никки подбежала, сгребла дочь в объятия и крепко прижала к себе. Слезы застилали ей глаза, размывая все вокруг. Итан и София вошли следом и остановились подле них.

– Она в порядке?

– Думаю, да.

Белла начала вертеться, чтобы высвободиться, а когда ей это удалось, посмотрела на них, как на ненормальных. Она начала быстро печатать на экране планшета:

– В чем дело?

– Мы забеспокоились, когда не нашли тебя, – ответил Итан.

– Я просто пряталась.

– Элис, – позвала Никки, – ты знала, что она была тут?

– Я знала.

– Тогда почему, черт возьми, ты не сказала нам?

– Потому что Белла велела мне не говорить.

– Но ты же видела, что мы искали ее.

– Я дала ей слово, Никки. Она сказала, что это испортило бы игру.

– Господи Иисусе, ты серьезно? Мы чуть не умерли от волнения.

Белла торопливо печатала на экране:

– Не сердись на Элис. Она просто делала то, что я ей сказала.

– Я не сержусь на нее, милая.

– А звучит так, будто сердишься.

– Нет, я просто волновалась за тебя.

– Почему?

Ответ был прост: она была убеждена, что Белла уже мертва. Но сказать это девочке значило заставить ее волноваться, а это последнее, чего они хотели. Это была их первая ночь на новом месте, и Никки хотела, чтобы Белла чувствовала себя здесь в безопасности. Им всем необходимо было чувствовать себя в безопасности.

Никки присела на армейскую койку. Безопасность. Вот почему им обязательно нужна была эта комната – чтобы чувствовать себя в безопасности. Она желала, чтоб такой необходимости не было, но такова уж реальность нашего мира. Может, Итан и опроверг версию о том, что Белла была похищена, но такое могло произойти. Он был большой знаменитостью. У него водились деньги. Это делало их очевидной мишенью. Как и на всем в доме, на комнате безопасности не экономили. Стены были достаточно прочные, чтобы выдержать ракетную атаку. Здесь было свое водоснабжение и доступ воздуха, и автономная линия проводной связи. Еды хватило бы им всем на месяц, возникни такая необходимость, хотя Никки и молилась, чтобы такого никогда не произошло. Мысль о том, чтобы оказаться запертым здесь на час, была весьма неприятной; а целый месяц – это было просто немыслимо. До нее вдруг дошло, что Белла смотрит на нее широко раскрытыми глазами, полными тревоги.

Никки выдавила из себя улыбку:

– Должна отметить, однако, что здесь лучшее место для пряток, какое только можно придумать.

Она оглянулась на Итана и Софию, ища у них поддержки. Они покивали, сопроводив свои кивки соответствующими восклицаниями, и этого было достаточно, чтобы успокоить Беллу. Обеспокоенное выражение лица сменила широкая невинная ухмылка. Она начала снова печатать на планшете, ее пальцы мелькали со скоростью молнии:

– Я так и подумала. Была уверена, что вы не найдете меня.

– Вообще-то, тебя нашел папа.

Белла одарила Итана улыбкой.

– Молодец, папочка.

– Да, папочка молодец, – согласилась Никки. – Что бы там ни было, мадам, а вам уже давно пора в кровать.

Белла закусила губу и энергично выбила на планшете: «Пожалуйста, разрешите мне сегодня лечь попозже».

Итан и Никки переглянулись.

– Ладно, даю тебе дополнительные десять минут, – сказал он.

– Пятнадцать.

– Десять. И не торгуйся, а то отправишься спать прямо сейчас.

Никки поднялась и повела Беллу за руку в коридор. Итан и София пошли следом, и дверь комнаты безопасности тихо закрылась за ними. Сердцебиение Никки, вроде, пришло в норму, но она еще не успела полностью оправиться. По прошествии солидного времени она сможет увидеть и что-то забавное в этом эпизоде. Это станет одной из тех историй, которые можно будет рассказывать Белле потом, когда она повзрослеет, историй, которые станут частью семейной мифологии.

Помнишь те времена, когда Белла…

Но это будет потом. Сейчас просто было облегчением узнать, что с ней все в порядке.

Катриона Фишер налила себе большую порцию «Джек Дэниэлса» и взяла тумблер с собой на диван. Из всех зданий, что она спроектировала, это, определенно, было ее любимым. Вид на Темзу из огромного панорамного окна пентхауса был впечатляющим, особенно в это время дня, когда солнце садилось. Расцвеченная золотым и оранжевым река словно была в огне. Ландшафт размечали знакомые ориентиры, как старые друзья. Небоскреб The Shard, Лондонский глаз, купол Собора Святого Павла… Пейзаж производил впечатление даже в виде созданной ей 3D модели, но это был тот случай, когда реальность давала фору воображению. Стоя здесь в самый первый раз, она уже знала, что это место должно принадлежать ей. Тогда оно было лишь стройкой, даже окна еще не вставили, были только огромные дыры для них. Но это ничего не меняло. Это была любовь с первого взгляда.

Она открыла крышку ноутбука и зашла в «Скайп». Алекс Мюррей ответил почти мгновенно. Она едва успела разглядеть висевший за ним шутливый постер с Эйнштейном: «Безумие – делать одно и то же, и каждый раз ожидать иного результата». Ей приятно было воображать, что он сидел там и ждал ее звонка, но он не ждал. Этот человек был трудоголиком. Он отрывался от компьютера, только чтобы поспать. Ему было сорок четыре, но десятилетия сверхурочной работы брали свое: выглядел он старше своего возраста. Волосы тронула седина, а кожа приобрела желтоватый оттенок, характерный для людей, редко бывающих на солнце. Переизбыток кофеина в крови сделал его движения отрывистыми, а его поведение – резким, как у наркомана в ожидании следующей дозы. В его глазах, однако, читалось иное. Они горели энтузиазмом ребенка, который все видит впервые. Катриона заметила, что это было отличительной чертой всех творческих людей. Им могло быть уже за шестьдесят или даже за семьдесят, но у них все равно были глаза ребенка.

– Что такое? – Алекс был родом из Глазго, и даже самая безобидная фраза вроде «сколько времени?» из его уст могла звучать как угроза.