— Ты уверенна? Ведь…

— Я знаю! Но иначе никак. Мне тоже не хочется этого делать.

Слава шумно выпустил воздух из лёгких и поднялся из-за стола. Я последовала его примеру. Подошла к нему. Он положил руки мне на плечи и не сильно сжал.

Мы молчали, но в этом молчании было больше смысла, чем в тысячах слов.

— Болит? — негромко спросила

— Болит… — ответил Слава. И посмотрел на меня. Его немой вопрос я поняла сразу.

— И у меня болит… всегда будет…

С этим, казалось бы, чужим парнем, нас объединяло нечто большое и важное, оба наши сердца были разбиты…

Он нежно обнял меня, и я развернулась, что бы уйти. У самого выхода он меня окликнул:

— Амира? Если передумаешь, толь…

— Не передумаю! Я напишу. — Не оборачиваясь, проговорила в пустоту и вышла.

Парни Славы провели меня взглядом до самой машины, где напряженно ждал Сергей. Его вопрос прозвучал жутко в абсолютной тишине салона.

— Это он? — взглянул в зеркало на меня.

— Да, Серёж, это он… Второй, после Лиама человек, которому я обязана всем! Хоть с него всё и началось…

Мы еще посидели в тишине минуту, каждый думая о своём.

— Куда? — спросил меня.

— Туда… — он понял всё без слов, завел машину и повез меня в место, которое заставит мою душу обливаться слезами вперемешку с кровью.

Подъехав к высоким, кованным воротам, Сергей заглушил машину и молча стал ждать, когда же я наберусь смелости и выйду… И я вышла… Вышла и пошла на встречу своей боли.

Я двигалась медленно. Каждый шаг давался мне с большим трудом. Ноги не слушались и отказывались ступать. Шла по длинной алее в полной тишине. Ни людей, ни бродячих собак, никого…

До нужного места оставалось пару метров, и я закрыла глаза. Слёзы покатились градом. В этом молчаливом потоке солёной воды была вся боль мира. Я преодолела последние метры и открыла глаза. В эту секунду моё сердце вернулось на место… спустя 7 лет вернулось и заболело с такой адской силой, что я задохнулась. Лёгкие горели, и я не могла сделать вдох. Ни единого звука вокруг… ничего… только белый памятник и, размытое от слёз, лицо… Самое родное и самое любимое лицо. Светлое и нежно…Лицо, которого я не видела долгих 7 лет, и никогда больше не увижу наяву…

— Привет, сынок… Мама вернулась…

Я упала на землю и зарыдала так надрывно и горько. Зарыдала так, как не позволяла себе раньше. Не позволяла, потому что знала — не смогу остановится. Не смогу унять эту боль и дышать свободно, как раньше.

С белого мрамора на меня смотрел мальчик… Мой Ванюшка… Мое зеленоглазое счастье. Смотрел и улыбался…

Наше время.

— Так это что, месть? — Выкрикивает Костецкий.

— Ты как был тугодумом, так и остался.

— Значит фирмы тоже твоих рук дело?

— Хм… Моих… И Мазницин — моих, и Васильев — моих, и мэр Гудимов — моих, и даже твоя жена… Всё, что с тобой происходит последние пару месяцев — это Я!!!

— Сууука, но КАК??? Как ты всё это проворачивала? Откуда такая власть???

…………………………………………………………………………………………………….

7 лет назад. Нью-Йорк

Выхожу из душа и подхожу к гардеробу. На заднем фоне болтает какой-то парень с экрана. Мистер Беккер, с моим появлением в его доме, немного напоминает матушку-наседку. Он скупает все магазины, холодильные полки ломятся от деликатесов, охрана вышколена и тупит взгляд в пол, при виде меня.

Я не понимаю, почему он проявляет такую гиперзаботу к чужому человеку, но спрашивать не решаюсь.

Быстро набрасываю на себя лёгкий шифоновый сарафан, и поворачиваюсь, что бы пройти к туалетному столику, как глаза наткнулись на телевизор, висящий на стене. Включила его для фона еще час назад, так как давящая тишина впускала в голову мысли, а это плохо… Новостной репортаж бубнил, а я взялась за расческу и принялась приводить в порядок мокрые волосы, а потом удар… Пекущая боль опускалась от головы до кончиков пальцев, а воздух в легких заканчивался. Услышала, но не осознала…

Медленно развернулась к телевизору, а молодой репортер вещал с экрана экстренные новости разных стран. Сделала шаг вперед, потом еще и еще, и не заметила, как подлетела к экрану… А на нем, крупным планом мое фото, а рядом …его… Кадр сменился и вот я уже смотрю на груду сожженного метала за спиной парня с микрофоном. Глаза остекленели. Ногти впились в нежную кожу ладоней и на пол начали капать ярко красные капли крови…

— В семье известного российского миллионера Владимира Костецкого произошла трагедия. В ночь с 13 на 14 октября невестка Владимира Александровича не справилась с управление автомобиля и слетела в обрыв. От столкновения машина повредила бак и загорелась. В салоне авто, так же, находился 4-х летний внук Владимира Костецкого. Спасти никого не удалось. На место прибыл сын бизнесмена. Мужчина убит горем и от комментариев отказался. На весь экран показали его…

Сигарета зажата в руках, глаза красные, смотрят в одну точку и не моргают. Это была последняя капля. Картинка сменилась и на экране вновь появилась фотография… На меня смотрела улыбающаяся мордашка моего мальчика и я не выдержала. Рухнула на пол, поджала под себя ноги и завыла. Схватилась рукой за горло, опустила к груди, что бы проверить бьется ли моё сердце, потому что я его не чувствовала.

Его вырвали, оторвали с мясом и оставили кровавую рану болеть. Истекать кровью, саднить, ныть и разрастаться больше и больше. У меня отобрали часть меня. Располовинили, безжалостно разрезали пополам. Без наркоза, без жалости и раздумий, привязали за руки и рванули в разные стороны. Я видела, как душа захлёбывается красной жидкостью, как сквозь раны из меня уходит жизнь. Как остановилось всё внутри, иссохли вены и артерии, закрылись лёгкие.

Все сосуды и нервные окончания разом лопнули и все печёт. Горит, болит и душит. Вдох не сделать, выдох — лишь хрипы из горла. Упала лицом в пол, сжала руками волосы и заорала. Так громко и надрывно, что голос вмиг пропал, издавая жалкие, болезненные горлу хрипы.

Орала так громко, а мне казалось, что меня еле слышно. Все силы покинули моё тело. Оно обмякло, опустошилось, умерло.

Вокруг светло, а я ничего не вижу. Темень, холод…адский холод тонкой ниточкой поднимается по позвоночнику. Все оледенело, все погибло.

Задыхаюсь, захлебываюсь слезами и вою. Что мне еще осталось? У меня больше ничего нет.

— НЕНАВИЖУ!!! Тварь, как же я тебя ненавижу!!! Уничтожу тебя!!! Он не живет и ты не будешь!

Слышу шаги за спиной, а память подкидывает громкий стук двери о стену, прозвучавший минуту назад. Лиам садиться на пол рядом со мной и ошарашено смотрит на экран. Переводит взгляд на меня.

— Амира, почему ты не сказала, что …

— Не смогла… Я не смогла это произнести. Озвучить — значит признать… осознать, а я не могу…

Слёзы катились градом. Они всё не заканчивались и не заканчивались. Голова раскалывалась. Обхватываю себя руками, потому что всё, что я чувствую, это зверский холод во всем теле.

Лиам силой поднял меня с пола и посадил на кровать. Я вырывалась, царапалась, и продолжала выть, пока не услышала хлопок…

Он ощутимо ударил меня ладонью по лицу, и я резко замолчала. Посмотрела на него, а он ошарашено смотрел на меня.

— Прости! Прости, Амира, но иначе ты бы не успокоилась. Так ведь и с ума можно сойти от горя. Я знаю…

Я дотронулась до щеки, а его рука легла поверх моей.

— Прости, милая… — а я и не обиделась. Ведь это сработало. Помогло мне успокоиться. Шумно выдохнула и вновь посмотрела на мужчину. В его глазах стояло раскаянье и стыд.

— Всё хорошо. Спасибо. — Опустила наши руки себе на колени и с силой сжала. Он не убирал свою ладонь. Дышал глубоко и боролся сам с собой внутри.

Видимо Лиам из тех мужчин, которые никогда не поднимают руку на женщину, а здесь ему пришлось переступить через себя.