- Само событие. Это было ужасно. Сколько людей понапрасну погибло,- посетовал Доктор Аллон.

- Бил, говорите всё как есть. Не просто погибло, а было безжалостно убито. Луизианское восстание две тысячи сорок первого года - это был не просто митинг, это было крупнейшее восстание афроамериканцев против несправедливости и неравенства, установившегося в Америке. Это был настоящий вызов сложившейся системе. И чем всё закончилось? Вместо того чтобы прислушаться к таким простым и понятным требованиям, как равенство, человеческое отношение, решение социальных проблем, и искать компромиссы, что сделали власти в Америке?

- Прибегли к помощи армии, чтобы разогнать демонстрантов…

- Чтоб разогнать собственных граждан, имеющих право говорить и быть услышанными. И не просто разогнать, а уничтожить. Сколько человек тогда было убито Бил?

- По данным, озвученным в СМИ, около трёх тысяч.

- Три тысячи!- повторил Юрий Георгиевич.- Хотя я уверен, что число жертв гораздо больше. Так вот, за одну ночь расстреляли три тысячи афроамериканцев, которые просто хотели, чтобы с ними считались как с равными, что как вы говорите, и так предусмотрено Конституцией США. И ответьте на вопрос, сколько представителей силовых структур были привлечены к ответственности и понесли наказание?

- Ни один,- промолвил Доктор Пристон.

- Ни один,- медленно повторил Юрий Георгиевич.- Видите, за убийство трёх тысяч мирно митингующих афроамериканцев никто к ответственности привлечен не был. Уголовное дело было развалено. Насколько я помню, в Америке в рабовладельческий период, убивать рабов тоже можно было безнаказанно. Вот вам ещё одна параллель. И вы продолжаете утверждать, что в Америке нет рабства? А что же это тогда?

- Вы сгущаете краски. Подобным образом можно описать любую страну.

- Ну опишите Россию. Только у вас не получится. Можете и не стараться. В России совершенно по иному устроена пенитенциарная система. У нас более толерантно относятся к преступникам. Увы, чаще даже более снисходительно, чем к пострадавшим. Вы ни в одной картотеке дел не найдете, чтоб кому-нибудь дали 40 или более лет заключения. Труд заключенных оплачивается. И все доходы от труда заключенных идут в государственную казну. В этом огромная разница, которую невозможно отрицать.

- Но ведь есть и более толерантные страны, та же Норвегия.

- Мы сейчас не сравниваем разные страны, не ищем кто лучше, а кто хуже. Мы говорим про рабство в Америке. И отрицать его наличие в Штатах это то же самое, что признаться в собственной слепоте. Рабство там есть, и в промышленных масштабах,- закончил Юрий Георгиевич.

- Что ж Юрий. Не могу согласиться полностью с вашей позицией,- пожал плечами Доктор Аллон.- Но могу согласиться с тем, что бутылка коньяка с меня. Это пари за вами, но я жажду реванша.

- Вы поймите, дорогой друг,- поддержал коллегу Доктор Пристон,- мы не хотим сказать, что Америка идеальная страна. В ней есть много такого, чем гордиться нельзя. И есть много людей, которых хотелось бы забросить на какую-нибудь далекую необитаемую планету. Но в ней есть и много хорошо.

- Джек, вы мне тут уже час говорите, что в Америке много хорошего, но не привели ни одного примера.

- А природа? В Америке есть чудесные места.

- Природа и география стоят в стороне, так как не от человека зависит, где что окажется. Чудеса природы можно найти даже в самой варварской стране, но прекраснее она от этого не станет. Главный показатель - это именно отношение власти к людям и людей к власти. Но оставим эти споры, это может продолжаться часами. Лучше объясните мне, если там так хорошо как вы описываете, то почему вы работаете здесь, а не на благо Америке?

- Здесь больше платят,- улыбнулся Доктор Пристон после секундного молчания.

Глава 28

Как только Юрий Георгиевич пришел к себе в офис к нему тут же подошел молодой человек лет двадцати, одетый в черный костюм и черную сорочку. Профессор сразу понял, что это от Андрея Ивановича.

- Юрий Георгиевич,- сказал пришедший,- вас желает видеть Андрей Иванович.

- Конечно, я к нему сейчас зайду, только разберу кое-какие бумаги…

- Андрей Иванович желает видеть вас немедленно,- сказал молодой человек тоном, не оставляющим выбора.- Следуйте за мной.

“Их этому с юности учат. Сказал, как убил, - подумал про себя Юрий Георгиевич.- Да уж, разговорчик будет не из приятных. Не стоило мне отключать телефон на все выходные”.

С этими мыслями профессор вслед за сотрудником аппарата администрации президента отправился на верхний этаж, где его ждал Котов Андрей Иванович.

- Садитесь, Юрий Георгиевич,- с порога приказал ему первый советник президента.

- Здравствуйте, я…- профессор хотел всё объяснить, но Андрей Иванович оборвал его жестом руки. Наступила непродолжительная пауза, в течение которой советник президента пристально смотрел на профессора.

- Вы знаете, Юрий Георгиевич, сколько людей мне поручилось за вас?- начал он.- И что это за люди?

- Могу представить,- ответил Юрий Георгиевич, словно нашкодивший ученик на приеме у директора.

- Можете. А что же вы тогда всех этих добропорядочных господ и дам подставляете? Или вам всё равно, что по вашей вине этим людям могут меньше доверять в будущем?

- Конечно нет Андрей Иванович…- снова жест рукой оборвал речь профессора.

- Тогда объясните, по какой причине вы отсутствовали на сегодняшнем совещании?

- Сегодня было совещание?- удивился Юрий Георгиевич.- Я не знал, я бы ни за что его не пропустил.

- Разумеется, вы не знали. Вам об этом не сообщили. А не сообщили из-за того, что не смогли с вами связаться. Все выходные ваш телефон был отключен, а почту видимо вы не проверяете.

- Я отключил телефон. Мы с семьей ездили загород,- оправдывался Юрий Георгиевич.

- Поездка загород, как это мило. Особенно это было бы мило, если бы тут выпускали плюшевые игрушки или подстилки для пикников. А я что-то подобного тут не вижу. А вы?

- Нет, но…

- Никаких но!- Андрей Иванович повысил голос.- Мы здесь не в игрушки играем. Это самый засекреченный объект на всей планете. Мы выполняем государственный приказ строжайшей секретности, от которого зависит будущее всех: мое, ваше, президента, да всех людей Земли. После того как вы дали согласие на участие в проекте вы перестали принадлежать самому себе. Теперь вы всецело принадлежите государству. И вы должны быть готовы по первому же звонку в любое время дня и ночи явиться куда вам скажут и делать то, что вам велят.

- Я не на это подписывался,- вспылил Юрий Георгиевич.- У меня есть семья!

- Тихо!- тем же повышенным металлическим тоном оборвал его Андрей Иванович.- В сложившейся ситуации семья вторична. Главное, что имеет значение - это проект. Всё остальное не должно мешать выполнению вашей задачи - построению корабля по заданным параметрам. Вы даже не представляете, что от этого зависит!

- Я так не могу. Мне нужно уделять время и семье. Я и так вынужден от жены всё скрывать. Не заставляйте меня делать выбор.

- Юрий Георгиевич,- тон Андрея Ивановича смягчился,- а выбора уже никакого нет. Он был. И вы его сделали. Пару месяцев назад, в институте, когда открыли желтую папку. Именно в тот момент вы решили свою судьбу. Вы могли отказаться, но научное любопытство и живой интерес взяли вверх. И папку вы открыли, будучи предупрежденным обо всех последствиях этого шага. И я что-то не помню, чтобы вы просили время для того, чтобы посоветоваться с семьей. Теперь выбора у вас никакого нет. Только одно - подчинение и исполнение своих обязанностей. До победного конца. А после этого вы сможете вдоволь проводить время со своей семьей. Сейчас же для вас должна существовать только работа.

- А если я откажусь?

- Откажетесь?- удивленно спросил Андрей Иванович.- Вы не откажитесь. Вы не из тех, кто вот так берет и выкидывает свое будущее на помойку. Вам нравится то, что вы делаете. Вы любите творить, создавать. А где вы найдете больше возможностей для этого, чем здесь? И вы прекрасно понимаете, что этот проект самое важное событие в вашей карьере. Люди вашей натуры держатся даже за самую тонкую соломинку, пусть даже и с острыми шипами, если она соединяет их с мечтами, идеалами, устоями. При этом вы не обращаете внимания на окружающих вас людей. Для вас главное - это воплощение идей и идеалов в жизнь.