Лупила его по руке. Раздирая ногтями жилистое запястье. А он даже и думал останавливаться, утаскивая меня в подвал.

На белом мраморе оставались кровавые следы. Тягучие и рванные. Они тянулись за нами прямиком до массивной металлической двери.

– Живо внутрь, маленькая дрянь, – дёрнул за ручку и зашвырнул меня в тёмную, сырую комнату. – Будешь сидеть здесь, пока я не решу, что с тобой сделать. Твоё счастье, что у меня нет сейчас на тебя времени.

Приземлившись на бетонный пол, я вся сжалась, не сдерживая откровенного плача. Одна. Совсем одна на растерзании бездушных тварей. Моя жизнь превратилась в одну сплошную пытку.

Спустя полчаса скрипучая дверь снова открылась и на пороге появилась Изабелла с двумя вооруженными охранниками:

– Со светом будет получше. Если тебе, конечно, и дальше не хочется лежать в кромешной темноте.

Старая лампа затрещала, «моргнув» несколько раз и на пару секунд я полностью ослепла. Когда же зрение вернулось, оказалось что я нахожусь в чём-то среднем между винным погребом и бомбоубежищем.

С одной стороны от пола и до потолка стояли винные полки с покрытыми пылью бутылками, а с другой душевая комната с уборной.

– Меня попросили перевязать тебе ногу, – подошла ко мне девушка, занося покрывало с аптечкой.

По слуху сразу резанула её новая манера общения. Теперь, когда Изабелла перешла на «Ты», я впервые, услышала в её голосе жалость.

И не удивительно, если ещё вчера я была здесь гостьей, а сейчас – обычной заложницей.

– Зачем, если меня всё равно убьют?

– Не убьют, если будешь послушной, – закатила штанину, оголяя щиколотку. Запёкшаяся кровь стягивала кожу чёрными ошмётками, ещё сильнее обезображивая укус. – Да уж, крепко тебе досталось от Бутчера, – плеснула на неё дезинфицирующее средство, промакивая ватным диском. – Хорошо ещё, что сухожилье не перекусил. Или вообще не отгрыз.

– Помоги мне, – наклонилась к девушке, стараясь говорить как можно тише, чтобы не услышали охранники. – Не становись таким же чудовищем как Эккерман. Не пачкай свои руки кровью, – взяла её за руку, заставляя посмотреть в глаза. – Умоляю тебя, Изабелла… Помоги мне сбежать. Я не хочу умирать здесь. Не хочу, чтобы меня превратили в кусок мяса…

– Не могу. И не стану. Никто не станет. Каждый, кто здесь находится: от начальника охраны до обычного садовника, не просто верен ему. Но и готов отдать жизнь, если понадобится. И я в том числе.

– Да что ты такое говоришь?! – просто взорвалась, трясясь от негодования: – Очнись, Изабелла! Как вообще можно отдать жизнь за этого монстра! Он же убивает всех без разбора! Натравливает на людей собак, и скармливает их трупы свиньям! И даже после такого ты всё ещё готова отдать за него жизнь?

– Если он так поступает. Значит, они это заслужили.

– А как же я?! – прижалась к стене, разводя руками. – Я тоже заслужила?!

– Дело не в тебе, Амира. А в том, чьей женой ты стала, – затянула девушка бинт, заканчивая перевязку. – Так что прекрати свои глупые попытки убежать, потому что никто и никогда в этом доме не станет помогать человеку с фамилией Морино. А теперь отдыхай, чуть позже я принесу тебе ужин.

– Так вот значит, за что меня убьют. За то, брат продал меня отцу Александра.

– У тебя был бы шанс выжить, если бы ты не стала злить Эккерман. А теперь тебе уже никто не поможет.

Стоило остаться одной, и я сразу бросилась изучать комнату. Нужно было найти хоть что-нибудь, чтобы защититься.

Знаю, что уже никак не смогу изменить своё положение. Но сложить руки и отдать себя на милость этого Беса?

Нет. Не могу! Легче разорвать грудную клетку и вырвать оттуда сердце, чем умолять его о пощаде. А так… Хотя бы укушу перед смертью.

Я рыскала по всем углам и вдоль плинтуса в поисках какого-нибудь хлипкого куска железа, который бы смогла оторвать. Изучала каждый сантиметр деревянного стеллажа, но помимо вкрученных в пол болтов, в нём не было даже намёка на гвозди.

Закончив с этой комнатой, я перешла в уборную. Но, как и везде, всё оказалось приделано намертво.

– Да чтоб тебя! – обречённо сползла по стене. – Это не бункер. Это стеклянная коробка какая-то!

Оставалось только одно. Так что, дождавшись, когда Изабелла принесёт мне ужин и заберёт посуду, я сделала то, за что Зейн в любом случае открутит мне голову.

Взяла Арманьяк 1951 года и пошла с ним в туалет. Хотелось бы выбрать вино помоложе, но другого здесь, увы, не было. Отбив об раковину горлышко пыльной бутылки и, сделав пару глотков, я вылила содержимое в унитаз.

Пришлось завернуть её в покрывало, чтобы заглушить звон бьющегося стекла. И уже через несколько секунд в моём распоряжении появился подходящий осколок. Достаточно крупный и острый, чтобы я смогла пустить черную кровь Эккермана.

– Ну всё, – одним глотком опустошил бокал Зейн, с треском ставя на стол. Ещё немного и по толстому дну пошли бы трещины, отражая его раздражение. – Пора кончать эту кошку.

Была бы девчонка хоть немного послушней, и он бы сейчас смотрел ей в глаза, пока та стояла на коленях, заглатывая его член. Но нет же, эта дрянь своим побегом все карты ему спутала. Так крепко под дых дала, что даже третий бокал не помогает.

Думал, что смягчиться после возвращения со сходки. Остынет. Найдёт решение. Обыграет.

Что алкоголь притупит злость. Перебрал все варианты, чтобы позабавиться с ней подольше, а по итогу все дороги привели только к одному.

Ну и чёрт с ней! Сама виновата.

Девчонка не просто ему в лицо своей выходкой плюнула, но и унизила при его же людях. Как не крути, а оставлять в живых после такого – последнее дело.

О каком уважении может идти речь, если он и дальше позволит ей жить в его доме?

Подкинув бревно в камин, Зейн оставил свою берлогу, направляясь к подвалу. Подошел к дверям бункера и шумно втянул воздух, с отвращением представляя как эта дрянь взмолит о пощаде.

Наверняка сейчас плакать начнёт. Скулить. Сопли пускать.

Все плачут, когда он приходит. Даже мужики прожженные хнычут, как суки подзаборные, и Амира не станет исключением.

Тоже кинется ему в ноги и будет губами своими блядскими ботинки вылизывать. А ведь на его члене они бы смотрелись куда лучше. Намного лучше.

Но нет. Теперь уже поздно передумывать. Мешки для мусора давно готовы.

Когда он вошел, Амира сидела на полу.

Взлохмаченная, маленькая, в грязной одежде, она съежилась и часто задышала, вздрагивая от каждого его шага. В таком виде, девчонка напоминала оцепеневшего от ужаса щенка.

В глазах пустота, словно она и сама не понимает, что собственно происходит. Но так даже лучше. Не успеет опомниться, как он её на тот свет отправит.

– Вставай. Пора на выход, – ноль реакции. Так и осталась сидеть, потупив взгляд на его ботинках. Пришлось подойти ближе. – Я говорю, вставай, – наклонился, собираясь взять её за плечо, и тут же что-то больно ужалило в лицо, сбивая с толку. – Вот ведь дрянь… – отшатнулся Зейн, проводя пальцами, по жгучему порезу.

На кончиках пальцев багровела кровь, и он слизнул ее, скалясь от злости. Всего секунда понадобилась этой дикой кошке, чтобы полосонуть его по щеке и выскочить через дверь, теряясь в стенах огромного дома.

– Ну нет, зараза маленькая, это уже перебор… – схватил галстук, рывком стягивая с шеи и наматывая на кулак. – Я тебя за такое не просто грохну. Придушу к чёртовой матери.

Даже не верилось, что Амира решилась на подобное. Он этой сучке жизнь сохранил. Под своё крыло взял. В свой дом привел. Даже готов был под огонь из-за неё подставиться.

И ради чего собственно? Того что мог получить от любой понравившейся бабы? Да ещё и без слёз и истерик. Они ведь всегда сами к нему в кровать лезут. Слюни пускают, член его заглатывая, и визжат, умоляя не останавливаться. А эта…

Даже слов не хватало, какая ярость в нём бурлила, сочась смолой из каждой клеточки.