Но настоящая черная полоса началась, когда журналюги добрались до меня.

Моя личная жизнь стала достоянием общественности и главным объектом сплетен. И черт бы с ними, пусть говорили бы и дальше, но мои любовницы начали создавать проблемы. Вдруг они почувствовали себя обманутыми и преданными.

Какое лицемерие! Будто раньше каждая из них думала, что единственная.

И вот они уже звезды светской хроники, а я буду вынужден выслушивать идиотские шуточки от окружающих. Представляю, как брат оторвется, он и так использует каждый удобный случай поиздеваться надо мной.

– Андрюшенька, ― довился Костя смехом, разглядывая что-то на экране смартфона, когда я в последний раз заглядывал к ним с Ритой в гости, – не боишься стать евнухом в своем гареме?

– Что ты несешь? ― отнял телефон, чтобы посмотреть, что же его так рассмешило.

Взгляду открылась целая подборка фотографий, где я был – константой, а девушки – переменными.

– Прямо шоу «Холостяк», ― продолжал издеваться Костя. ― Кто сегодня не получит розу, Андрей? Кому ты разобьешь сердце и отправишь домой на этой неделе?

– Заткнись, ― от его шуточек у меня скоро начнется нервный тик.

– Наша мать обрадуется, ― не унимался тот, ― что, наконец, устроилась твоя личная жизнь.

Ему смешно, а мать, действительно, накинется с расспросами, рассматривая каждую девушку с фото, как потенциальную невестку и мать своих внуков.

А теперь еще и эта драка – нет, мать точно сведет меня с ума!

От этих мыслей сразу захотелось выпить. Если так и дальше будет продолжаться, скоро я сопьюсь.

Глазами стал искать фуршетный стол, но следующая моя находка была куда интересней. Вика тайком таскала закуски со стола и с улыбкой наблюдала за развернувшейся дракой. Довольной улыбкой.

Вдруг меня озарило: Это всё она! Дьяволица!

После того как, Витёк привез мне папку с надписью «Баринова В.», где скупыми фактами излагалась короткая, но уже такая непростая жизнь Вики, я пересмотрел свое отношение к ней. Она оказалось волевой и храброй девочкой, и заслуживала уважения. После недолгого раздумья я решил зарыть топор войны, и даже позвонил в редакцию, чтобы заставить бесхребетного начальника Вики взять ее обратно. Не хотелось признавать, но она оказалась права, назвав тот мой поступок мелочным. Мне было все равно, каким образом ее уговорят вернуться, но я выдвинул лишь одно условие – Вика не должна узнать, кто похлопотал за нее. Я не ждал оваций и благодарностей, просто так поступить было правильно.

Но всё-таки карма – это полная чушь, потому что в ответ на добро мне подложили такую большую жирную свинью. Женская месть всегда изощрена.

И как Вика всё это провернула? Сколько надо было потратить времени и сил? Неужели так сильно ненавидит меня? Да было бы за что.

По улыбке было видно, что Вика полностью удовлетворена своей тщательно спланированной местью. Ее усердие похвально, только вот, к несчастью для нее, обернется против нее самой. Я не святой и вторую щеку подставлять не буду.

Значит, война, Виктория Баринова!

Оставил шумную компанию, что растаскивала по разным углам дерущихся девиц, и, ни на секунду не теряя из вида, двигался прямо к Вике.

Она была так увлечена наблюдением за плодами своей мести, что не сразу заметила мое приближение. Как же хотелось ее придушить прямо там. Но провидение, наверное, все-таки существует, и Вика сама чуть не подавилась только что заброшенной в рот тарталеткой, когда увидела меня.

Сначала она испуганно огляделась по сторонам, но потом, видимо передумала бежать, решив, что при таком количестве свидетелей я не рискну ее убить. Напротив, Вика, гордо держа голову, приняла вызов. Она выпрямила спину и спокойно дожидалась меня, будто говоря, что готова ответить за свои поступки.

Дети из детского дома рано понимают, насколько жесток мир, и скоро обрастают колючками, как ежики, и всегда готовы драться или защищаться – зависит от обстоятельств. Вот и Вика привыкла быть в постоянной обороне, привыкла защищаться от всех и вся.

Но сочувствие к прошлому Вики не отменяет того факта, что она портит мне жизнь в настоящем, и я не собираюсь оставлять это безнаказанным.

Наклонился к Вике:

– С сегодняшнего дня ты моя, ― не касаясь девушки, произнес у самого ее уха.

– Что? ― ухмыляясь, она отстранилась. ― Ты что дьявол? Я тебе душу не продавала.

– Ошибаешься, ― коснулся ее подбородка, рассматривая девушку, как товар.

Вике это не понравилось, и она грубо оттолкнула мою руку:

– Раздавай приказы кому-нибудь другому, ― ее тон был надменным, ― я не твоя рабыня.

– Вот именно, что рабыня, ― не сдержал улыбки. Черная полоса закончилась и теперь мне улыбалась удача. ― И я буду делать с тобой всё, что захочу.

Она отказывалась воспринимать меня всерьез, думала, что я играю с ней.

– Соболев, тебе нужно к врачу – лечить манию величия. ― Тем временем я уже держал ее за локоть, чтобы и не думала сбежать. Плен злил, распаляя ее. Медленно, выделяя каждое слово, она произнесла: ― Я не твоя.

– Не разочаровывай меня, ― разжал руку, отпуская Вику, и взял со стола за ее спиной фужер с шампанским. Жестом предложил и девушке выпить, но она покачала головой. ― Неужели ты так недальновидна, и не просчитала все на несколько шагов вперед? Не подумала о последствиях?

Тут спесь быстро сошла, и Вика затихла, хаотично вспоминая, где прокололась.

– Не-е-е-ет, ― не веря, произнесла, когда наконец сообразила что к чему.

Думает, я не способен на такое? Зря. Не надо было злить меня, девочка.

– Да, ― сделал глоток игристого. Чем если не шампанским праздновать победу?

– А если я откажусь играть по твоим правилам? ― теперь она выглядела по-настоящему напуганной.

Я сделал шаг вперед и провел пальцем по ее щеке. На этот раз девушка не шелохнулась.

– Как ты тогда выразилась? ― сделал паузу, будто вспоминаю ее собственные слова. Но я прекрасно помнил каждое из них. ― Я заявлю на тебя, ― сухо констатировал. ― За нарушение неприкосновенности частной жизни с использованием своего служебного положения, ― уточнил статью, дабы произвести на нее большее впечатление, и чтобы она окончательно уверилась, что это не фарс. ― И не думай, что я не смогу ничего доказать. Достаточно твоего IP. Ты ведь не хочешь в тюрьму? ― Вика молча покачала головой. ― Тогда завтра жди звонка, ― дал первый приказ своей личной рабыне, сжал ее подбородок, чтобы была покорной, и скрепил договор поцелуем, едва коснувшись ее губ.

Будет весело, Вика. Обещаю.

Мои губы горели, будто это был не поцелуй мужчины, а обжигающее пламя ада. Я даже не сопротивлялась – так ошарашили меня слова Андрея. И тем, как собственноручно вырыла себе могилу. Практически вручила дьяволу свою душу!

Скоро оцепенение спало, и уже через несколько секунд я смотрела в спину своему демону и проклинала его на чем свет стоит.

Рабыня? Теперь я его рабыня? Тоже мне рабовладелец двадцать первого века!

Хотя сама виновата. Дура! То и дело грозила всем судом, а сама мысли не допускала, что меня может постичь та же кара.

Да кому я нужна мелкая сошка? Что с меня взять? Последние штаны снимут и фотоаппарат отберут? Для меня, конечно, огромная потеря, а вот для воротил шоу-бизнеса это ничто!

Я так вошла в раж и упивалась своими мелкими кознями, что забыла включить мозг. Мне даже в голову не пришло, что Соболев опустится до шантажа. Хотя почему нет, он же подлый гад! Я не боялась потерять работу, обнадежённая словами редактора, что все эти «уволь ее, я так хочу» – игры мажоров и после того как избалованная детка топнет ногой, ничего действительно серьезного не последует.

«Вика, о чем ты думала?» ― ворчало сознание.

Точно не об уголовном кодексе!

Я так часто вторгалась в чужую жизнь, что прекрасно знала о какой именно статье говорил Андрей. За нарушение статья 137 мне грозило выплатить штраф; принудительные работы; запрет заниматься деятельностью, пользуясь служебным положением которой я распространяла личную информацию о Соболеве; лишение свободы.