Через десять минут он припарковался напротив садика и я, выходя из авто, сразу увидела, как ко мне бежит мой ангел: каштановые волосы, беззаботная улыбка и кукольные глаза насыщенного изумрудного цвета. Дочь была копией своего отца. Не нужно ДНК, чтобы понять, — это ребенок Волкова. Характер у девчонки был тоже его: она была упрямой, могла добиваться своего и рассуждать, несмотря на то, что ей было только 3,5 года.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ульяна. Так назвала итог наших с Назаром отношений. Мой ангел, которого я любила больше жизни и готова сделать все, чтобы этот человечек был счастлив. После развода я осталась жить в одном городе с Назаром, потому что хотела забыть свое прошлое, где остались родители и друзья, прошлая любовь. После расставания муж выплатил мне неплохие откупные и приобрел для меня частный дом, хотя я отказывалась. Но спорить с Волковым себе дороже. Если он решил, значит, так и будет. Со слов адвоката, Назар Максимович хотел, чтобы мы ни в чем не нуждались.

— За Улей уже приехали, — резюмировал Олег, подъезжая к дому.

Рядом с воротами стоял тонированный «Лексус». Это Вадик приехал за дочерью своего хозяина. Каждую пятницу Ульяну забирали и возвращали вечером воскресенья. Я сморщилась, заметив авто, но быстро натянула на лицо дежурную улыбку. Против Вадима я ничего не имела против, но в глубине души мечтала, чтобы вместо него приехал сам Назар. Но бывшего мужа я видела последний раз 3,5 года назад.

Он заявился ко мне в палату практически сразу после родов. Как сейчас помнила момент, когда открылась дверь и в помещение ворвался запах сандала с табаком, а следом воздух стал тяжёлым. Назар Волков заполнил собой все пространство. Он как всегда выглядел безупречно: чёрная рубашка, пиджак, под которым скрывалась оперативная кобура, джинсы и дорогая обувь. Ему в след всегда оборачивались, а девушки хотели оказаться под его крылом. Назар считался одним из самых обеспеченных холостяков и вниманием женщин не был обделен. Впрочем, как и всегда. Медсестра почувствовала мощную энергетику, исходившую от моего бывшего мужа и свалила из палаты.

Я скользнула взглядом по мужчине и задержалась его на животе, на месте, где находилось ранение. Я знала, почему Волков метал молнии. Он долго восстанавливался после того как его вытащили с того света и был в бешенстве от того, что Вадик ему не доложил о беременности. Уже потом я узнала от Санька, что Вадик сдержал слово и молчал. Только когда родилась Ульяна, Назара оповестили.

И он пришёл на разговор. Я в глубине души надеялась, что мужчина предложит соединиться заново, но того это не волновало. Его интересовала только дочь.

— Свою дочь я не брошу, — прожигал меня зелеными глазами бывший муж, — все что нужно от меня, сделаю. Любые вопросы можешь решать через Вадика. Ежемесячно буду переводить тебе деньги.

— У меня есть деньги, — начала я, но вовремя заткнулась, заметив, как заиграли жевалки Волкова.

— Ежемесячно буду переводить деньги. Отбирать дочь у тебя не буду, если будешь нормально вести себя, без глупостей, — процедил он, — рядом будут всегда мои люди. Обо всех изменениях в своей жизни будешь мне докладывать. Поняла?

Я хотела спросить, что значит "отбирать", но промолчала. Он может. Лучше этого человека не злить.

А матерью я была хорошей. Заботливой и делала все для дочери. Беременность была сложной, меня постоянно мучил токсикоз и обмороки, пониженный гемоглобин. Но несмотря на это я не воспринимала беременность как болезнь и даже умудрилась закрыть сессию. Досрочно, конечно. Вести о том, что Волкова падает на экзаменах в обмороки, быстро разлетелись по универу и преподаватели старались скорее отделаться от назойливой девушки, которая пыталась рассказать весь предмет.

Роды начались преждевременно, на седьмом месяце. А после этого мучительные бессонные ночи с Ульяной. Я буквально валилась с ног и засыпала на ходу. Ко мне приехала Малена, которая помогала с готовкой и уборкой по дому. Караулила Улю, пока я отсыпалась. Всякий раз, просыпаясь, чувствовала в доме знакомый запах сандала с табаком. Я знала, Волков всегда рядом.

Круглосуточно меня охраняли его люди. О каждом шаге докладывалось, но сам муж не появлялся. Я привыкла к такому поведению, но все равно в глубине души мечтала, чтобы хоть раз за дочерью приехал он сам. Но Волков принципиально избегал встреч из-за чего каждую пятницу погибала надежда на то, что все-таки настанет момент, когда я смогу снова его увидеть.

В глубине души было обидно, но я понимала, что прошло четыре года и у каждого своя жизнь. Тем более, я сама настояла на разводе, меня никто не принуждал. Это был мой выбор, решение и последствия вполне предсказуемы.

И сейчас я провожала взглядом «Лексус», который скрывался в переулке и чувствовала пустоту. Так всегда. Каждую пятницу начинала тосковать по дочери, не успев с ней попрощаться. Но ничего уже не изменить. Противиться общению с отцом нельзя. Тем более, что Ульяна любила Назара.

Попрощавшись в Олегом, я прошла в дом и бросила сумку на стул на кухне, схватив по пути плюшевого жирафа. Любимая игрушка Ули. Ее ей подарил отец во время одних из выходных. Девчонка никогда не расставалась с Пушей и везде брала его с собой: в садик, на прогулки и даже спала с ним.

Я схватила телефон, решив позвонить Вадику. Ульяна может начать плакать из-за того, что любимчик остался дома.

— Вадим, Пушу забыли, — сказала я, когда парень взял трубку.

— Знаю, — протянул Вадик, — я думаю, ты тоже знаешь о том, что я знаю. Слышишь?

Я услышала рев дочки и затеребила Плюшу. Пусть даже она плачет из-за пустяка, но все равно это заставляло материнское сердце сжиматься и болеть.

— Давай обратно, я вынесу его.

— Через пару минут подъеду, выходи, — бросил Вадим и отключился.

Я выскочила к воротам и подлетела к задним дверцам авто. Как только села в салон, меня оглушил плач дочери.

— Господи, ангел мой, успокойся! Ради Бога, не плачь, вот твой Плюша, — прижала дочь к себе и начала вытирать ее слезы. Готова была с ней расплакаться.

— Я думала, что он потерялся, — прижала к себе плюшевую игрушку Ульяна, успокаиваясь. Инцидент был исчерпан. Пропажа нашлась и слезы, как по щелчку пальцев, куда-то испарились. Всегда было интересно, как дети так резко умеют прекращать плакать?

— Как он мог потеряться, Уля? Он просто зашел на кухню, чтобы взять тебе вкусняшек в дорогу, но растерялся от выбора и опоздал. Отставить плакать! — игриво щелкнула ее по носу.

— А где вкусняски? — в глазах ребенка зародилось любопытство. Уж что-то, а вкусняшки мы любили. Без них никуда.

— Хитрюга, — засмеялась я, — держи.

Я протянула ей ее любимые конфеты «Дюймовочку» и крекер. За последние девчонка была готова оперативно разложить игрушки по своим местам и лечь спать по первому требованию. Если не можешь договориться, доставай крекер.

— О, мои любимые печеньки! — вмешался Вадик и потянулся с водительского кресла к крекерам.

— Мои песеньки! — возмутилась Уля и спрятала крекер.

— Но я же тоже хочу? — с обидой протянул парень.

— Ты себе сам купис, — букву «ш» она выговаривала не очень четко и это звучало забавно.

— Ты знаешь, — нахмурился охранник, — с близкими нужно делиться тем, что у тебя есть. У тебя вон, сколько печенек. Неужели тебе жалко для меня одну?

Уля вопросительно посмотрела на меня, а я кивнула ей головой, показывая, что нужно делиться. Девчонка нехотя протянула парню ровно одну печеньку и быстро спрятала остальные угощения в рюкзак. В отличие от остальных детей она не съедала все сразу, а умела растягивать удовольствие. В этом я узнавала себя. Тоже так делала в детстве, со слов мамы.

— Уль, тебе ехать пора. Папа ждет, — сказала, видя, что дочь успокоилась окончательно и уже с увлечением играла с Плюшей, — я пойду домой и мы с тобой увидимся воскресенье.