Да, именно красоту, и это стало одним из невероятных открытий, которые сделал Роман за последний месяц тесного общения с Пушкарёвой.

Другие открытия тоже были не менее поразительными. Например, Катя оказалась особой очень интересной и разносторонней, с ней было очень приятно поговорить, она хорошо понимала Малиновского, умело парировала его шутки, чего даже Жданов делать не умел. Она и сама умела шутить, обладая похожим ироничным чувством юмора. Они как-то быстро сблизились и уже не помнили, когда перешли на ты. Каждое утро Рома радовал Катюшу какой-нибудь маленькой приятной мелочью в виде конфетки, чашечки кофе, принесенной специально для неё, да и просто регулярно стал заходить в каморку, чтобы поболтать. Ничто так не сближает, как общее дело.

Кстати, об общем деле. Конечно, Рома помнил, ради чего всё это затевалось. Катя тоже не забывала и регулярно спрашивала Малиновского, когда, собственно, она сможет начать очаровывать Андрея Палыча. Конечно, он предполагал, что так и будет, поэтому объявил девушке, что теперь её ждёт второй этап — теоретическая часть плана по соблазнению шефа.

Катерине были даны ценные указания ни в коем случае не показывать начальнику своей симпатии, оставаться гордой, неприступной и ждать, пока Андрей сам созреет и проявит к ней интерес. Стратег мотивировал это тем, что мужчины — охотники, им не нужна добыча, которая легко попадает в руки, и Андрей исключением не был.

За Жданова Ромка был спокоен. Никаких особенных изменений в нём он не замечал. Преображение Кати тот принял как должное и относился к помощнице как раньше: всё так же орал на неё по поводу и без, не мог и шагу ступить без той на переговорах, советовался во всём и мило с ней ворковал, когда пребывал в хорошем настроении. И ничего большего, никаких флюид. Всё-таки она была не его форматом, да и после отмены свадьбы на президента столько всего навалилось, что ему было совсем не до любовных интрижек.

Александр забрал из компании свои акции, Кира уволилась, а старший Жданов, узнав о провале коллекции, дал сыну хорошую взбучку, но в шок эта история с дешёвыми тканями отца-основателя не повергла. Человека, построившего бизнес в эпоху малиновых пиджаков, было сложно чем-то шокировать. Во время его президентства всякое случалось, поэтому сына он не стал сильно наказывать, но взял с того слово ситуацию исправить. Этим Жданов и занимался последний месяц.

Катиных чувств к начальнику Малиновский не понимал. Тем более сейчас, когда она изменилась, и даже их маэстро Милко порой делал ей комплименты. Эта зацикленность его сбивала с толку. Необходимо было срочно найти Катеньке приличного мужчину, но по иронии судьбы теперь уже потенциальные ухажеры казались Малиновскому недостойной партией для Катерины.

***

Этим вечером Жданов и Малиновский были приглашены на вечеринку в «Макротекстиль». Они были давними партнёрами «Zimaletto». Цены в «Макротекстиле» кусались, поэтому они закупали в этой компании только элитные ткани — иранский шёлк и индийский кашемир.

Жданов решил взять с собой Катю, с расчетом, что та сможет договориться о скидке или рассрочке на новую партию материала. Пушкарёва охотно согласилась, но отпросилась домой на час раньше, чтобы привести себя в порядок.

Андрей и Рома всю дорогу со смехом вспоминали, как Катерина так же убежала готовиться к походу на вечеринку в «АйТи Коллекшн». Тогда чудо не произошло. Но как известно, талантливый человек талантлив во всём, так и Катя быстро освоила искусство шопинга и макияжа, поэтому пришла на вечеринку в шикарном облегающем платье, волосы были собраны в высокую причёску, а мэйк был чуть ярче обычного и прекрасно гармонировал с образом.

Финансовый директор «Макротекстиля» был настолько очарован прелестями Пушкарёвой, что предоставил желаемую скидку, да и судя по его реакции на девушку, готов был отдать ей хоть полцарства.

Малиновскому это не понравилось, а больше того не понравилось, как взбесился Андрей, приревновав свою помощницу к лысому финансисту. Но Жданов ревновал недолго. Ровно до того момента, когда ведущий технолог «Макротекстиля» Натали Нестерова появилась в поле его зрения. Он тут же забыл обо всём на свете и весь оставшийся вечер предавался флирту с красивой блондинкой.

Катя снова расстроилась. Она стояла в уголке, по-детски насупившись от обиды, и крутила в руках бокал с шампанским. Малиновский внутри себя хохотал и злорадствовал, но вскоре ему снова стало жаль Катеньку.

— Скучаешь? — спросил Роман, протянув девушке тарталетку.

— Ром, а ты не мог бы спросить у Андрея Палыча, если я ему не нужна больше, я бы поехала домой. — Пушкарёва смотрела на него умоляющими глазами.

— Я сейчас спрошу, конечно, но домой в таком настроении ехать не рекомендую. Ты как будто на поминках была, а не на светской вечеринке. Предлагаю пойти поужинать, а потом я сам тебя отвезу. — Малиновский толком не понимал зачем ему тащить Катю на ужин. Просто захотелось и он решил это желание не анализировать.

Через сорок минут они уже сидели в ресторане «Лиссабон». Учтивый метрдотель проводил их к уютному столику у камина и, по обыкновению, зажёг свечи. Этот жест Романа смутил. Он вдруг осознал, что в данный момент сидел в шикарном ресторане, напротив него расположилась красивая женщина в роскошном вечернем платье, тёплая атмосфера, прекрасное обслуживание — всё, как всегда. Только он впервые за последние годы пришел в ресторан с женщиной, которую не собирался затащить в постель, которая тихими шагами вошла в его жизнь, стала ему близким человеком, другом. Выражение «женщина-друг» для Малиновского всегда являлось оксюмороном, и только сейчас он начал понимать его истинное значение.

Катя улыбалась, потягивая из бокала красное вино, которое заказал Рома и уговорил её попробовать. Настроение девушки заметно улучшилось, и она уже беззаботно щебетала, рассказывая про своего бывшего начальника, у которого они с Андреем намерены просить очередной кредит и реструктуризацию уже имеющегося в банке «Ллойд Моррис» долга. Она всегда с большим воодушевлением говорила о работе и Жданове, что сначала забавляло Малиновского, а теперь почему-то тихо и незаметно выбешивало, поэтому он перевёл тему и стал расспрашивать Катю о детстве, о её прошлой жизни в Забайкалье, о стажировке в Германии, потому что в этих рассказах он уж точно не услышал бы фамилию Жданов.

Зазвонил мобильный. На дисплее высветилась та самая бередящая нервы фамилия. Роме почему-то не хотелось говорить Андрею, что он сейчас ужинает с Пушкарёвой, поэтому, извинившись, он отошёл в сторону бара поговорить с другом. Разговор получился коротким. Жданов звонил отчитаться об очередном фиаско с Нестеровой, а Рома соврал, что проводит вечер в обществе очаровательной модельки. Вернувшись за столик, Малиновский заметил, что обслуживающий их официант как-то странно смотрел на Катю. Когда же он перевёл взгляд на девушку, так и вовсе встревожился. На той лица не было. Она вся сжалась и не поднимала глаз ни на Рому, ни на официанта.

========== So hush little baby, don’t you cry ==========

— Милейший, а вы всегда так медленно обслуживаете гостей? — высокомерно спросил Малиновский у официанта.

Роман сразу понял, что Катя была знакома с этим милым юношей, и знакомство это было вряд ли приятным. Судя по выражению лица, девушка находилась в полном смятении, и Малиновскому даже показалось, что она дрожала. Рома в голове прикидывал варианты при каких обстоятельствах Пушкарёвой посчастливилось познакомиться с этим покорным слугой общепита.

На первый взгляд парень был приятной наружности, высокий и статный брюнет, чем-то напомнивший ему Жданова. «Эврика!» — воскликнул про себя Малиновский. Наверняка, в этом деле не обошлось без романтических отношений, но для безответной любви реакция Пушкарёвой на этого парня была уж слишком негативной. А если учесть, какой Катюша была еще месяц назад, можно было предположить, что отношения эти, если и были, то основывались уж точно не на взаимной симпатии. Интуиция Ромку никогда не подводила, вот и в этот раз подсказывала ему, что паренёк девушку чем-то сильно обидел. А чем он мог её обидеть? Наверное, как и многие в «Zimaletto», высмеивал ее внешность и отпускал идиотские шуточки. Стало снова жаль Катерину. Захотелось, чтобы этот пижон почувствовал на своей шкуре, каково это, когда тебя унижают.