— Это же Johnnie Walker. Люблю эту марку, — сделав пару глотков, сказал Андрей.
— Вы разбираетесь в элитных напитках? Не плохо же живут у нас сотрудники производства, — подняв брови, с удивлением отметил Зорькин.
— Приходилось однажды пробовать, — смутившись ответил Жданов. Ему хотелось возразить, хотелось бросить в лицо этому очкарику, что такой виски у него валяется в ящике стола, чтобы только промочить горло, что он не считает эту марку такой уж элитной, и вообще, предпочитает другой виски. Тот и на вкус более терпкий, да и букет ароматов ярче. Но Жданов смолчал.
Он все время смотрел на Катю, которая заметно погрустнела и явно нервничала: то она лезла в ноутбук, то начинала копаться в сумочке, то подходила к окну и задумчиво всмаривалась в тёмную даль. Окна квартиры Зорькина выходили на сосновую рощу, которая уже давно погрузилась в густую осеннюю темноту, и разглядеть там мало что представлялось возможным. Она о чем-то думала, о чем то тревожащем, томящем. После разговора с женихом Пушкарёва растеряла весь былой боевой запал, обсуждать уже было нечего, то и дело возникали продолжительные паузы в беседе и Андрей засобирался домой. Часы показывали половину одиннадцатого. Катерина взяла ключи от машины и обратилась к Жданову:
— Андрей, я отвезу вас, если вы не против.
— Не стоит, я вполне доберусь на метро, но если позволите, я хотел предложить сопроводить вас до дома. Я мог бы сесть за руль. Вы выглядите расстроенной и не очень собранной. — Андрей протянул руку за ключами, не надеясь, что девушка согласится.
— Вы очень любезны, — вопреки его ожиданиям, Катя дала ему ключи и слегка улыбнулась краешком губ. Она, и правда, выглядела уставшей и подавленной.
***
— Кать, а вы любите своего жениха? — после долгого молчания в пути спросил Андрей. Вот так вот в лоб. Без всяких обиняков. Катерина на какое-то мгновение растерялась, подняла на него свои огромные бархатные глаза, наполненные смятением, но все же собралась с духом и ответила:
— Да. Люблю…
Но тут же тихо добавила:
— Я не знаю…
Голос дрогнул, она закрыла лицо ладонями и отвернулась к окну.
— Катерина Валерьевна, вы плачете? — спросил Андрей, невольно чувствуя неловкость и даже, в какой-то степени, вину за всё происходящее этим вечером. Он присмотрелся к отражению и увидел, что глаза девушки были на мокром месте, но она старательно пыталась успокоиться вытирая непрошенные слезы, чтобы тушь не растеклась.
— Нет, что вы, я… — Не в силах больше сдерживаться Катя сдалась, и солёный поток хлынул по ее лицу. Андрей припарковался на обочине и повернулся к девушке.
— Ну что ты совсем расстроилась, Кать, — Он резко перешёл на ты, достал из кармана носовой платок и протянул ей.
— Вот, возьми платок. Он чистый. Кать, ты так из-за жениха расстроилась? — Жданов начал заботливо вытирать крупные слезы на щеках Катерины, не дожидаясь, пока она возьмёт платок. Она уже плакала навзрыд, как девчонка, разбившая в кровь коленку.
« — Она совсем еще ребёнок. Ведет себя, как маленькая, » — подумал про себя Жданов, успокаивающе поглаживая девушку по плечам.
— Ну хватит плакать. Что случилось? Ведь вечер так здорово начался. Ваш бизнес-план просто замечательный. Мы вас с Николаем обязательно поддержим и поможем во всём, если потребуется. Кать, ну это всё из-за шуточек Коли? Да он дурак! И не удивлюсь, что говорит эти гадости из ревности, потому что сам в тебя влюблен, — уговаривал он девушку, но уговоры не работали, и Катя продолжала всхлипывать и лить слезы. Тогда Андрей решил применить шоковую терапию. В его детстве этот прием матери всегда срабатывал на ура.
— Так, Екатерина Валерьевна, перестаньте плакать! Соберитесь! Что вы тут за потоп устроили? Отставить потоп! — громогласно отчеканил Андрей, а Катя моментально расправила плечи, перестав издавать всхлипы. Она с удивлением посмотрела на мужчину и улыбнулась. Жданов ласково улыбнулся ей в ответ, и тогда девушка рассмеялась. Взяв из его рук платок, она достала зеркальце и смущенно принялась приводить себя порядок.
— Ну вот, зато плакать перестала, — радостно подметил Жданов.
— В детстве папа всегда так успокаивал меня, когда я начинала громко реветь, — сказала она уже спокойным ровным голосом. Её глаза снова сияли, будто и не плакала вовсе.
Довольный собой, Жданов завёл машину и выехал на шоссе.
***
— Понимаешь, мои родители, они с самого детства говорили мне, что Саша будет моим мужем, что мы красивая пара. Я ждала его из Гарварда. Он ждал меня из Германии, где я стажировалась целый год. Казалось бы, вот оно счастье — мы вместе, но нет. Он все время занят. Он не понимает меня, я не понимаю его. Это пугает. Приближение свадьбы пугает, — Катя посмотрела на Андрея такими умоляющими глазами, словно ища поддержки и защиты. Они припарковались рядом с элитным коттеджем, где жили Пушкарёвы и Катерина сама начала свою исповедь. Жданов внимательно слушал ее, понимая, что девушке необходимо выговориться. Вряд ли она рассказывала об этом кому-нибудь еще.
— Кать, Катюш… — Андрей ласково взял ее руку, согревая ее прохладные пальчики своей горячей ладонью. Он пытался найти нужные слова, а главное объективные, послужащие советом, а не призывом просто смириться. Раньше он никогда не утешал женщин. Даже когда Кира устраивала истерику, он зачастую шёл в наступление, делал вид, будто он обиделся и готов уйти. Невеста тут же меняла тактику на 180 градусов и умоляла его остаться, забыв про все претензии со своей стороны. Сейчас же ему самому хотелось утешить эту маленькую хрупкую девочку, хотелось обнять, прижать к себе, а еще было невыносимо думать о Сашке. Ревность уже пустила ростки в его сердце и оплела своими ядовитыми щупальцами все артерии. Он ненавидел Воропаева еще больше, чем в своей прежней жизни. Он искренне хотел бы с ним поговорить по-мужски, заставить его вести себя по-другому. Снова вспомнилась Кира, и Жданов, отерев лицо ладонью, внезапно для себя заговорил:
— Катя, послушай, пожалуйста. Я был в такой же ситуации. У меня была невеста. Назовём ее Кира. Наши родители с самого детства были уверены в том, что мы поженимся. Они внушали нам это на протяжении долгих лет. Я первый почувствовал, что это совершенно не то, чего я хочу. Я начал жить своей жизнью. Я изменял ей. Это мерзко и подло, но это так. Хотя, наверное, это были даже не измены, я просто развлекался. У меня ни к кому из этих женщин не было чувств, в то время как к Кире я очень тепло относился. Я думал, что, наверное, так оно и должно быть. Мы с ней хорошая пара, и лучше мне не найти. Она была умницей и красавицей, всегда принимала меня, прощала и скорее всего сильно любила. Возможно, в силу того, что с детства видела меня в роли своего мужа. Я не ценил ее любви, не замечал. Я тогда думал, что любви и вовсе не существует, пока… — он сбился и с нежностью посмотрел на Катю. Она внимательно слушала его, не отводя глаз.
— Я теперь понимаю насколько плохо с ней обходился. Она не заслужила этого, но и быть с ней другим я тоже не мог. За любовь ждут плату любовью, а я не мог платить тем, чего не имею. А платить за любовь благодарностью благородно, но жестоко. Ведь я лишал ее возможности быть любимой другим мужчиной. Сейчас я это понимаю, а тогда не понимал. Что такое любить не понимал…
— А теперь вы знаете, что такое любовь? — тихо спросила Катя.
— Мне кажется да, — почему то шепотом ответил Андрей. Они молча смотрели друг на друга, не решаясь прервать этот проникновенный разговор глазами. Жданов наклонился к Катерине и нежно приблизил девушку к себе. Несколько секунд он думал, колебался и сомневался, но все сомнения и колебания испарялись по мере того, как он смотрел на ее манящие пухлые губы. Катя не отодвигалась, будто ждала. Андрей наклонился над девушкой, она подалась навстречу и закрыла глаза. Звонок мобильного заставил обоих вздрогнуть и они резко отпрянули друг от друга.
— Алло, папа. Я уже приехала. Я скоро буду дома, не волнуйся, — устало ответила на звонок Катерина.
