Кира осознала, что застыла, таращась на сказочную принцессу самым неприличнейшим образом: «Еще и рот открыла!»

Сзади послышался восхищенный возглас:

– Это что за краля? Хотелось бы быть ей представленным.

– И думать забудь! Это дочка градоправителя. Не твоего полёта птица.

«Вот кто получит манто из голубой куницы, которую я продала Силантию», – подумала охотница, стряхивая оцепенение.

Вскоре Кира вошла во врата храма Киаланы. Истово, как никогда в жизни, принялась молила богиню, стоя на коленях перед гигантской величественной статуей с отстраненным ликом и развевающихся словно на ветру одеждах. Просила защитить деревенских, образумить Защитника Паситу, укрыть грядущей зимой от Стаи, уберечь от сартогов, да укрепить сон тварей Излома. Как водится, не забыла испросить о здоровье, а для себя только одно – направить, помочь принять верное решение. Даже не скупясь, пожертвовала целый золотой и заняла очередь на ритуал очищения, когда к ней подошла юная жрица, закутанная в многочисленные слои кисеи, повторяющие наряд богини.

Поклонившись, та жестом указала следовать. Обогнув статую богини, отворила неприметную дверцу, предлагая войти внутрь. Стало немного жутко, но Кира рассудила: «Да что со мной может в храме случиться?»

– Сядь дитя, – послышался степенный низкий голос.

Немолодая женщина мягким, плавным жестом указала на раскиданные повсюду подушки. Повинуясь, Кира опустилась на одну и скрестила ноги, повторив позу говорившей.

– Я чувствую, твоя душа полна сомнений. Напрасно. В тебе дремлет небывалая сила. Ты лишь в начале пути, но твоя судьба предначертана. Не надо противиться. Все случается по воле богов, и ты должна знать, они любят испытывать смертных. Иначе, как им понять, кто из нас, чего достоин? Помыслы людей изменчивы. Миг ты веришь в одно, а через два вдоха уже в иное…

Жрица, как водится, говорила долго и запутанно, Кира её не перебивала. Несмотря ни на что, в ней крепла надежда: «Значит ли это, что Пасита послан мне богами, как испытание? Для меня ли одной, или для всех жителей? Мы слишком долго жили мирно. И сартоги стороной обходят, Стая много зим не тревожит, а когда последний раз пробуждался Излом, и старики уже не припомнят. Обленились. Заплыли жирком. Плачемся по любому поводу – только Керуна гневим, прячась за юбку Киаланы, стоит возникнуть мало-мальской трудности… Грядёт время испытаний, а мы, выходит, и не готовы совсем…»

Кира тряхнула головой, отгоняя тяжёлые мысли, и вышла наружу опустошённая, но с надеждой в душе. С удовольствием вдохнула воздух, очищая лёгкие от запаха благовоний. Врождённое любопытство и влекущий запутанными улочками светлый и жизнерадостный Птичий Терем, манил, и нахлынувшая было печаль быстро улетучилась, растворившись где-то там над маковками храмов в синем летнем небе.

Напротив, на другой стороне площади возвышался храм Керуна-воина. В отличие от изящного, как морозные узоры на окне, храма богини, он больше напоминал неприступную крепость. При необходимости, его стены смогут укрыть от напасти немало жителей города. Объединял два храма лишь белый камень, из которого они были построены, да позолоченные крыши.

Кира пересекла площадь, чтобы рассмотреть его получше. Вблизи храм производил подавляющее впечатление, заставляя чувствовать себя песчинкой пред взглядом сурового бога. У входа возвышались две внушительные фигуры братьев-воинов в серых длинных рясах, перепоясанных простой верёвкой. Каждый был, почитай, на две головы выше охотницы, а она на рост не жаловалась: «Не каланча, хвала богине, но и не пигалица, как Маришка. Вот же воистину отражения бога-воина!»

Бесхитростно восхитившись бравыми ребятами, Кира припомнила рассказы Каррона. Именно братья-воины сражались плечом к плечу с Защитниками, разя порождений Излома не магией, но силой духа и мечами из освящённой стали.

Один из невозмутимых истуканов неожиданно тепло улыбнулся и подмигнул, и Кира вдруг осознала, что стоит, уставившись на них во все глаза: «Хорошо, хоть снова рот не раззявила, – брат-воин оказался совсем ещё молодым парнем. – А что? Симпатичный и ладный. Чем-то на Лютобора похож, только мощнее. Второй – его копия, разве что постарше. Этот не улыбался, но в серых глазах явственно отражалось веселье. Кира, не удержавшись, сверкнула зубами в ответ и зарделась, смущённо отвернувшись, поспешила дальше.

«И ладно, что внутрь женщин не пускают, а то вот так войдёшь просто посмотреть, а выйдешь невестой, если все там такие, как на подбор красавцы», – братьям-воинам, в отличие от Защитников, заводить семьи не запрещалось.

Отдав дань богам, Кира решила осмотреть знаменитый Птичий Терем, давший название городу. Говорят, градоправитель собрал там видимо-невидимо птиц со всех уголков света. Он большой их почитатель, особенно певчих и охотничьих. Местных-то птиц охотница знала наперечёт и по виду, и по повадкам, а вот на заморских страсть как хотелось взглянуть. Но не успела она пройти и пары кварталов, как вдруг на неё, зазевавшись, налетел какой-то паренёк.

– Эй, поосторожней!

Толчок вышел сильный, и Кира поймала парнишку, спасая от падения на мостовую. Тот непроизвольно вцепился в её куртку и, смутившись, затараторил:

– Простите, госпожа, я загляделся, право неловко! Вы сами не ушиблись? – и, дождавшись отрицательного ответа, приподнял шапочку. – Доброго вам денёчка!

– Доброго! Не зевай впредь.

Кира представила: «Попадись на моём месте лошадь… Или, к примеру, та же дочка градоправителя? Всыпали бы парню, наверное, плетей на площади?»

Она было зашагала дальше, как вдруг одолели смутные подозрения. Предчувствие не обмануло, поясного кошеля на месте, как не бывало.

– Ах ты паршивец!

Охотница обернулась и чудом успела приметить, как парнишка юркнул в ближайший переулок. Припустив следом, она от всей души надеялась, что гонится именно за воришкой, а не за каким-нибудь случайным бедолагой, иначе пропали денежки.

– Стой! – Крикнула вслед, но тот, оглянувшись, только припустил сильнее и скрылся за ближайшим углом.

«Похоже, не ошиблась», – решила Кира, стремительно преодолев узкую улочку. Как раз вовремя, чтобы узреть прежнюю картину: как бы быстро она ни бежала, вор оказывался проворнее: «Конечно, поди каждую подворотню знает!»

Свернув в очередной раз, Кира остановилась в нерешительности.

Проулок, если так вообще можно было назвать задворки, на которых она оказалась, была пуст и заканчивался тупиком. Справа и слева возвышались грязные, покрытые потёками нечистот, стены. Воняло ужасно: «Дома в отхожем месте и то воздух свежее!»

Повсюду валялись кучи мусора, под которым и мостовой было не видно, Киру одолели сомнения: «А есть ли она здесь?»

Но, главное, охотница совершенно не представляла, где очутилась и куда делся воришка. Украденного кошелька было жаль.

– Просто прекрасно, – горестно расхохоталась Кира, задрав голову к небу. – Меня обокрали, и я заблудилась – всё, как пугала мама. Если хорошенько припомнить, ещё осталось снасильничать и убить, ну или продать в рабство, куда-нибудь в Сагалию…

Она вздрогнула от неожиданности, когда ей ответил скрипучий голос.

– А что, хорошая идея. По первому вопросу мы с тобой согласны, а про второй сразу не подумали. Спасибо за подсказку, – последовавший хохот напомнил вчерашние события.

Трое крепких жилистых мужчин разного возраста перекрыли улицу, отрезая путь к бегству. Из-за угла, чуть поодаль, демонстративно покручивая Кириным кошелем в пальцах, вальяжно вышел тот самый парнишка. Позади с крыши спрыгнули ещё двое, и круг стал медленно сжиматься. На лицах грабителей читалось насмешливое, самоуверенное предвкушение.

Кира почти не испугалась, скорее обиделась. И за кошелёк. И за потерянное время: «Теперь вряд ли успею посмотреть на птичек». И даже за то, что, может, снова кого-нибудь убьет ненароком, сама того не желая. За обидой пришла злость, подталкивающая к безрассудству. Сбитые ещё накануне кулаки так и зачесались.