– Я договорился! – кричит он почти от входа, привлекая к нам внимание. – Там одни чуваки согласились подкинуть нас до Вудстока².

Вудсток. Конечно, куда ещё податься если ты оказался в Штатах в шестьдесят девятом? Леха не унимается с этой темой с прошлой субботы. Сдаётся мне, только благодаря ему мы оказались именно здесь. Все-таки хорошо, что он не увлёкся крестовыми походами.

– У нас денег нет, – лениво отвечаю я, притягивая к себе девушку. Она смеётся и даже не думает сопротивляться.

– Придумаем что-нибудь, – горит энтузиазмом Леха.

Его совсем не волнует, что мы, наверное, никогда больше не вернёмся домой. И тут я понимаю, что мы чертовски далеко от дома. Не просто за какие-то сотни километров, а за десятки лет. От дома. От маминого пирога с вишней, от папиного "ты здоровый мужик, бить ремнём тебя не солидно", от сноуборда, который мне подарили позавчера на день рождения.

Девушка теребит мои волосы и хихикает в ухо. Задумавшись, я даже не замечаю, что моя рука сползла ниже талии.

– Вечно ты что-нибудь придумываешь, – ворчу я. – То качели лизать в мороз, то за ёлкой ехать к какому-то подозрительному деду Егору…

– Я откуда знал, что он подозрительный, – оправдывается Леха и с завистью смотрит на девушку. – Батяня сказал, что у него ёлки по пятьсот рублей. Два с половиной метра и всего пятьсот рублей. Это же практически задаром.

– Ёлки по пятьсот и машина времени в кладовке…

– А нафига ты к нему в кладовку попёрся? – Леха облокачивается на стойку и нагло тянет руку к моему стакану с колой.

– Туалет искал, – огрызаюсь я. – Вот ты нафига за мной пошёл?

– Не знаю, – бурчит Леха.

– Любишь ты ручонками своими во всякие кнопки тыкать, – бормочу я, но не злюсь. Уже не злюсь. Вчера я едва ему не вмазал, когда мы оказались вдруг посреди парковки какого-то торгового центра, а кругом сплошные ретро-тачки, и когда до нас дошло, что мы не в музее и не на съёмках какого-нибудь фильма, а в самом настоящем прошлом.

Поворачиваюсь к девушке. "Поедешь с нами?" Не понимает по-русски, смеётся. Говорю ей: "Лондон из зе кэпитал оф грейт британ". Смеётся ещё больше, показывая ровные белые зубы. "Вудсток". Кивает. Спрыгиваю с высокого стула и тяну ею за собой к выходу. Она послушно идёт следом.

– Ты че, её с собой взять хочешь? – спрашивает Леха.

– Она не против, – говорю я, не оборачиваясь.

Выходим на улицу. Заходящее солнце отражается в стеклянных окнах придорожной забегаловки, заставляет жмуриться. Какой-то чувак в выцветшей бандане и потрёпанной кожаной куртке машет нам и кричит что-то по-английски. Леха кричит в ответ по-русски. Я понимаю, что банда байкеров, припарковавшаяся за углом, и есть наш сегодняшний транспорт. Напрягаюсь, притягиваю к себе девушку и дёргаю Леху за рукав футболки.

– Ты уверен?

– Ага, – засовывает руки в карманы и идёт прямо в рычащую движками толпу. Замечаю, что на нем старые стоптанные кеды.

– Где твои ботинки? – кричу ему вслед я.

Леха молчит, но я, в общем-то, знаю ответ. Моя куртка оплатила нам сегодня ночлег и завтрак. У нас остаётся совсем небольшой капитал – Лехин пуховик и мои перчатки. На мне кроссовки. Наконец не надо отвечать на вопросы, не холодно ли мне в них зимой.

Обнимаю девушку за плечо, показываю на себя, представляюсь: "Антон", показываю на Леху и говорю по слогам: "Ле-ха". "Жюли", хохочет девушка.

"Жю-ли", повторяю я.

– Купим акции "Эппл", – говорит мне вдруг Леха и мечтательно смотрит куда-то вдаль, – или нет, мы создадим свой персональный компьютер, или напишем первую операционную систему, опередим Джобса!

– Где мы возьмём деньги? – спрашиваю я. – Хиппи купили нам сегодня обед, думаешь, завтра они скинутся нам на виллу на Гавайях?

– Возьмём автограф у Элвиса Пресли, продадим и станем миллионерами. Он ведь жив ещё?

Пожимаю плечом, откуда я знаю?

– Да заработаем! – кричит Леха. – Откроем бюро по прогнозам и предсказаниям.

– Посадят за мошенничество, – бурчу я.

Подходим к байкерам. Блестит хром, пахнет выхлопом и кожей. Обветренные и заросшие щетиной лица в общем выглядят приветливо. Один из них показывает, что девушка сядет с ним, а я поеду с другим чуваком. Крепко держу Жюли и не спешу никуда садиться. Леха уже устроился за тем мужиком в бандане.

– Эй, ты чего завис?

Байкеры смеются, тот второй говорит что-то о том, что не украдёт мою подружку. Я ему верю, а вот девушке нет. Мы знакомы всего пять минут, а я что, ревную?

Прижимаю к себе Жюли. У её губ карамельный вкус. От неё пахнет солнцем и ещё почему-то морем.

Едем. Дорога вьётся между полей, мимо каких-то ферм с большими деревянными сараями, пасущимися коровами и овцами. Монотонные пейзажи и вписанный в круг символ хиппи на куртке у впереди сидящего вгоняют в транс. Ветер свистит в ушах и задувает под джинсы. Начинается дождь, колени и руки промокают мгновенно. Оборачиваюсь. Жюли дрожит и прячет лицо от ветра, а Леха наоборот раскинул руки и ловит ртом капли.

В воздухе пахнет мокрой землёй, травой и свободой.

Прибываем на место уже на рассвете. Прощаемся с байкерами словно старые-престарые друзья и идём втроём по грязи, мимо спящих тел, туда, откуда слышится музыка. Идти далеко, уставшие после ночной поездки, едва переставляем ноги. Дождь продолжает накрапывать, и серый рассвет зябко встаёт над огромным котлованом, сплошь усеянным людьми. Мы стоим у самого края. На другом краю сцена, где поют какие-то ребята. Я знаю мелодию, но не знаю названия. Леха подпевает, а потом кричит изо всех сил: "Эй, чувак, мы с тобой!" Мужик на сцене поднимает руку и машет нам. Мы стелим Лехин пуховик прямо на землю и садимся. Жюли кладёт голову мне на плечо и, кажется, засыпает. Я тоже закрываю глаза. Утреннюю тишину разрывает гитарное соло.

В этот момент я понимаю, что мне все равно, что там будет дальше. Мы есть здесь и сейчас. Дикие, юные и свободные. У нас целая уйма времени, и когда мир покатится ко всем чертям, мы уже будем старыми и, возможно, богатыми. Но это будет потом, а сейчас мы преодолели несколько тысяч километров и приехали на "Вудсток".

Похоже, мы сделали свой выбор.

***

Юля сняла наушники, поправила собранные в высокий хвост волосы и поёжилась. Хотя на ней были джинсы и тёплый свитер, ночь в штате Нью-Йорк все же выдалась ощутимо прохладной. Поднявшись с кресла, она посмотрела сквозь затемнённое стекло на два спящих силуэта и сказала вслух:

– Наконец кто-то выбрал современное время. Как же надоело спасать их всех от драконов и нацистов…

– Ты бы не увлекалась этим… Антоном, – высокий старик в брюках и вязаном пуловере вошёл в комнату и остановился у входа, скрестив на груди руки.

– У меня все под контролем, Егор Петрович, – улыбнулась Юля.

Испытания программы моделирования виртуальной реальности "Погружение 2.1.5" проходили успешно…

Солнце прячется за песчано-жёлтыми «сталинками», раскалённый летний день сменяет раскалённый летний вечер.

– Мама, скоро? – жалобно ноет в ухо дочка.

– Потерпи, Юлёк, метро уже близко, а там всего четыре станции, и мы дома. Уже скоро…

Кирилл пыхтит, тащит мою сумку и пакеты. Разве можно от тёщи уехать с пустыми руками?

“Получу премию и оформим кредит на машину”, – в который раз обещает он.

Юлька склоняет голову мне на плечо, сопит. Устала малышка. Я тоже. Беру её поудобнее, перекладывая вес с правой руки на левую.

Станция метро вырастает гранитной громадиной перед нами, и я уже предвкушаю, как… Звук, похожий на взрыв, прерывает мои мысли. Асфальт дрожит и выгибается под ногами. Я теряю равновесие, но Кирилл не даёт мне упасть. Выстрелы, крики… Люди вокруг, ещё не понимающие до конца, что происходит, бросаются врассыпную. Мы тоже бежим. Юлька прижимается ко мне, обняв изо всех сил ножками, и молчит, но я чувствую, что ей страшно.