Свой отказ от гипноза Сяо Чжань объяснил только Оскару. Один раз. Дело было под конец месяца, это был тихий вечер в их доме. Сяо Чжань ужинал один в столовой, и вдруг робко спросил у старого альфы, который подавал на стол:
-Оскар, как ты смотришь на то, чтобы… нам теперь есть вместе? Ты был бы не против?
Альфа явно растерялся, ведь ранее хозяин никогда такого ему не предлагал. Он вежливо поклонился и ответил:
-Почту за честь.
-Вот и славно. Присаживайся прямо сейчас, не хочу больше есть в одиночку.
Оскар спешно накрыл себе место рядом, по правую руку (с левой стороны всегда сидел Ибо), они стали ужинать, и слуга спросил, улучив момент:
-Господин Сяо, все-таки… вы приняли окончательное решение насчет гипноза?
Сяо Чжань вздыхает, потому что эти разговоры порядком надоели ему, но Оскар спрашивал впервые, не то что доктор или Гао, поэтому отвечает ему терпеливо:
-Да, решил. Я не хочу проходить через эту процедуру.
-Ну почему!? - не выдерживает старик, Сяо Чжань смотрит перед собой твердо и отвечает:
-Потому что я люблю его, Оскар. И я не хочу ни забывать его, ни обесценивать. Наоборот, я хочу помнить и лелеять каждое мгновение между нами. Их было так много, но я не хочу забывать ни одного.
Оскар порывисто вздыхает и прикладывает салфетку к глазам.
“В последнее время он стал таким чувствительным и сентиментальным, ну прямо как омега. Стареет, наверное”, - с нежностью думает Сяо Чжань и накрывает его руку своей.
-И что же вы теперь будете делать?! - спрашивает тот из-под салфетки.
-Не знаю, Оскар. Правда, не знаю. Я постараюсь жить.
-Позвольте мне привезти его сюда! - не сдается Оскар, - Я притащу этого мальчишку за шиворот, чего бы он там себе ни хотел. Притащу его к вам - и все будет как раньше. Я приму его, я не стану его притеснять - лишь бы с вами все было в порядке!
-Оскар, мой милый Оскар! - Сяо Чжань сцепляет руки и смотрит куда-то в пространство, - Как тебе объяснить, что именно сейчас, в самой критичный момент в своей жизни, я вдруг понял, как это важно было - отпустить его с самого начала! Я столько ошибок совершил! А сейчас наконец-то решил сделать что-то правильно, а ты хочешь разрушить все мои благие начинания. Нет… только если он придет ко мне сам, тогда только мы и сможем быть вместе.
-Только вы до этого момента можете не дожить! - всхлипывает старик. Сяо Чжань молчит, альфа вытирает глаза и говорит хозяину совсем по-стариковски, - Простите меня. Это я во всем виноват. Если бы я не гнобил его, если бы не шпынял, не называл “помоечным крысенышем” - он, может быть, так и не рвался бы доказать, что достоин вас… Да, я до сих пор считаю, что он вас не достоин! Но вы с ним были хотя бы счастливы, а не как сейчас…
Сяо Чжань встает со своего места и обнимает Оскара, прижимая его лысую голову к себе:
-Я прощаю тебя. И он простил.
Ван Ибо поражается профессионализму Сынёна: не смотря на все перипетии, что произошли между ними, в работе он все тот-же, ничем не показывая то, что творилось у него в душе. Результат двухнедельного заточения налицо: его биоматериал подвергли исследованию и обработке, выделили ферменты, используемые в феромонах и даже успели провернуть кое-что еще. Презентацию проводила, светящаяся от восторга Джессика Вонг.
Она подводила его к образцам и давала нюхать:
-Так пахнет твой исходный биологический материал, - говорит она и подносит к нему чашку Петри с образцом, размазанным по стеклу.
-Джессика Вонг, ты серьезно! - морщится Ибо, - Даешь мне нюхать свою собственную сперму?!
-Мы все понюхали! - пожимает она плечами, как будто в этом не было ничего особенного.
-Иногда мне кажется, что я занимаюсь чем-то не тем… - качает Ибо головой, но альфа-женщина не смущается и дает ему вторую чашку:
-Вот так пахнет твоя секреция…
Ибо нюхает и потирает нос: запах кисловатый, мускусный, маслянистый - приятного мало.
-Не думаю, что хоть кто-нибудь захочет себе такие феромоны.
-Правильно, потому что ты находился в постоянном стрессе во время эксперимента! Ты действительно пах хуже, чем если бы был в спокойном состоянии, и намного хуже счастливого влюбленного человека. Нам было интересно выявить твой “запах стресса” и попробовать его устранить. Иииии… Сынёну и МинГо это удалось! Падам! - она демонстрирует третью чашку Петри, и Ибо нюхает уже с интересом. Запах по-прежнему маслянистый, но уже не настолько мускусный. Ибо озадаченно хмыкает:
-Но я не слышу никакого особенного запаха, как от всех остальных. Я что, никак не пахну?
-Вы пахнете прекрасно, - беззастенчиво отвечает Сынён, который появляется вдруг за их спинами, - Просто человек не может почувствовать своего природного запаха. Даже такой ольфактор, как вы.
-Как жалко, - Ибо ставит чашечку Петри обратно, - Всегда хотел знать, какой у меня запах, что чувствуют другие.
-Абрикос, красное дерево, немного кардамона и нотка имбиря, - без запинки отвечает Джессика, - Ты пахнешь приятно. Для альфы, я бы даже сказала - слишком нежно.
-Не слишком, - мягко поправляет ее Сынён и смотрит на Ван Ибо ласково, - Мне кажется, такой запах имел бы коммерческий успех. Не хотите поставить его на поток?
Ван Ибо удивляется, не верит, наконец, усмехается:
-Вы серьезно? Хотите продавать мои феромоны?
-Почему нет? Мои же продаются активно, мы также продаем феромоны Сонджу, а теперь начнем и ваши. Нужно разнообразить линейку запахов, тем более у нас на следующий год запланировано масштабное расширение.
-Неужто? - восклицает Джессика, - Сонджу подтвердил? Мы открываем филиал в Пусане?!
-Да, - кивает радостный Сынён, - И было бы здорово приурочить выпуск новых феромонов к открытию нового филиала. Там бы и устроили презентацию. Ну, что скажете, Ибо? Вы согласны?
Ван Ибо улыбается польщенно:
-Для меня это была бы честь!
-Тогда нам нужно подписать соответствующий договор, а еще вам снова нужно попасть за стекло, потому что биоматериала потребуется в разы больше.
Ноябрь
Ван Ибо вновь заходит за стекло. В этот раз “отсидка” дается ему намного легче, но и без каких-то масштабных открытий и глубоких раздумий, как в прошлый раз. Вероятно, у него уже не было задачи разобраться с собой, поэтому он спокойно придерживается графика, много учится, в том числе и с Сынёном. Теперь они общаются исключительно по-французски, чтобы подтянуть грамматику Ибо в этом языке. Могут сидеть на полу напротив друг друга часами, переписываясь в блокнотах, которые прикладывают к стеклу. А еще у них есть негласное правило: на иностранном языке можно говорить все. Обо всем спрашивать и выкладывать, как есть - без страха быть непонятым или нарваться на конфликт. В один из дней повторного заточения Ибо, Сынён пользуется этим правилом и пишет ему:
“Я давно хочу перейти с тобой на “ты””.
Ибо усмехается:
“Отличная идея. Особенно после всего, что между нами уже произошло. Давно пора”.
Сынён пишет, прикладывает к стеклу сообщение и внимательно смотрит на его реакцию:
“Я скучаю по тебе”.
Ибо вежливо улыбается, отвечает:
“Я здесь”.
Тот мотает своей белой головой:
“Я скучаю по твоему запаху”.
Ибо молчит, опустив голову, Сынён пишет снова:
“Что ты будешь делать, если он никогда не примет тебя?”
У Ибо нет ответа на этот вопрос, в блокноте он пишет только:
“Я никогда не смогу забыть его. Метка связала нас с ним до конца жизни”.
На следующий день Чо Сынен всовывает ему в окошко для еды какие-то распечатанные бумаги и прикладывает к стеклу заранее заготовленный текст:
“Я посмотрел в интернете информацию о метках. Единственный приемлемый способ избавиться от ее влияния - гипноз. Ты, конечно, не забудешь Сяо Чжаня окончательно. Но сможешь забыть свои чувства к нему и то, что ставил ему метку. Подумай. Это может стать твоим освобождением”.
Ван Ибо в ступоре. С одной стороны, это та самая окончательная свобода, которую он так хотел. Сяо Чжань больше не будет приходить в его мысли, разрывая только затянувшиеся раны. Он сможет строить свою жизнь, даже если омега никогда больше не примет его. Сможет полюбить кого-то другого, того же Сынёна, и быть с ним, а не с образом Сяо Чжаня поверх этого человека. Он готов отпустить Сяо Чжаня. Отпустить, но вот забыть… Это совсем другое.
