Да, мне секс без любви не нужен тоже.

Потом сел ко мне на диван и начал меня ласкать и шепнул, что очень-очень любит меня.

Утром встала совершенно здоровая!

– Где сегодня спать будем? – спрашивает он.

Хм… Дочка моя его видеть не хочет, воюет смертным боем.

– Ну, посмотрим…

Вечером он позвонил, сказал, что едет за мной, и хотел зайти в дом, а дочь от обиды выкрикнула:

– Где он был, когда ты умирала? Где он был и не звонил по четыре дня, когда ты лежала после госпиталя? А теперь выздоровела, так опять «люблю»?

При этом она еще стучала кулаком по столу, не сдерживая эмоции. Я страшно расстроилась, хотя и была полностью согласна. Боясь потерять его, тоже покричала, что это моя жизнь, и ушла ждать его на улицу, решив о ссоре ничего не говорить.

Поехали в кафе поужинать, и тут позвонила его бывшая жена (она каждый день в это время звонит) Он ей доложил, что ужинает, а потом сказал, что опоздал к зубному.

Значит, он с ней и утром разговаривал, и планы на день рассказал, и, значит, это они так плотно общаются, а не просто она звонит. Как мне все это вытерпеть: и звонки ее каждодневные, и поездку на море?

– А она про меня знает?

– Не буду отвечать, – говорит.

Смешно слышать об этом. Его дочь знает обо мне с первого дня знакомства, значит, и мама в курсе. Ведь только помирились, только я начала оживать после болезни, как снова он делает больно. Ночью объятия и ласки, но сердце трясется. В ответ я сказала, что нужно бы тоже отдохнуть с бывшим мужем, тем более что он все время звонит. «Разрушительница!» – ответил он. Получается, ему можно, а мне нельзя, вот ведь как.

Утром Лев рано встал и ушел за компьютер в зал, а я проснулась и давай реветь потихоньку. Он прибежал перепуганный:

– Что случилось? Катя, нет причины, не нужно истерик.

А я и выложила, что просто на меня навалилось много за один вечер: и дочкины слова, и что он, оказывается, практически женатый, и нечего было мне голову морочить.

– Какой я женатый? – вскричал он.

Получилось, что я ему испортила такое утро. Надулся, перестал разговаривать. В десять часов опять позвонила она, я хлопнула дверью и ушла на балкон. На душе было как-то погано. Слезы сами собой наворачивались на глаза. Он пообщался – летит с вытаращенными глазами: куда это я делась? И так весь день. Поехали на природу – всю дорогу молчали, вернулись тоже молча. Тоскливо до того, что хоть вой. А мне даже уйти некуда: там дочка бурчит, тут этот.

Вечером поставил мне фильм, а сам ушел в спальню читать. А зачем мне фильм без него?

Ведь все уже было так хорошо, даже замечательно, но почему все началось сначала? Так жалко, такие были сладостные отношения! Я насмотреться на него не могу – так люблю глядеть на его лицо.

Опять про смерть говорил, что ему мало осталось – несколько лет, самое большее – десять, и гробик маленький нужен будет. Это он так шутит.

А потом ночью вдруг печально так произнес:

– Сейчас посмотрел на себя в зеркало: старый, страшный, немощный мужик. Куда мне в женихи?

– А четыре месяца было куда?

– Тогда были силы, – говорит, улыбаясь.

Ужас. Прямо не знаю, что делать. Пытаюсь успокаивать и убеждать, что здоровье наладится, нужно только соблюдать предписания врачей. Не слушает. Весь в себе. Поймала себя на мысли, что согласна на все, лишь бы не болел, даже пусть спит с женой. Удивительно, как он не поймет, ведь не за красоту и здоровье любят, а любят просто так, за то, что ты есть, часто даже вопреки здравому смыслу.

Он уехал к внукам, я пошла домой. Начиналась рабочая неделя. Мы звонили друг другу в обеденный перерыв и вечером, если не виделись.

Сегодня Лева позвонил и тихо сказал:

– Мне как-то плохо.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Тебя два дня не видел.

– А кто тебе меня не дает? Вот сейчас к зубному сходишь, а потом заберешь меня, и все будет хорошо.

– Дай-то Бог – ответил он.

Я тоже еле ползаю, но с ним оживаю просто. Давление до 100 на 60 и пульс 54. Он моя жизнь!

И всё же, понимая, что отношения заходят в какой-то тупик или лабиринт, из которого я не могу выбраться самостоятельно, я решила собрать свои вещи. На следующее утро поставила чемодан у дверей.

– Ты что, обалдела? – спросил он, очень удивившись.

– Там практически только летние вещи, они уже не нужны, – на ходу придумала я, но его реакция оставила в душе тепло.

А потом осталась последняя неделя до его отпуска, и моя нервная система дала полный сбой. Дома стоял открытый чемодан, в который складывались новые вещи, хотя и не новых было предостаточно в необъятных шкафах. Он готовился обстоятельно, и лучше бы я этого не видела. Жена звонила беспрестанно. Может, было бы лучше, если бы я не приезжала в эти дни? Но он звал, и я шла, словно на Голгофу. Похоже, мое душевное состояние ему было непонятно. Я уговаривала себя, что они будут жить вместе с внуком в комнате и ничего страшного, но моим надеждам было не суждено сбыться.

– А внук едет с вами? – спросила я за три дня до его отъезда.

– Нет, – коротко ответил он.

Я даже задохнулась от горя.

– Поздравляю с новым медовым месяцем.

– Как ты добра, – был ответ.

Все понятно. Можно было доплатить пару сотен долларов, и он бы жил в отдельном номере, но раз он этого не захотел, то что остается делать мне? Самоустраниться. Уйти с его дороги.

Эта ночь была черней всех ночей на земле. Утром Лев пытался разговаривать со мной, но я могла лишь коротко отвечать «да» или «нет». Губы не разжимались, в сердце торчал нож.

– Может быть, ты останешься, я недолго буду у дочери, – пытался задобрить меня он.

– Перед смертью не надышишься, – хмуро ответила я.

Он забыл, как я уже однажды хотела остаться, пока он будет у детей, придавленная ссорой с дочерью. «Нет», – ответил он тогда сурово, унизив меня до крайности. Я почувствовала себя нищенкой, которой отказали в крыше над головой.

Внутри меня все заледенело, я находилась в жестоком шоке. Возле дома вышла из машины, достала ключ от его квартиры, бросила на сиденье и захлопнула дверцу.

Пошла, заплакала, он уехал… Думала, что смогу что-то сказать, но боялась разреветься, а унижаться не хотелось. Не знаю, что ждёт нас завтра, наверное, уже ничего. Надо обдумать, чем жить и что делать дальше вообще, снова вести никчемную жизнь: работа, дом, старость?

Первые сутки без него пыталась вспомнить все самое плохое в надежде, что возненавижу, но получалось плохо. Думала о том, что его никогда не интересовала моя жизнь, моя семья. Только он и его дети и внуки. Никогда не спрашивал ни о чем, только пытался убедить, что моей дочери надо учиться. Эта прописная истина известна и нам. Однако его сын отказался учиться наотрез, и никуда папа не делся, просто нашел парню работу хорошую. И без образования сын имеет очень приличные деньги. У нас такого папы нет и заботливого бывшего мужа тоже.

Все больше думала о том, сколько и какого ужаса я натерпелась за это время. Слишком тяжелая плата за удовольствие любить, быть любимой.

Обидно, но я уже хорошее и не помнила, лишь равнодушный взгляд и сцепленные на груди руки – «не подходи».

«Если умный еврей, то на встречу позовет», – сказала мне подруга. А я подумала: был бы очень умный, так бы себя не вел, про отпуск наврал бы что-нибудь, я бы никогда и не узнала, кому нужна его искренность? А врать он умеет, это точно: пару раз говорил, что не встретимся, работать будет, а потом вызывал к себе. Оказывалось, что у него выходной. То есть, видимо, вначале хотел какие-то свои планы осуществить, а потом понимал, что все равно со мной лучше. А зачем мне, вообще, мужчина, который меня не целует, не ласкает, не старается удовлетворить? Чтобы только его ласкать и облизывать?

Моя мягкость, терпимость, желание понять, наверное, только баловали и расхолаживали его в том плане, что можно не надрываться, особенно для сохранения отношений.