Гости были довольны. Главным блюдом вечера стала консервированная лососина под горчичным соусом, мастерски приготовленная Мэри. В качестве сюрприза была припасена бутылка шампанского, которую выудил из своих запасов Себастьян, – настоящее французское «Дон Периньон». Вино искрилось в бокале, пузырьки весело взлетали вверх, создавая лёгкое бурление. Кэти вдруг вспомнила, как в детстве она любила бросать маленькие кусочки шоколада в бокал и смотреть, как они то поднимаются вместе с пузырьками к поверхности, то опускаются вниз, где новый воздушный рой выталкивает их наверх.

– Да где он теперь, шоколад… – с грустью произнесла она.

– Ой, совсем забыл! – радостно воскликнул Роберт. Он сунул руку в карман пиджака и вытащил плитку настоящего швейцарского шоколада. Правда, лакомство несколько размякло от тепла человеческого тела, но всё равно сулило незабываемое наслаждение. Ведь за последние полгода шоколад стал раритетом, как, впрочем, и многое другое…

Решив заполнить затянувшуюся паузу между ужином и десертом, Дэвид встал из-за стола и развернул свиток, висевший на стене, чтобы послушать новости. Радужные проспекты стали неотъемлемой частью интерьера любого дома и выполняли теперь роль канала новостей. Свиток мигнул, загорелся, на экране появилась красочная картина пейзажей новой планеты. Голос за кадром объявил: «Дорогие земляне! Новая планета, которую вы назвали Вестой, уже подготовлена к вашему приезду! Новый дом ждёт вас! Убедительно просим не брать с собой ничего лишнего. Переезд не займёт много времени. На Весте вы сможете найти всё необходимое. Переехать на новую планету очень просто – достаточно зайти внутрь красного куба и встать на жёлтую огороженную площадку. Перемещение в пространственно-временном континууме займёт двадцать три земных секунды. Предупреждаем, в процессе полёта может возникать ощущение головокружения и потери ориентации в пространстве. Однако эти явления не причинят ни малейшего вреда. Желаем вам счастливого новоселья! Напоминаем, до полного покрытия поверхности вашей планеты “чёрными сотами” осталось 24 года и четыре месяца. В связи с постепенным ухудшением климатических условий ваша жизнь подвергается опасности! Максимальный срок безопасного присутствия человека на Земле ограничивается пятью годами! Убедительно просим вас принять наше предложение и начать переселение уже сейчас! Начните Новый год на новой планете!»

– За сегодняшний день уже третий раз передают, – заметил Себастьян.

– Значит, вот оно как… Время, как шагреневая кожа, стремительно сокращается, – сердито пробормотал Абрахамс.

Радостное настроение улетучилось. Все стали хмурыми, озабоченными, отчуждёнными и через полчаса разошлись.

– Тут что-то не так! – сердито стукнул кулаком по столу Чо Сан.

– Успокойся, дорогой, что подумают гости… – Су легко дотронулась до плеча Чо.

– Что не так? – не обращая внимания на резкий тон Чо Сана, спросила Пан Линг.

– Прошло уже около года со времени захвата Земли. По меньшей мере половина человечества перелетела на Весту – и что? Где они, инопланетяне? Почему не приезжают?

– Они просто ждут своего часа. Всё покроется «сотами», и они придут.

– Это-то понятно. Но всё равно странно. Странно они ведут себя для захватчиков. Дали людям новую планету. Судя по картинкам, очень даже неплохую. Может быть, получше Земли. Предупреждают тех, кто остался, где и когда будет катастрофа…

– Что же ты хочешь – высокоразвитая цивилизация! Это только в наших фантастических фильмах они жестокие и вероломные. А на самом деле, видимо, ценят человеческую жизнь.

– Они ценят?! Почему же тогда допустили самоубийства? Ведь тысячи людей покончили с жизнью. А сколько погибло во времена всемирной анархии? Прости, Пан Линг, я не хотел…

– Я не знаю ответа, Чо, – ответила Линг.

Она сама была не рада, что затеяла этот разговор. Пан зашла к ним попрощаться, потому что Чо со своей Су сегодня уезжали. Уезжали, как уехали уже многие тысячи семей, день за днём становясь в молчаливую очередь к красным кубам… Пан Линг каждый день проходила мимо и видела ставшую уже привычной картину: вереница людей, прячущих свои лица в воротники и платки, с небольшими котомками в руках; плачущие от страха неведомого дети; ничего ещё не понимающие и потому счастливые младенцы в колясках; сердитые старушки, отчитывающие смирившихся со всем миром стариков; весёлые пьяницы, которым всё равно куда ехать…

Линг оставалась. На то было много причин – и разбитая параличом свекровь, и свежая могила мужа, погибшего в дни мировой анархии. Главная проблема крылась в ней самой. Она боялась. Боялась неизвестности, непонятного будущего. Чем больше её агитировали радужными пейзажами новой родины, тем больше она боялась. Страх был в её крови. Она унаследовала его от бабушки, которую едва не убили в дни «культурной революции» только потому, что она преподавала биологию в школе; она получила его от своего прадеда, погибшего в японском концлагере во время войны; от деда, утонувшего в реке во время знаменитого заплыва Мао; она всосала его с молоком матери, чуть не погибшей тогда на площади со студентами… Этот первобытный страх, живший в каждой её клеточке, твердил без умолку одно и то же – не верь, не верь! Сколько раз её обманывали, обещая сказочную жизнь в будущем в обмен на нищенское существование сегодня, и снова обещали, и снова обманывали. Она устала. Устала верить и ждать. Она остаётся здесь, на родной земле. Может быть, поэтому она и пришла сегодня сюда, чтобы увидеть тех, кто не боится…

– Ты знаешь, Чо Сан, – продолжила Линг после некоторого молчания, – меня волнует другое. А что, если это неправда?

– Что неправда?

– Всё неправда. Ведь это как смерть. Люди исчезают в никуда, в неизвестность. И никто не знает, где они, что с ними, живы ли они? Рай это или ад?

– Я думаю, это даже хуже смерти, – вдруг вставила Су, подсев к столу. – Ведь после смерти остаётся хотя бы тело или кости. А здесь ничего.

– Может быть, это к лучшему. Если это смерть, то мгновенная. Раз – и всё. Лучше так, чем задыхаться и мучиться на Земле. Прощай, Линг, нам пора!

Чо Сан решительно встал из-за стола, и они вместе вышли из дома. Су бросила последний взгляд на своё старенькое глинобитное жилище, доставшееся ей от родителей, смахнула слезинку и отвернулась навсегда, крепко вцепившись в руку мужа. Он прав – лучше так, сразу. Лучше. Главное, чтобы вместе. Тогда ничего не страшно. Она твердила себе это как заклинание, идя в ногу с Чо Саном. Красный куб с каждым шагом увеличивался, но Су верила – всё будет хорошо, ведь они вместе, а значит, всё получится. Она подняла глаза и смело посмотрела вперёд. Кто знает, вдруг пришельцы не врут?..

Кэти чувствовала себя неуютно. Живая, едва движущаяся человеческая вереница, протянувшаяся через всю улицу к красному кубу, поглотила её, сделала звеном своей цепи, но Кэт не ощущала единения с толпой. Наоборот, никогда в жизни ей не было так одиноко. Люди перебрасывались односложными фразами, которые сливались в общий звуковой неумолчный гул, столь же тихий и неторопливый, как движение самой очереди. Девушка вспоминала своё прощание с родителями.

– Не беспокойся за нас, – тихо говорила Мэри, целуя её щёки. – Отец закончит исследования, и мы приедем к тебе.

– Да-да, точно. Мы скоро приедем, – поддакивал Дэвид. – Ты будешь нашим пионером на Новой Земле. Первопроходцем. И потом ты не одна. Уж кому-кому, а Эдварду я могу доверять. Ты ведь поможешь ей на первых порах?

– Дэвид, о чём ты говоришь! Да Кэти мне как родная! Будь у меня дочка, я бы хотел, чтобы она была похожа на твою Кэти. Ни о чём не беспокойся, Мэри, она будет под моим неусыпным присмотром!

Широкая спина Хаксли маячила перед ней надёжным щитом, но Кэт всё равно было неловко. Её не покидало ощущение, что она совершает предательство. Она и верила, и не верила, что родители приедут. Может, они просто успокаивают её, чтобы она спокойно улетела на Весту?