Никто толком не знал причины этих перемен и его столь неожиданной доброты. Простой люд не доверял ему, но так как с некоторых пор он стал сговорчивее в вопросах об оброках, то к нему относились с уважением.

Одни поговаривали, что за его жесткость партейные обещали спалить его богатый дом и немного укоротили его в членах, что стало причиной такого высокого голоса. Другие злые языки болтали, будто Молин делал это, чтобы ввести в долги своего вечно отсутствующего хозяина.

Лике наскучил разговор мужчин и она незаметно вскользнула из кабинета и направилась в большую залу. Она восхищённо оглядывалась по сторонам. Мебель блестела. В углу, у двери в кабинет, стояли часы. Её дед говорил, что часы – это изобретение самого дьявола похуже парового котла и всех паромобилей вместе взятых. Проклятые шестерёнки не просто отсчитывали время, они отсчитывали время твоей жизни!

Девочке захотелось получше рассмотреть их и послушать, о чём там шепчут мужчины. Она подошла к кабинету и услышала, как её отец говорил:

– Клянусь небесным лунным куполом, Молин, Вы меня поражаете! О Вас всякое говорят, но все ценят как экономиста. Однако Вы предлагаете мне авантюру! У меня действительно одна из наибольших гидропонных подгрунтных ферм по выращиванию пищевой плесени в этом лунном секторе. Но выращивать мухоморный мицелий? Большая ферма это ещё не значит, что высокотехнологичная! Всё моё оборудование порядком поизносилось, а мухоморный мицелий очень капризен как и всякий генномодифицированный живой продукт. Малейшее изменение микроклимата и вместо алкалоида мускарина будет вырабатываться чёрт знает какая отрава! Для такой затеи придётся закупать новейшее высокоточное оборудование, так же изолирующие костюмы для персонала, ведь при вдыхании испарений происходит полная потеря ориентации. На это потребуется много денег и долгие годы труда, чтобы всё наладить. Нет, мои финансовые дела не позволяют мне пойти на такой риск.

Из самолюбия он молчал, что именно по этой причине придётся заложить всё своё имущество.

– Но господин барон не откажется признать, что уже имеет неплохой стартап для этого мероприятия в виде готовых ферм, и что ему будет гораздо легче приступить к делу, нежели мне – покупая и фермы и оборудование. На Ваших фермах мы сможем гораздо больше углубиться в грунт, просто починив систему опреснения воды и превратив солёное болото обратно в добротный отстойник с красивыми лилиями по берегам

– Просто починив?!

– Мне кажется, что если вложить в это дело двадцать тысяч баксов, и года через три-четыре оно будет процветать.

У бедного барона перехватило дыхание.

– Чёрт возьми, ну и размах у Вас! Двадцать тысяч баксов! Неужели Вы думаете, что во столько оценят под залог мою ферму с прогнившими трубами и устаревшими насосами? Или мой паромобиль оценят как раритет, над которым насмехаются владельцы дизельных машин? Двадцать тысяч баксов! Уж не Вы ли ссудите их мне!

– А почему бы и не ссудить? – спокойно сказал экономист.

Барон посмотрел на него с некоторым испугом.

– Но это было бы безумием с Вашей стороны, Молин! Считаю нужным поставить Вас в известность, что у меня нет ни одного поручителя.

– Меня устроил бы простой контракт, по которому я получаю половину прибылей и ипотечное право на наш бизнес, но контракт мы должны заключить в Лунасити, не предавая его огласке.

– Боюсь, я не скоро получу возможность поехать в столицу. Кроме того, Ваше предложение представляется мне настолько необычным и даже рискованным, что мне бы хотелось предварительно посоветоваться кое с кем из друзей…

– Тогда прекратим это разговор, этот бизнес должен остаться в тайне и моё участие в нём! Тем более, если дело будет создаваться под Вашим именем, поднимется Ваш престиж. Вам легче будет пристроить Ваших дочерей и устроить жизнь своим сыновьям. В последнем я мог бы поспособствовать.

– Вы суёте нос не в свои дела, Молин! Но я беден и вынужден согласиться на Ваши сомнительные условия.

– И так, это дело остаётся в тайне? – В этот момент Молин заметил, что Лика стоит, прислонившись к дверному косяку, и, не таясь, слушает их разговор. Барон обернулся, тоже заметил её и нахмурил брови.

– Лика, подойдите сюда, – сухо сказал он. – Мне кажется, что у Вас появилась дурная привычка подслушивать у дверей. Вы неслышно появляетесь, и всегда в самый неподходящий момент. Поведение Ваше весьма прискорбно.

Молин пристально смотрел на девочку, но казалось, не был так раздосадован, как барон.

– А, болотная фея, сказал он, и на лице его появилась тень улыбки.

Лика, ничуть не смущаясь, вошла в комнату.

– Вы слышали наш разговор? – спросил её барон.

– Да отец. Молин сказал, что Жослен сможет поступить в космический десант, а Орта – учиться на платном, если вы начинаете разводить редкую красную мухоморовую плесень. Короче если у вас всё прокатит.

– Странные ты делаешь выводы. Ну а теперь послушай меня. Обещай, что никому ничего не расскажешь.

Лика подняла на него свои зелёные глаза.

– Хорошо, а что я получу за это?

Молин хмыкнул.

– Лика! – с удивлением и недовольством воскликнул барон.

Ответил же девочке Молин.

– Вы сперва докажите нам, Лика, что умеете держать язык за зубами. Если, как я надеюсь, наше согласие с бароном, вашим отцом, будет заключено, то всё дело начнёт процветать не сразу, а до той поры наши планы должны оставаться в глубокой тайне. А потом в награду от нас Вы получите мужа…

– Всамделишного колдуна?

– Я думаю, что с этим проблем не будет

– И я стану настоящей повелительницей демонов! – Молин как коршун смотрел на Лику.

– А вот это, деточка, полностью зависит от тебя, – сказал он.

Лика скорчила гримаску, подумала и сказала:

– Хорошо, обещаю.

Она была счастлива. Молин обещал ей мужа. Правда, она не была убеждена, что это такой уж замечательный подарок. На что ей нужен муж? Впрочем, если он окажется таким же млым, как Николка, у неё будет постоянный товарищ для походов в рощу и опреснительным системам.

В июне папаша Солье выдавал замуж дочь и устроил по этому поводу случаю грандиозный праздник. Солье был зажиточный арендатор. Смеси сена и лунного грунта он подвергал особой ферментации и превращал в строительные блоки или связывающий раствор. Травянистые волокна становились прочными как стальная паутина, грунт придавал дополнительную устойчивость к нагрузкам. К тому же он ещё держал в деревне кабачок.

Грохоча на всю округу, молодые подъехали на новейшем дизельном мобиле. Папаша Солье был горд собой. Свадебный пир продолжался несколько часов. После трапезы, согласно обычаю, дамы преподносил новобрачной свадебные подарки.

Молодая сидела в своём новом доме на скамье у большого стола, уже загромождённого всевозможной посудой, медными и лужёными котлами, постельным бельём. Лицо её сияло от удовольствия.

Старый барон был, пожалуй, даже смущён своим скромным подарком: всего-навсего несколько тарелочек, правда из прекрасного фаянса, которые о хранил специально для подобных случаев. Лика вдруг подумала о том, что дома семья Сансе всегда ест из простых крестьянских мисок. Эта нелепость возмутила и ранила её: как всё-таки странно устроены люди! Можно не сомневаться, невеста тоже не станет пользоваться этими тарелками, а тщательно запрячет их в сундук и будет, как прежде, есть из своей миски.

Окружив супругов, мужчины изощрялись в остроумии и стёбе.

– Эй, красавица, – крикнул, один из них,– глядя на тебя и на твоего муженька, не скажешь, что на заре вам потребуется горячительный напиток для подкрепления сил.

– Отец, что за напиток, о котором всегда толкуют на свадьбах? – спросила Лика, когда они выходили из дома.

– Ну, есть такой обычай, так же как, например, обычай делать подарки или танцевать, – уклончиво ответил барон.

Но это объяснение не удовлетворило девочку, и она дала себе слово дождаться, когда молодым понесут горячительный напиток.